— Как хочешь, — тихо произнес Кано. — Настаивать не буду.

Он уже собирался вернуться на прежний маршрут, когда кот остановился, посмотрел прямо в глаза Макалаурэ и опять позвал на своем языке. Не чувствуя в животном тьмы, Маглор решил проследовать за ним.

Идти пришлось не очень долго, но осторожно — зверь вел нолдо среди обломков скал и россыпей камней, забирая куда-то на северо-восток. Когда впереди показался один особо крупный валун, он заторопился, словно боялся не успеть. Через несколько шагов Макалаурэ понял, что перед ним не осколок породы, а около десятка орочьих тел, лежащих друг на друге.

— Ты ради этого привел меня сюда? — вслух удивился Кано.

Кот тем временем принялся то ли тянуть, то ли копать тушу одного из ирчей.

Озаренный догадкой, Маглор быстро оттащил в сторону несколько тел. Свет Исиля бликом прошелся по знакомым доспехам.

— Нет! — невольно вырвалось у Маглора, и он с яростью расшвырял мертвых ирчей, освобождая своего друга.

Тучи разошлись, позволяя серебристым лучам озарять бледное, некогда красивое лицо нолдо.

— Прости, что не был рядом. Не держи зла, — шепотом произнес Макалаурэ, когда заметил, что кровь еще текла из раны и тоненькой струйкой бежала по искореженному доспеху.

— Держись!

Он аккуратно взял на руки друга, стараясь причинить тому как можно меньше боли, однако тот все равно застонал.

— Еще немного. Потерпи.

Макалаурэ собирался начать петь, делясь силами с умирающим, когда отчаянный и обиженный писк остановил его.

— Карабкайся мне на плечо, — сказал он коту, подставляя ногу. — Поторопись, иначе все будет напрасно.

Умный зверик залез на плечо менестреля и принялся зализывать сломанную лапу.

— И тебе поможем, но чуть позже, — договорив, Маглор начал мелодию, что помогала удержать фэа в теле и уменьшала боль.

Вышедшие следом за Канафинвэ нолдор решили не беспокоить его своим появлением, а разобравшись в ситуации, поспешили предупредить целителей, чтобы подготовили все необходимое. Впрочем, часть все равно дождалась Маглора у врат крепости, но тот не отвлекся ни на мгновение, опасаясь испортить песню, что спасала его друга.

Уже несколько дней Галадриэль не могла найти покоя. Вроде бы все шло своим чередом, размеренно и неспешно, как это было заведено в Дориате. По утрам, позавтракав и погуляв немного в лесу, она шла в специально отведенные комнаты во дворце и вышивала до обеда по заказу Элу. Стежок за стежком на полотнах появлялись деревья и цветы, птицы и звери, что водились в сокрытом королевстве. День за днем дева вкладывала свои мысли и частички виденного ей истинного света, сохраненного в ее волосах. Она надеялась, что сможет, используя его, развеять тьму, что окутала, опутала и одурманила разум короля. Конечно, сил эльдиэ было недостаточно, чтобы одолеть чары майэ, но Артанис и не собиралась в открытую бросать той вызов. Главное, чтобы Эльвэ понравились ее работы, и он чаще смотрел на них или же просто находился рядом. И все же мысль ее уносилась куда-то в даль — туда, где за границами Дориата кипела жизнь, настоящая, а не призрачная, как за Завесой. Ведь с севера надвигались армии Тьмы, и орки пытались захватить владения нолдор, храбро противостоявших им.

Поняв, что вышивать, вспоминая благие дни, и петь прославляющие синдарское королевство песни она сейчас не способна, Артанис встала и несколько раз прошлась по комнате, нервно сцепив руки. Из мыслей ее не выходил Келеборн. Непонятное, ничем не объяснимое беспокойство овладело ею.

«Ведь он строит мосты через Сирион, разве не так? — успокаивала сама себя дева. — Что ему может там грозить?»

Но легче от таких уговоров не становилось. Поняв, что настала пора действовать, Галадриэль вернулась в свои покои и, убедившись, что двери плотно закрыты и подсмотреть за ней никто не сможет, достала палантир. Слишком долго она им пренебрегала.

Установив шар на столе, Нервен глубоко вздохнула и положила на него ладонь. Сначала камень молчал, но спустя несколько мгновений ожил.

Сердце девы гулко застучало, грозя вырваться из груди — в глубине мелькали очертания Дортониона, размытые, словно укрытые плотной, непроницаемой пеленой.

«Братья? С ними беда?» — взволновалась Артанис. Картинка резко сменилась, и взору ее предстал Келеборн.

— Ambar-metta, — сквозь зубы выругалась она, поняв, что именно видит.

Высокие сосны, залитые подсохшей лавой равнины Ард Гален, и ее мельдо… мирно беседующий с кузеном Финдекано и его верным. Впрочем, обстановка вокруг была неспокойная. Нолдор в палантире то и дело поглядывали в даль, а синда, отрывисто и сосредоточенно кивнув, накинул на голову маскировочный плащ.

«Так вот куда он сорвался!» — поняла она и непроизвольным движением схватилась за голову.

Ведь если о его отсутствии узнают, то ему могут грозить серьезные неприятности. И все же, вопреки всему, и в первую очередь здравому смыслу и логике, Артанис ощутила, как в сердце пробуждается восхищение и гордость за мельдо и его поступок. Не спрятался, подобно прочим синдар, под юбкой у Мелиан, а вступил в бой вопреки приказу.

В глубине палантира все пришло в движение, воины повскакивали на коней, и дочь Финарфина поняла, что там, на севере, началась битва.

О том, что упрямый родич Тингола где-то среди нолдор, она могла лишь гадать, а если напрягать внимание, то удавалось и видеть иногда его размытые очертания. В сердцах она представляла, как выскажет ему по возвращении все, что думает. О его безрассудстве, о бессмысленном риске. Как можно было сорваться вот так и ничего ей не сказать?

Однако мгновение спустя она себя со страхом одернула. Конечно, в отличие от братьев, Келеборн подобное обращение не стерпит. Перед мысленным взором предстала отчетливая картина, как он молча разворачивается и уходит. И это было много хуже любых, даже самых резких, слов.

Галадриэль резко убрала ладонь с палантира, разорвав связь, и вновь спрятала камень. О том, что произойдет вблизи границ Дортониона, она может узнать и позже. Пока же ей следовало позаботиться о том, чтобы с Келеборном ничего по возвращении не случилось.

Она невольно вспомнила Мелиан в тот злополучный день, когда они вдвоем с мельдо пошли к Тинголу, и плечи ее передернулись. Было ясно, что королева способна если не на все, то на многое. А значит, надо попытаться представить дело так, будто он не уезжал вовсе или же отправился куда-то по ее просьбе и быстро вернулся. Что бы ни случилось, стоило заручиться поддержкой и симпатией короля — с его супругой совладать будет трудно.

В раздумьях Артанис шла по коридорам дворца, пытаясь почувствовать, где должна быть и что сделать. Отчаявшись, она уже хотела отправиться на конюшню и ускакать на границу, когда у одной из многочисленных статуй заметила принцессу.

— Лютиэн, не желаешь отправиться на прогулку? — неожиданно для самой себя спросила Галадриэль.

Ни мыслей, ни чувств не осталось — только удары: нанести, отразить, прикрыть. Воины Дортониона бились из последних сил, не давая врагам прорваться к поселениям в нагорье. О возвращении в крепость и долгой обороне речь уже не шла — армия нолдор прочно увязла в сражении, не имея возможности перегруппироваться и дать хотя бы части укрыться за стенами и оттуда поддержать оставшихся, используя дальнобойные луки и иные орудия.

То, что их специально выманили на равнину, Ангарато понял слишком поздно, когда ему с братом и верными не осталось ничего иного, кроме как продолжать бой. Конечно, он надеялся на помощь дяди и короля, но если такие силы Моргот обрушил на их земли, то что же тогда творилось у Барад-Эйтель?

Ангрод давно уже потерял Аэгнора из виду, думая лишь о том, как уничтожить побольше тварей, прежде чем он обессиленно рухнет. В том, что рано или поздно это произойдет, он не сомневался, но от таких мыслей лишь еще яростней рубился.

Орки напирали, давили, теснили, и вдруг, будто обезумев, побежали вперед, словно спасаясь от огня или света. Они в слепой панике налетали на копья защитников Дортониона, подставлялись под их мечи, а выжившие продолжали бездумно нестись.