— Гонец? — удивился и одновременно встревожился Финдекано, услышав рассказ отца. — Но ведь у них есть палантир.

— Верно, — согласился тот, и на лице короля нолдор совершенно отчетливо отразилась тревога. — И это значит, вероятно, что-то очень плохое. Может быть, они отрезаны от видящего камня?

Нолофинвион вскочил и прошелся по кабинету из угла в угол.

— Конечно, они не стали бы его возить за собой, — наконец предположил он. — А что говорит Майтимо?

— Он согласен с тем, что главный удар Врага пришелся, вероятней всего, на Дортонион, и поддерживает идею о совместной операции. Готовься, йондо, на рассвете мы выступаем.

Финголфин развернул лежащую на столе карту, и оба принялись обсуждать детали. За окнами крепости Хисиломэ, куда после боя возвратились нолдор, постепенно поднимался на небосвод Исиль, впервые за многие и долгие недели. Его свет, серебряный и холодный, но такой похожий на сияние Тельпериона, внушал нолдор надежду на победу.

— Ступай, Финьо, — проговорил Нолофинвэ и совершенно неожиданно вдруг потрепал старшего сына по голове, совсем как в детстве, а после ласково улыбнулся, — и отдохни. Устал, я же вижу.

— Сейчас, атто, — улыбнулся тот в ответ. — Уже иду. Скажи, а можно я?..

— Палантир? — догадался отец. — Конечно, смотри. А я пока пойду, проверю, как там верные. Ясных снов.

— И тебе, отец.

Финголфин ушел, а его сын подошел к камню и положил на него ладонь, вызывая. Внутри заклубился прозрачный туман, с каждой секундой все больше редевший. Бритомбар… Любимая… Сердце принца гулко билось, отдаваясь звоном в ушах. Казалось, что мгновения тянутся невыносимо медленно. Фэа его стремилась через горы и долины к морю, и вскоре шар, ответив на его призыв, показал Фингону желанную картинку.

Армидель сидела у распахнутого окна, в волнении кусая губу, и сжимала в руках его подарок, то порываясь надеть, то вновь кладя на колени и бережно, ласково поглаживая опал. Взгляд ее был устремлен в звездную даль, и дева что-то беззвучно шептала. Финдекано нахмурился, силясь разобрать, и вскоре понял, что она повторяет его имя. Сердце рванулось, и почти непроизвольно он воскликнул:

— Мелиссэ!

И в тот же миг Фингон увидел, как Армидель вскочила, словно и правда услышала его голос.

— Я скоро приеду к тебе, — прошептал он и убрал ладонь с палантира, прекращая связь.

Однако пару мгновений спустя, подумав, снова прикоснулся к камню и попросил его показать Турукано. Оказалось, что тот находился в кабинете Кирдана, и они совещались. Рядом был знакомый ему Острад, с перевязанной рукой, и еще несколько нолдор из верных брата. Фингон вздохнул с облегчением — Бритомбар устоит.

Покинув кабинет отца, он вышел из крепости и отправился к своим верным. Впрочем, те уже знали о предстоящем походе — Финголфин озвучил приказ, как только принял решение о помощи Дортониону.

— Все готово, мой принц, — доложил Тарион.

— Хорошо, — кивнул Нолофинвион.

Он еще раз оглядел комнату и заметил того синду, что пришел к нему перед самым боем.

— Ну, здравствуй, — улыбнулся Фингон. — Что, не уехал?

Тот, кто назвался Телпетаром, встал:

— Нет пока, война ведь не окончена. Я отправляюсь с вами в Дортонион на помощь тем двум лордам.

Нолдо внимательно посмотрел ему в лицо, пытаясь угадать мысли. Высокий сереброволосый воин глядел внимательно и серьезно.

— Почему мне кажется, что мы с тобой как-то связаны? — озвучил Финдекано одолевавшую его мысль.

На что пришелец вдруг в ответ неожиданно усмехнулся, но не зло, а по-доброму:

— Возможно, ты прав. И я убежден, что однажды ты обо всем узнаешь. Однако пока мне бы хотелось сохранить свою маленькую тайну.

— Не буду настаивать, — согласился Нолофинвион.

В конце концов, опасности синда не представлял и помощь оказал в бою заметную. А скрытность… Что ж, пусть, ведь делу она не мешала.

Фингон попрощался с верными и направился к выходу. На пороге оглянулся еще раз и всмотрелся в лицо высокого синды. Неожиданно ему показалось, что он видит знакомый блеск золотисто-серебряных волос Артанис. Он даже головой тряхнул, отгоняя видение.

— Хорошего отдыха всем, — пожелал Финдекано и направился наконец в свои покои.

С первыми лучами рассвета его отряд выехал вместе с Нолдораном из ворот Барад-Эйтель.

Крепость встретила своего лорда печальными вестями — раненых оказалось больше, чем он предполагал, когда уезжал с братом на поиски сбежавших тварей.

«А Морьо хотел еще отправиться к Химрингу… Видимо, до Таргелиона дошло меньше ирчей, раз он так спокоен за свои земли и нолдор, что живут там», — подумал Маглор, устало прислоняясь к стене.

Он направлялся к целителям — узнать, что им сейчас необходимо и может ли он лично помочь пострадавшим защитникам. Несмотря на то, что противостояние барабанам отняло много сил, Макалаурэ был готов петь воинам, делясь огнем своей фэа.

Целители встретили лорда с радостной надеждой, тут же сообщив, кто из их подопечных нуждается в помощи менестреля. И Маглор незамедлительно начал песнь.

Его голос, тихий и спокойный, уменьшал боль и придавал сил, твердый и властный — повелевал очнуться и сбросить путы тьмы, что удерживали сознание некоторых воинов, и лишь иногда он становился яростным пламенем, что выжигал яд, медленно убивавший раненых.

Дозоры успели два раза смениться на стенах, когда в палаты исцеления спешно вошел один из верных, только что вернувшийся в крепость.

Макалаурэ как раз закончил песнь и устало прикрыл глаза.

— Мой лорд, его так и не нашли, — тихо, еле слышным шепотом произнес он.

Канафинвэ вздрогнул и строго посмотрел на подошедшего.

— Почему я узнаю об этом только сейчас?! — жестко, но негромко, дабы не побеспокоить раненых, прозвучало в ответ.

— Мы только что вернулись, лорд, — пояснил верный. — Это не быстро. И тяжело. Почти невозможно находить их и понимать, что… что…

— Не надо, не продолжай. Главное, мы вынесли всех, кто нуждался в помощи, — сказал Маглор, вставая. — Завтра продолжите. Отдыхайте.

Он попрощался с целителями и вышел, не желая ничьего общества, кроме ветра и звезд.

«Подсади меня, ты же старше», — двое подростков приглядели себе старое раскидистое дерево вдали от оживленных улиц Тириона.

«Кто быстрее до озера?» — задорно подначивает друг, и их кони срываются с места, обгоняя ветер, облака и даже мысли молодых нолдор, что сидят на их спинах.

«Изгнание? На север? Подожди, предупрежу своих…»

Альквалондэ, первые битвы в Белерианде, плен брата — Оростель, он всегда был рядом, друг детства, которого, как ему только что доложили, так и не нашли.

Макалаурэ до боли зажмурил глаза, прогоняя видения прошлого, резко развернулся и, спустившись со стены, приказал страже приоткрыть ворота и выпустить его из крепости. Одного. Ночью.

Нолдор подчинились, правда несколькими минутами позже небольшой отряд отправился за своим лордом, на расстоянии, не мешая.

Исиль выглядывал из-за облаков, освещая места недавних сражений. Тела убитых тварей уродливыми кучами возвышались над привычным Маглору пейзажем. Обломки оружия и брони также лежали на поле, сложенные удобным для перевозки образом. Под ногами еще было скользко, неровно, а на душе тяжело и гадко.

Жалобный, но настойчивый писк привлек внимание Кано. Он доносился из-за небольшой группы камней, чуть правее намеченного лордом пути, с которого тот, впрочем, тут же отклонился. Макалаурэ осторожно приближался к валунам, ожидая встретить там как врага, так и друга.

Обнаруженный в конце концов источник писка никак не походил на уловку Моргота, а на перепуганного и, кажется, раненного, котенка очень даже.

— Иди сюда, бедолага, — Маглор наклонился к животному. — Не бойся, вылечим и отпустим. Никто не заставит тебя жить с нами, если сам не захочешь.

Кот обнюхал протянутую к нему руку, мявкнул и на трех лапах поспешил подальше от двуногого существа. Четвертая под странным углом безжизненно болталась.