После этого Коле пришлось ходить на дополнительные занятия по математике и полюбить этот школьный предмет.

Вот и теперь Коля лежал без мыслей и без воспоминаний, просто дышал и наслаждался покоем. Но через какое-то время услышал странное шуршание. Это торопливо возвращалось сухое дерево с кружащимся над ним вороном.

– Добре, уговорил! Помогу я тебе, малец! Я ж обещал, а Рюриковичи своих обещаний на ветер не бросают и в воде не топят, – с жаром обратилось к Коле дерево. – К тому ж я вброд реку эту без тебя не перейду. Снесёт меня от воспоминаний как пить дать. А у тебя и воспоминаний-то тех одна жменька. Удержимся как-нибудь, – добавило дерево и направилось к воде. – Ходь за мной!

Коля подскочил на ноги, подхватил шубу Деда Мороза.

– Что ты таскаешься с этими лохманами? Брось их на берегу. Лисы себе в нору утащат, – посоветовал Дуб Коле.

– Вы что?! Это же костюм Деда Мороза! Меня Татьяна Львовна, музыкантша наша, за него прибьёт. Я просто обязан его вернуть. Хоть порванный и грязный, но вернуть. Иначе и возвращаться не стоит, – по-настоящему распереживался Коля.

– Ну, как знаешь, – махнуло веткой дерево. – Только оно тебе мешать очень будет. Длинное слишком и тяжёлое. Намокнет в воде и на дно потянет. Давай, в дупло ко мне положи, а потом заберёшь, когда реку перейдём.

– А не обманете? – с сомнением посмотрел на дерево Коля.

– Я? Да ты что? – возмутился Дуб. – Когда я тебя обманывал?

Дерево топталось в воде на берегу, будто ощупывая что-то.

– Брод ищете? – спросил Коля.

– Нет, золото и бриллианты, – каркнуло дерево. – Ты по канату ходить умеешь?

– По канату – это как? – удивился Коля.

– Как канатоходцы! Чего непонятного?! – вышел из воды Дуб.

– Нет, не умею. Нас такому не учили, – пожал плечами Коля.

– Да знаю я, что вас ерунде всякой учат, а самых главных умений и не дают, – ворчал Дуб.

– А самых главных – это каких? – ухмыльнулся Коля.

– Из лука стрелять, по канату ходить, облака в сито собирать, – нетерпеливо похлопывало по воде корнями дерево. – Что ж мне с тобой делать? Ладно, уговорил. Понесёшь меня на руках! – сказал Дуб, и ворон взлетел с ветки в небо.

– Как это на руках? – опешил Коля.

– Да просто. Я ж нетяжёлый. Во мне веса два фунта.

– Стерлингов? – удивился Коля.

– Да нет, фунт – это сто золотников. Ну, почти полкилограмма на ваши, – терпеливо объяснял Дуб. – Не боись, тяжело не будет. Будешь мною балансировать на канате. Я у тебя вместо шеста буду.

– На каком ещё канате? Мы же реку переходить собираемся. Вброд, если я не ошибаюсь.

– Не ошибаешься, это верно. Но и без каната никак. Дело в том, малец, что брод этот такой тонкий, что по нему моими толстыми корнями не пройдёшь. Он толщиной с твой кулак. А в речке ж ещё течение. И воды в ней не простые: всё сплошь воспоминания. Как войдёшь в речку, так и нахлынут, только держись. Свалишься с броду и утонешь в воспоминаниях. И я с тобой вместе. Ещё и ко дну тебя потяну. У меня знаешь, сколько воспоминаний за тышшу веков накопилось? Тебе и не представить, не фантазируй.

– Так это вы в реке топтались – воспоминания освежали? – ухмыльнулся Коля.

– Эх, смышлёный какой! Может, мне тебя веточкой привить, а? Раз ты своему роду особлива-то и не нужен, – усмехнулось дерево.

– А я ему не нужен? – вдруг огорчился Коля.

– Ну, так ты ж его не знаешь. Ни отчества у тебя настоящего, ни фамилии. Кто ты есть? Каких будешь, Николаша? Молчишь? То-то и оно. Тебе твой род не надо, и ты ему не очень-то.

– Мне надо! Мне очень надо! – почти закричал Коля. – Я всегда хотел! Я просто не знал как! Мне надо!

– Да не кипятись ты так! Не хочешь прививаться – не надо. Другую веточку найду, посговорчивей. Как я понял, ты из того места, где таких веток – целая оранжерея. А сейчас нам реку перейти надо. Сымай обутак, клади мне в дупло. Закасывай штанины, – командовал Дуб.

– А носки тоже снимать? – застеснялся Коля своих несвежих ног.

– Сымай-сымай, в туфли положи. Да не конфузься ты так. Меня человечьим духом не напугаешь, акха-кха-кха, – рассмеялось дерево.

Коля послушно снял туфли и носки, подкосал штанины брюк. Обувь положил в дупло вместе с шубой Деда Мороза и конфетами. Дупло показалось ему вместительным и чуть сырым. Ожидаемой головы с бородой и стеклянными глазами он там не нашёл. Тухлый противный запах пропал. Коля подумал, что это прогулка дерево проветрила.

Коля подошёл к речке и спросил у дуба:

– Что дальше?

– Подойди вот сюда, – тыкнуло дерево веткой в береговую линию. – Бери меня на руки. Я сопротивляться не буду.

Коля обхватил трухлявый ствол двумя руками и легко поднял дерево.

– Нет, не так, – неодобрительно закряхтел Дуб. – Как девушек на руки берут. Я буду помогать тебе держать баланс.

Коля вернул дуб на землю. Дерево стало прямо перед Колей, чуть наклонилось всем стволом. Коля подхватил его с одной стороны на левую руку, а потом правой, поднял перед собой. Дерево было лёгким. Кривые погрызенные корни уравновешивали сухую крону. Коля вспомнил, как на одном из цирковых представлений видел канатоходцев, попробовал балансировать деревом, понял, что это удобно.

– А теперь что? – спросил он у дерева.

Ворон кружил над ними и отвлекал Колю.

– А теперь войди в реку и нащупай стопами узкую каменную дорогу.

– Вы ж говорили, что канат, – напомнил Коля.

– Это я так, образно. Чтоб тебе понятней было.

Коля попытался сделать шаг в воду, но Дуб его остановил:

– Погодь! Тебе сразу начнут приходить разные моменты из прожитой жизни твоей цыплячей, так ты на них, как на зерно, не отвлекайся. Найдёшь дорогу – и ступай, осторожно. Спешить не надо.  Спешка в этом деле всё только портит.

– Я понял, – сказал Коля и шагнул в реку.

Сперва он ничего, кроме прохлады воды, не ощутил. Ему просто вспомнилось, как несколько лет назад их вывозили на отдых в какой-то санаторий, а рядом была речка. Детям категорически запрещалось бегать на речку без взрослых, но мальчишки часто туда убегали, разувались, бегали по воде вдоль берега, обрызгивали друг друга, однажды даже кого-то уронили в воду, потом долго сушили на берегу, боясь возвращаться в санаторий в мокрой одежде.

И тут Коля понял, что у него уже начались воспоминания, а каменную дорогу он ещё не нашёл. Стал шарить голыми стопами по дну. Посмотреть в воду он не мог, потому что всё обозрение было перекрыто деревом. Коля вспомнил, как однажды залез на очень старый дуб в лесу около детдома. Высоко залез. Было так весело карабкаться всё выше и выше, до холодка в груди. Солнце садилось, и сквозь ветки и листья можно было рассмотреть удивительно красивое разноцветное небо. Коля высматривал это небо и карабкался всё выше и выше. Ветки становились всё тоньше. На самой высокой ветви Коля сумел выпрямиться и выглянуть из листьев. Он тогда ощущал себя на вершине мира, самым свободным и бесстрашным, самым главным на всём свете. Он видел вдалеке идущих людей, таких крошечных, как пуговицы, что их и не рассмотреть вовсе. И в этот момент услышал голоса откуда-то снизу.

– Солнечный, а, Солнечный! Ты куда забрался? Ты совсем с ума сошёл? А если ты сорвёшься и разобьёшься? – ругался женский голос внизу.

Коля не мог рассмотреть, кто там стоит, и по голосу определить не мог. Он тогда казался ему похожим сразу на все женские голоса. А женщина внизу всё ругалась и ругалась, требовала, чтобы Коля немедленно спустился, грозила, что ему всыпят по первое число, будто он не знал, что ему в любом случае достанется. Спускаться не хотелось. Он сидел на самой верхушке и смотрел, как солнце опускается за горизонт. Потом приехала большая пожарная машина, и мужчина в цветном костюме и яркой каске помог Коле перебраться в металлическую корзину.

Когда пожарник спустил Колю на землю, то мальчика уже больше никто не ругал. У Коли было такое отстранённое лицо и такой отсутствующий взгляд, что взрослые растерялись. К тому же он перестал реагировать на все слова и всё время молчал.