Мальчишка оказался родственником одного из революционеров. «Все ресурсы планеты будут в наших руках. Мы разбогатеем и поможем хорошим людям привести экономику в порядок! – Говорил гость М 5 и сладко закатывал глаза от праведности собственных слов. – Есть только одна загвоздка. У нового правительства нет оружия, чтобы противостоять тирании. М 5 будет спасительным крейсером для нового порядка на Баале!».

– И ты в это поверил, Корней? – Леванский едва сдерживался, чтобы не захихикать язвительно и громко. Только присутствие Лилы его остановило.

– Нет, Сергей, я же не настолько наивный. Я понял, что мальчишка хитрей, чем кажется, но мне что? Я был не против заработать, и мне был интересен опыт. Они собирались строить новый мир. А ты помнишь, о чем мы мечтали… Я решил, что посмотрю одним глазком, как свершаются революции. И еще он обещал мне должность главнокомандующего Баальским космофлотом.

В общем, мы прилетели на Баал, нас встретили на орбите заговорщики. Мрачные личности, которые попросили сразу дать залп по «цитадели зла», как они выражались, имея в виду дворец нынешних правителей. Я сказал код пушки и мой пацан просунул в нее руки и выстрелил. Я даже упал, так закачался М 5, обычная лазерная пушка не смогла бы пробить атмосферу. Но после одного выстрела мы увидели, как дымится город. Что-то он сделал, я даже не понял, что, то ли поля какие-то свои подключил, в общем, оружие увеличило силу раз в сто. И тут на нас посыпался град выстрелов. Ретроградное правительство не собиралось сдаваться. Оно направило все силы против нас. М 5 изрядно пострадал, но бой мы выдержали.

Революционеры нам помогали, но в целом это была заслуга моего звездолёта и странной силы паренька в очках. Потом мы приводнились возле павшего города. И тут меня ждал сюрприз. Мальчишка вышел из звездолета, его встречал старый железный танкер. Когда его нога ступила на трап корабля, с ним произошла странная перемена. Во-первых, очки он потерял, во-вторых, горб на спине вдруг раскрылся и стал перепончатыми крыльями. Весь он как-то расправился и прибавил в росте, а зубы удлинились и стали клыками. Но самая главная перемена произошла с его глазами. Наивность и свет в них пропали, там появилась мудрость, жажда и уверенность в своих действиях. Коварство и важность. Я не мог поверить в то, что видели мои глаза… Солдаты на танкере пали ниц и стали славить могущественного Даргаза Алмазного, своего единственного повелителя…

Он замолчал, тайком посмотрел на Лилу, в ее взгляде не было осуждения, хотя и сочувствия он тоже не нашел. Зато Леванский весь сиял и готов был взорваться смехом. Корней пожалел, что рассказал другу. Нет, он не стеснялся, но получалось, что отличник академии, лучший звездолетчик Гвала стал жертвой банального мошенника, прошляпил свою репутацию и еще лишился звездолета.

– И что дальше-то, Ворон? Маршальский жезл получил?

– Революция свершилась, но свергнутое правительство сумело договориться с соседней планетой и вскоре к Баалу прилетел вооруженный до зубов флот. Произошла неравная по силам схватка и мы проиграли. М 5 получил такие пробоины, что поднять его в воздух не было возможности. Я и несколько революционеров удрали на старом военном крейсере, а Даргаз исчез в неизвестном направлении. Так что после этого случая мне пришлось пахать на периферии. Гвальские компании перекрыли мне кислород, но далекий Рем нуждался в деликатесах из других миров и я возил на борту старенького корабля активную протоплазму, которую жарили, варили, солили, коптили…

Рассказал, и словно гору с плеч сбросил. Леванский, кошкин сын, зубоскалил еще пару часов, не меньше, Лила снисходительно улыбалась. Она тихо сказала: «У кого есть жажда приключений, тот многое увидит в жизни!», и Корней согласился. Но на данный момент он уже достаточно повидал, пора было возвращаться к знакомым созвездиям.

– Расскажи мне свою историю, Майкл!

– Я слишком стар, сынок и у меня слишком много историй… Может быть, позже я соберусь с силами. А чем закончилась история с Лилой? Хотя нет, не рассказывай, это слишком личное, я тебя понимаю.

Они мило болтали, и Корнею стало тепло и хорошо, он поставил уборщик на автопилот и раскинулся в кресле, заложив руки за голову. Словно беседовал с отцом или дедом, которого у него никогда не было. Травы не было, была только вода и паек, который выдавался один раз в двадцать часов. Он закрывал глаза и представлял прекрасное место: берег моря, теплый песок, легкий ветерок с запахом водорослей, ласковое голубое море щекочет пятки.

На Гвале не было морей, на Реме тоже. А на Земле он не успел увидеть воду. Он сидит с отцом, на подстилке, свежий хлеб в тарелке, сыр, рыхлый и пахнущий молоком, бутылка вина, сухого, с южных виноградников, с терпким привкусом, и что-то еще, например, мясо индейки или ватрушки, но их никто не ест. И они беседуют с отцом. Виктор сидит прямо, расправив плечи, ветер раздувает его черные волосы, гордый профиль освещен солнцем, он рассказывает о прекрасным местах, где он бывал, о великих битвах, где он победил, о любви и теплоте человеческих отношений.

Говорит о своем отце, который занимался мутантами, о саде с персиковыми деревьями. А Корней слушает, нога его проваливается в мокрый теплый песок, шелестит море, кричат чайки, так настойчиво и требовательно… Он вздрогнул и проснулся. Уборщик встал и пищал, отчаянно мигая красными огнями. Проклятье! Застряли, вот подарочек. Оделся, вылез наружу, сосалка втянула что-то большое, вонючее и твердое. Тахиб кар трах саки! Пнул ненавистный механизм и, ругаясь, полез руками, вытаскивать хлюпающий, скользкий комок. Проснулась ненависть к игигами. Все они одинаковые, ты прав, старик, все порождения тьмы!

Вернулся, отмыл грязь остатками воды. Тронулись, мирно захлюпал уборщик. Спать уже не хотелось, он спросил Майкла:

– Вы на месте?

– Тут, сынок.

– А как вы сделали такой мощный передатчик из этой игигской говнятины?

– Я физик, Корней. Я могу из метлы и мотоцикла сделать звездолет… Пришлось, правда, позаимствовать несколько деталей от этой очаровательной мусороуборочной машины. Времени у меня было предостаточно, а знания я свои не утратил.

– Поэтому вы здесь?

– Да.

Помолчали. Что ж, у каждого свои секреты. Игиги не любили талантливых землян. Они либо подчиняли их своей воле, либо избавлялись. Вот, как от Майкла. К убийству прибегали только в крайней степени, видимо кармы боялись, или их боги запрещали. Но сослать подальше, это в их духе. Так они хотели избавиться от его отца, телефизика, да только он вернулся. Он смог, потому что был великим воином. А потом он предал землян и бросил их, бросил свою дочь, бросил его и Галу. И целая раса осталась без дома, без планеты. О чем бы он спросил отца, если бы мог подняться в четвертую плотность? Он не знал. Была его личная обида, а вопросов не было.

– Майкл, вы еще здесь?

– Да куда же я денусь?

– Я вам расскажу, что было дальше, только не перебивайте, это слишком тяжело!

…Прыгнули. Леванский как ни готовился, – не помогло, скрутило его косточки в восьмерку, да через пространство выплюнуло. Скачок был затяжной, даже Корней едва дышал. Только Лила как стояла возле иллюминатора, так и осталась. Подошла, поднесла каждому воды, Корнея по холодному лбу погладила. Планетка была пустая и скудная, красная вся, как флаги революционеров на Баале. Вода там была, но в кратерах, куда могли добраться только киберы. К тому же воняла она тухлятиной и была слишком соленой. Они вышли, побродили по неприветливому миру без растительности и жизни. И тут Корней заметил, что Леванский увивается вокруг Лилы.

Сначала он предложил развести костер и пожарить на нем молекулярную свинину. Все ж лучше, чем ничего. Потом повел куда-то за кратер, якобы показать потрясающий пейзаж, пока Корней собирал топливо для костра, что было в целом нелегко. Он бросил неблагодарное дело и поплелся за ними, смотреть пейзаж. Ему показалось, что Лила не очень-то хочет идти, она все время оборачивалась, словно искала у него молчаливой поддержки. Корней достал флягу и выпил крепкого ремского пойла. Не той паршивой зеленки, что Серый заказывал в кабаке, а настоящего, выдержанного рома. Мозги от него хорошо прочищались. Хлебнул еще и вдруг увидел, как Грек держит Лилу за локоть и что-то жарко шепчет в мраморные белые уши. Тут в нем вскипела кеттская кровь. Леванский всегда его обходил, хитрый, изворотливый, валил на друга свои проблемы, а Корней их разгребал и никогда не получал вознаграждения.