— Мельдо…

— Да?

— Уже поздно. Не видел Тьелпэ? — несколько встревоженно спросила Тэльмиэль.

— Он был в мастерской. Возможно, задержится там до утра. Ты же знаешь его… нас, — по-доброму усмехнулся Куруфин. — Если хочешь, схожу за ним — когда он погружен в работу, на осанвэ не откликнется. Проверял.

— Не стоит. Лучше побудем вдвоем. Я тоже очень скучала по тебе.

Поцелуй был долгим и нежным.

— Курво…

— Мелиссэ?

— Нет, не стоит…

— Скажи. Пожалуйста.

— Мельдо, может… пусть у Тьелпэ будет брат! Или сестра, — тут же добавила она.

Искусник вздрогнул, прикрыл глаза и сильно прижал любимую к себе, целуя ее волосы.

— Родная моя, дорогая, бесценная… Лехтэ, я… Я бы очень этого хотел…

— Но? Что не так? — Тэльмиэль взглянула в глаза супругу.

— Враг. Мы на войне, мелиссэ. Я не могу, не имею права рисковать тобой и нашим будущим малышом. Тем более я связан Клятвой, — Куруфин вздрогнул, ощутив как в крови разгорается пожар ярости и жажды мести. — Я исполню ее. Камни отца будут наши! Ты вновь увидишь их свет — свет Древ, истинный свет Арды!

— Курво… успокойся, я поняла тебя, — грустно и тихо ответила Лехтэ. — Пусть будут Камни, а не ребенок.

— Ты ничего не поняла, — горько ответил Куруфин, вставая.

— Так покажи, поделись со мной тем, что чувствуешь, — спокойно произнесла она.

— Нет. Я не желаю, чтобы ты знала это. Тем более ощутила.

Он развернулся и подошел к окну. Довольный ветер стих. Крупные снежинки хлопьями падали, оседая на крышах, карнизах, деревьях. И это спокойствие, это ледяное безразличие, как и молчание Лехтэ за спиной подействовало сильнее иных уговоров.

— Я лучше покажу тебе иное, — решительно произнес Искусник, вернувшись к жене, и распахнул осанвэ.

Пламя, светлое и жаркое, опасное и опаляющее, грозное и тепло-нежное вздымалось в его фэа. Казалось ничто не в силах укротить, обуздать его, но в то же время оно чутко реагировало на малейшие изменения, движения души Лехтэ.

— Мельдо, — ахнула она, вновь оказавшись в его объятьях.

— Люблю тебя. Всегда. Где бы ни оказался, хоть за Гранью… Молчи, просто чувствуй меня, такого, какой я есть.

Резкий порыв ветра ударил в окно, но супруги его даже не заметили.

Никогда не думала прежде Нэрвен, гордая «мужедева», как ее назвала однажды мать, что так будет, что тоска по одному-единственному квендо окажется настолько острой и почти лишит ее сил, не будет давать есть и спать.

Галадриэль вздохнула и отвела с дороги укрытую пышной снежной шапкой веточку. Уже много месяцев она не видела своего мельдо. Келеборн до сих пор наводил переправы через Сирион, и дело это, сначала казавшееся ей не таким уж и сложным, несколько затянулось. Не пара-тройка плотов — упрямый, настырный синда решил возвести настоящие, полноценные мосты там, где это было возможно, а так же сделал несколько паромных переправ.

«Еще один, — написал он ей в последнем письме, — и задание Элу будет выполнено. Скоро я вернусь. Скучаю очень. Пелла передает тебе привет».

Галадриэль представила весело бегающую по стройке лисичку и с грустью улыбнулась. Счастливый зверек! Ей было доступно то, в чем отказали нолдиэ. Сотни раз порывалась эллет нарушить распоряжение Тингола и самой поехать к Келеборну. Но если возлюбленного еще могло спасти родство с королем, то ее саму за непослушание могли просто выслать из Дориата. И что бы она тогда стала делать? Ведь, помимо всего прочего, у нее есть тут незавершенные дела.

Дева нахмурилась и остановилась посреди утоптанной широкой дорожки, прикусив губу. План с вышивкой, до сих пор казавшийся весьма удачным, так и не был исполнен. Заминка возникла в сюжете. Он должен понравиться Элу, это непременное условие, а так же не вызвать подозрений у Мелиан.

Анар весело светил сквозь голые ветви, украшая землю россыпью разноцветных, пронзительно ярких искр, щебетали птицы, и Галадриэль замечталась, глядя по сторонам, как было бы замечательно пройтись тут вдвоем с Келеборном, держась за руки, и любоваться пробуждением земли.

На сердце Артанис потеплело, фэа будто согрелась от этих мыслей. Увлеченная мечтами, она сама не заметила, как сошла с проторенной тропы и споткнулась о выступающий корень вяза.

— Ambar-metta! — выругалась она и невольно взмахнула руками, стремясь вернуть утраченное равновесие.

Однако упасть ей не дали. В тот же миг чья-то сильная рука заботливо подхватила Галадриэль под локоть, и дева, подняв взгляд, увидела Трандуила, сына Орофера. Юноша, лишь недавно справивший свое пятидесятилетие, стоял и смотрел внимательным и немного насмешливым взглядом, в котором читалось понимание.

— Счастливая встреча, — проговорила наконец она и чуть склонила голову в знак благодарности.

— Но вовсе не случайная, — признался синда и улыбнулся, на этот раз широко и открыто. — Я искал тебя, дева из Амана.

Артанис вопросительно подняла брови.

— Что происходит в нашем благословенном королевстве, интересоваться не стану, — заговорил он, — хотя, признаюсь, весьма интересно. Спрошу лишь, долго ли еще Келеборн собирается строить из себя великого инженера? Когда он возвращается?

Дочь Арафинвэ не сдержалась и раздраженно фыркнула:

— Хотела бы я знать. Пишет, что остался последний мост. А почему ты спрашиваешь?

— Соскучился по товарищу, — рассмеялся Трандуил. — К тому же разбирает любопытство — Келеборн никогда не был строителем. Но раз ты говоришь, что конец уже близок, то о подробностях я расспрошу по возвращении его самого. Благодарю тебя.

Сын Орофера уже собирался было уйти, однако Галадриэль неожиданно для самой себя его задержала:

— Постой!

Тот послушно замер в ожидании. Дева нахмурилась:

— Скажи, что любит Элу?

— В каком смысле? — удивился Трандуил.

— В самом обыкновенном. Хочу сделать подарок, но не знаю, что выбрать.

Синда всерьез задумался.

— Кроме Дориата и Мелиан? — уточнил он наконец.

— Да.

— Хм, — неопределенно пробормотал он и почесал бровь. — Дочь свою любит, но для тебя это, конечно, не тайна. К тому же Лютиэн Тинголу не подаришь, она уже у него есть. А еще… Весну, пожалуй.

— Весну? — удивилась Галадриэдль.

— Да. Странно, правда? Но я сам много раз наблюдал, с каким удовольствием он наблюдает, как все расцветает и распускается.

— Спасибо тебе! — радостно воскликнула нолдиэ, озаренная внезапно пришедшей на ум идеей. — Ты мне очень помог.

— Я рад этому, — отозвался Трандуил. — Тебя проводить?

Отказываться от предложения Артанис не стала, и всю дорогу до Менегрота они с Ороферионом оживленно беседовали на тему скорого прихода весны. А, едва оказавшись во дворце, она распрощалась со спутником и прошла в покои, где незамедлительно достала чистый отрез ткани. Весна в Амане! Ведь он видел однажды благословенный край, а значит, сюжет вышивки должен оказаться ему приятен. Гобелен с изображением Дориата придется ненадолго отложить, но беды не будет — она управится быстро.

«Быть может, за работой время до возвращения Келеборна пролетит быстрее?» — подумала она и, вновь представив себе любимого, улыбнулась светло и нежно.

— Когда на охоту? — спросил Макалаурэ, широко улыбаясь.

— Да хоть сейчас! Даже не надейся, что обойдешь… меня, — голос неожиданно прервался, словно споткнувшись, а сам говоривший тяжело откинулся на подушки.

— Что? — вмиг посерьезнев, произнес Маглор. — Чем помочь?

Оростель лишь качнул головой, восстанавливая дыхание.

— Все почти нормально. Сейчас. Отдышусь.

Он прикрыл глаза и попытался унять боль, неожиданно прошившую все тело.

Несмотря на то, что времени прошло немало, нолдо, чью фэа Макалаурэ буквально вырвал из цепких рук Намо, еще не начал самостоятельно передвигаться по крепости, хотя в своей комнате чувствовал себя вполне уверенно.

Маглор присел рядом с другом, расположившимся в постели у окна.