У самой кромки воды летала чайка. Кружилась, словно танцевала — то взмывала ввысь, то пикировала, делая у самой земли крутой разворот, а потом принимались рисовать в воздухе замысловатые фигуры. Лехтэ смотрела на нее, улыбаясь, а потом птица, видимо устав танцевать, полетела вдоль берега. Тэльмэ же решила пробежаться с ней наперегонки. И сорвалась с места.

Чайка крикнула, как можно было подумать слегка изумленно, и… поддержала игру!

Они летели вперед почти наравне — птица и нолдиэ. Берег петлял, открытые участки чередовались с заснеженными, вода лениво наползала на прибрежную гальку. Эльдиэ остановилась, птица сделала круг, покачав крыльями, и улетела в сторону моря. Скоро она уменьшилась, затем превратилась в точку и наконец исчезла.

Лехтэ подумала, далеко ли успела убежать, а еще, что пора возвращаться теперь к мужу и сыну, но оказалось, что они сами успели ее догнать. Атаринкэ улыбался, и Лехтэ, подпрыгнув на месте, помахала им руками.

Неожиданно ее взгляд зацепился за нечто, лежащее на берегу. Она наклонилась, поднимая выбеленную временем и морем кость. Судя по всему, бивень моржа. Лехтэ решила взять его с собой — дома вырежет что-нибудь на досуге. Убрав полезную находку в сумку, она оглядела берег. Немного поодаль он круто взбирался вверх, а со стороны моря имелся достаточно гладкий, относительно пологий склон.

В голове мгновенно созрела идея. Правда, у нее под рукой не имелось ничего, на что можно было бы сесть, но когда ее останавливали подобные мелочи?

Оставив сумку у подножия склона, она взбежала вверх и, присев на корточки, оттолкнулась посильнее и понеслась вниз, весело и задорно смеясь. Предупредительный крик любимого слегка запоздал — спуск опасно приближался к самой кромке моря, не доходя до оного всего пары дюймов, и риск улететь в воду был довольно велик. К счастью, она вовремя остановилась, затормозив около самой воды, отряхнулась от снега и быстро вскочила на ноги.

— Идите сюда! — позвала Лехтэ.

Алмо, постояв наверху еще лишь мгновение, что-то задорно прокричал и полетел вниз вслед за ней.

Тэльмэ наклонилась, зачерпывая пригоршню снега и скатывая из него шарик, а когда распрямилась, то и сын, и муж уже стояли внизу.

— Эй! — крикнула она, привлекая внимание обоих, и почти сразу, едва встретившись с Атаринкэ взглядом, запустила в него снежком.

Муж, конечно же, не остался в долгу, а вскоре к ним присоединился и Алмо. Завязалась веселая возня. Лехтэ выбрала себе камень покрупнее и из-за него обстреливала и сына, и его отца. Атаринкэ же, пользуясь тем, что Алмо отвлекает внимание мамы, а Щен радостно носится кругами, оглашая воздух заливистым лаем, обошел по большой дуге и, подкравшись со спины, схватил, прижимая любимой руки к туловищу, а затем повалил в снег. Они покатились, громко смеясь. Вся их одежда была в снегу, волосы растрепались и перепутались, а на лицах появился яркий румянец.

Отпустив жену, Атаринкэ встал и протянул ей руку, помогая подняться. Лехтэ, ухватившись за нее, вскочила и принялась отряхиваться, не забыв хоть немного поправить прическу. Теперь без переодевания было не обойтись. Хорошо, что они захватили достаточно теплой одежды из Тириона.

— Melindo, — заговорила она, когда они уже шли наверх, к вещам, — а ты покажешь нам свою подледную лабораторию? Мне так хочется там побывать! Ну пожалуйста!

И она, состроив умоляющую рожицу, посмотрела мужу прямо в глаза.

— Хорошо, только не уверен, что тебе будет интересно, — ответил тот на просьбу жены. — Подледная лаборатория звучит солиднее, чем она есть на самом деле.

Прикинув их местоположение, Атаринкэ предложил переодеться уже на месте, благо было недалеко. А чтобы его родные не замерзли, задал хороший темп шага, периодически предлагая пробежать-проскользить, но только лишь в тех местах, где это было безопасно.

Сам вход в лабораторию не представлял собой ничего особенного — дверь во льдах. Открывалась она, конечно же, просто, но не без магии, чей принцип Искусник объяснил сыну. Тот понял, хотя и не сразу. Кажется, скоро их всех ждет множество закрытых дверей в Форменосе.

Переодевшись в сухое, они развесили влажную одежду в предназначенном для этого помещении и прошли в одну из комнат. Здесь проводились различные опыты с веществами в условиях низких и сильно низких температур.

— Не трогай ничего, Алмо, это может быть опасно, — сразу среагировал Атаринкэ, увидев боковым зрением протянувшуюся к пробирке руку.

Лехтэ тем временем с интересом осматривалась по сторонам. Какие-то колбочки, скляночки… Посмотреть внутрь каждой из них, конечно же, очень хотелось, но она понимала, что лучше этого не делать. А вдруг какая-нибудь загадочная смесь взорвется? Жалко же себя любимую будет.

Заприметив в углу пару дверей, Лехтэ приоткрыла одну из них и осторожно заглянула внутрь. Кухонька. Совсем крохотная, но, как ни странно, уютная. Очаг, стол, стул. Лехтэ одобрительно кивнула и закрыла дверь.

А за другой что? Должно быть, спальня? Так и есть. Мдэ… Лаконично так, ничего лишнего. Узкая кровать, шкаф. И все, кажется. Стол есть хоть? От двери не видно. Хоть бы на стену повесил тут чего-нибудь, что ли. Может, предложить? Картину какую из дерева вырезать? Все уют какой-никакой. Или не согласится? А вот интересно будет спросить и посмотреть на реакцию. Тоже в некотором роде опыт. Научный.

— Лехтэ! Это ты?! — мгновенно отреагировал Атаринкэ, когда она потянулась к одной из реторт. — Свяжу руки.

Ехидная улыбка любимой не говорила о ее серьезности. Не удержавшись, она показала язык.

— А я не шучу. Впрочем, давайте-ка покажу что-то интересное.

Искусник вынес достаточно большой металлический сосуд и попросил Алмо дать ему листик все-таки сорванной им морошки. Взял его длинным пинцетом, открыл сосуд, из которого тут же повалил белый пар, и опустил кусочек растения. Достал. Внешне тот почти не изменился. Закрыл сосуд и разжал пинцет. Лист упал на пол, расколовшись на мелкие кусочки.

Лехтэ стало интересно, а что же в этом металлическом сосуде? Палец совать конечно же было жалко — вдруг потом тоже расколется? Где она новый возьмет? А если сунуть нос? Хотя нос пожалуй тоже еще пригодится… Если не будет носа, что она станет совать во всякие любопытные щели? Осторожно обойдя мужа со спины, она вытянула голову и заглянула ему через плечо. Кажется, азот… Жидкий. Правда, холодно там, в банке этой металлической. Перехватив взгляд Атаринкэ, Тэльмэ резко отпрянула и улыбнулась как можно более невинно. Тот пробормотал что-то себе под нос о непослушных нолдиэр.

— Еще чего-нибудь покажи, — попросила в ответ его жена.

Муж сопротивляться не стал и поставил несколько опытов, явно простых и незатейливых, но на Лехтэ, в том числе и в силу ее, мягко говоря, неопытности в таких делах, произведших неизгладимое впечатление.

***

Родители занимались какими-то взрослыми делами: рассматривали что-то под увеличительными стеклами, обменивались наполовину понятными словами. Альмарион же смотрел в окно и думал о случившемся на болоте. Ну вот с чего он так? Подумаешь, какие-то ягоды! И такая… обида? Он благодарно посмотрел на Щена, гревшегося у смешной, смахивающей на бочку, печки. Щенок поднял на него сонный теплый взгляд, завилял хвостом. Эльфенок устроился рядом и принялся вычесывать зверя. Правда, много времени это занятие не забрало.

Несколько раз его подзывал отец, то обращая внимание на какую-нибудь интересную особенность препарата, с которым они с мамой работали, то давая мелкие поручения. Но в остальное время Альмарион старался у лабораторного стола не вертеться: и реактивы, которыми пользовались родители, были опасны, и оборудование могло не пережить неловкого движения. А ведь лаборатория именно что была личной, а не рассчитанной на толпу эльдар.

Куруфинвион уже не впервые начал сожалеть об оставленном в Тирионе свитке: сейчас он хотя бы скуку прогнал бы. Неожиданно он заметил непонятные цветные отсветы, пляшущие по полу. Зеленоватые, розоватые, кажется, даже фиолетовые!