Пригрело его на солнышке, и уснул он, разморило, задремал. Впрочем, быстро поспал, часика ему хватило, и ещё немного на перекус у него ушло. Поел чуток и снова за работу взялся. К вечеру у него уже две пригоршни золотого песка набралось. Сложил он всё в холщовый мешочек да припрятал в шалаше. Опять костёр развёл, похлёбку из припасов готовить начал, всё как вчера повторилось. Поел, попил да спать лёг. И вновь ему Лизонька сниться, в точности как накануне. Так и ночь миновала. А утром снова гул рыком с реки раздался, и опять Филата разбудил. Соскочил он, дело привычное, и сходу к реке кинулся.

– Это ж надо, какая напасть,… снова рёв меня на ноги поднял,… словно кто мне знак подаёт, что пора за работу браться!… ха-ха-ха,… даже интересно становится,… уж не леший ли забавляется!?… Э-ге-ге-гей!… слышишь меня, лесной домовой!?… спасибо тебе, что разбудил!… ха-ха-ха!… – с усмешкой прокричал он, да недолго думая вновь за дело взялся. И опять ему фартит, везёт как самому удачливому счастливчику. Снова золота полные пригоршни набрал.

– Ха-ха-ха,… вот что значит, с утра лешего поблагодарить!… Вот он и расщедрился!… ха-ха!… Золотишко-то само мне в руки плывёт!… ха-ха-ха!… – смеется, заливается Филат. Смену отработал, и вновь золото в заветный мешочек сложил, кубышку набил. Доволен сверх всяких мер, хоть и устал, но рад неимоверно. Так этот день и закончился, затем следующий не менее удачным оказался. Ну и дальше всё так пошло, закрутилось, завертелось. Филат и оглянуться не успел, как неделя пролетела, промелькнула, будто её и не было, зато целый мешочек золотого песка набрал.

Правда, мешочек тот размера небольшого, хотя на вес очень даже привлекательный. С таким мешочком да в столицу бы, так сразу миллионщиком стал бы. Но тут другое дело, здесь тайга и золота этого полно, только умей его добывать, из глубины недр извлекать. А Филат, между прочим, уже хорошо наловчился это делать, всё-то у него как по маслу идёт. Впрочем, не совсем всё, ведь в его хозяйстве уже и шалаш обветшал, обновить бы надо, а то кровля пообсохла, да и провианта поубавилось, сухари да галеты остались, в городок сходить бы, добавить запасов, пополнить, так сказать кормовую базу. Да и в контору зайти, золотишко сдать, тоже не помешало бы, уж есть такой порядок; намыл золота – сдай. Ну а Филат замялся.

– Чего это я сейчас в город пойду?… время только терять,… вон, какая удача прёт,… теперь каждый день дорог!… Вот дожди пойдут, тогда и я в городок отправлюсь,… а пока солнце светит, я и на сухарях продержусь, зато обогащусь!… – отчаянно решил он, починил шалаш, обновил крышу, да снова за промывку шлиха взялся. Вот тут-то река и лес опять свой норов показали, ну не зря же эти места гиблыми зовутся, да у народа в проклятых числятся.

Этим днём Филат вновь намыл немало золотого песка. По привычке ссыпал его в мешочек и спрятал в шалаше. Там у него уже некий тайничок образовался: удобная такая ямка в земле, а сверху лапник, лучшего тайника и не придумать, ведь по идее дальше земли мешочек уж никуда не провалиться, а под лапником его и не видать – так рассуждал Филат. Но зря он столь легкомысленно подошёл к этому вопросу, на деле всё вышло иначе.

На другое утро Филат как обычно ушёл на реку золотишко мыть. Однако едва он набрал первую пригоршню, как земля заходила ходуном. Притом как на берегу, так и на реке, вода сразу мутью наполнилась, ил со дна поднялся, шлих клубами пошёл. А на берегу вековые ели, будто мелкий кустарник задрожали, затряслись, заколыхались, аж хвоя с них посыпалась.

– Ой-ё-ёй!… это что же такое творится?… никак землетрясение!?… Но откуда здесь, ведь мне про него никто и ничего не говорил!… Да если б что, то люди наверняка предупредили бы меня,… не послали бы сюда… – залепетал Филат, а земля ещё шибче заколыхалась, – ой-ой!… а может и не предупредили бы,… знали да нарочно послали!… Ах, шутнички… – начиная понимать, что попал впросак, подумал про себя он, и тут видит, как земля на берегу треснула, притом острой стрелой разошлась прямо под его шалашом. Всего какая-то секунда, мгновение, и трещина вдруг обратно сомкнулась, вот она была, и вот уже исчезла. Земля словно чуток рот приоткрыла, зевнула и снова закрыла. Да и тряска сразу прекратилась.

Филат молнией ринулся к шалашу, проверить всё ли на месте, ведь там лежали остатки провизии и заветный мешочек в тайнике. Заскочил внутрь, а там вроде всё на месте: запасы провианта по-прежнему в уголке лежат, но зато справа, где тайник был, теперь кочка свежей земли образовалась. Филат бросился к ней и что есть сил, давай прямо руками копать. Но куда там, тайника с мешочком, как и не бывало, нет ничего, поглотила всё земля, забрала в свои недра, лишь бугорок почвы наружу вытолкнула, будто сплюнула. А Филат, как только до него это дошло, взвыл, словно волк на Луну.

– Да как же так-то!… А-а-а-а-а,… сожрала тайга проклятая моё золото!… Прямо из-под носа увела!… – вскричал он от досады, и тут же добавил, – хотя нет,… я точно знаю, кто это сделал!… Это всё леший,… ах, он паразит!… Это всё ты лесной бес забавляешься, надо мной надсмехаешься!… Руки твои загребущие, и до моего мешочка добрался!… Но нет, меня так просто не возьмёшь!… Не для того я сюда шёл, чтоб поджавши хвост бежать,… так бездарно я не сдамся, никуда я отсюда не уйду!… Всё своё снова найду, заберу, верну зёмлёй проглоченное!… – накричав на лешего, твёрдо зарёкся Филат и, развернувшись, опять на реку пошёл.

И надо же такому быть, ему вновь повезло. Река быстро смыла течением всю муть, унесла её прочь, и на дне снова золотой шлих бликами заиграл, заблестел, как и прежде. Притом даже в ещё большем количестве. Оказалось землетрясение пошло реке на пользу; застарелый, отработанный, лёгкий слой грунта унёсся вместе с мутью, а новый, более тяжёлый, золотоносный слой открылся. А потому Филат с каким-то бешеным упоением вновь погрузился в работу. Промывал, не разгибаясь до самого позднего вечера. За что был вознаграждён тремя пригоршнями золотого песка.

– Ага!… Ну что ты теперь скажешь, хозяин тайги!?… Я снова в выигрыше!… Тебе меня не сломить, как бы ты ни старался!… ха-ха-ха!… И всё же я на тебя не в обиде,… спасибо за науку,… теперь я в земле золото прятать не стану,… ха-ха-ха!… Ну и благодарю за то, что вновь даёшь мне право работать в твоих владениях… – по старой привычке поблагодарил лешего Филат, и тут же задумался, куда ему опять золотишко спрятать. Однако за день он так устал, что недолго мудрствуя, подвесил следующий мешочек с новым уловом золота себе на шею на верёвочке, ничего нового, так многие старатели делают.

– Так-то оно лучше будет,… ближе к телу, надёжней,… если уж снова провалится сквозь землю, то только вместе со мной… – шутейно рассудил он, да наскоро перекусив, спать завалился. И опять ему приснилась Лизавета, только на этот раз она уже не улыбалась, а просто-таки смеялась, заливалась от хохота над ним. Хотя в остальном всё так же повторилось. Утром Филата поднял всё тот же трубный, призывный рёв, и вновь отправил его работать на реку. Так началась вторая неделя, которая без особых изменений длилась изо дня в день, и закончилась в положенный срок, а именно в тот момент, когда новый мешочек наполнился золотом до краёв.

Впрочем, небольшое изменение всё-таки было. Уже на второй день мешочек так разбух от золотого песка, что стал давить Филату на шею, и это вполне понятно, ведь золото тяжёлый металл. Был бы в мешочке пух, так Филат и не заметил бы его веса, а тут золотишко. Так что на время работы мешочек ему пришлось с себя снимать, ведь тот мешал, но он не клал его на землю, а подвешивал повыше на крепкий сучок недалеко стоящего дерева.

– По крайне мере при землетрясении с дерева мешочек не просто стряхнуть,… я успею подбежать и перехватить его… – так думал Филат, вешая каждый день мешочек на сук. В общем-то, правильное решение проблемы, всё логично, в случае неожиданного землетрясения мешочек вроде не должен провалиться сквозь землю, останется висеть на дереве. Однако матушка природа на сей счёт рассудила по-своему, ведь недаром же этот распадок чёртовым зовут.