Мастер был ему благодарен. И когда девятихвостый просил научить кого-то живописи, всегда соглашался. Так же произошло и в этот раз. Девятихвостый пришел с молодым лисом. Попросил научить его живописи.

Когда в твоем доме живет какой-то лис, в этом есть свои плюсы. Завистники проявляются мгновенно. Часто сами себя выдают и попадаются в свои же сети. А еще другие лисы к тебе не приходят. Так что мастер даже был рад этому. Хотя лис был крайне необычный.

….

Мастер склонился над столом за работой. Он размашистыми и быстрыми движениями создает картину, как бы не прорисовывая ее, а нанося всем своим телом на полотно рисунок. Он увлечен, движения его быстры, он меняет краски, меняет кисти.

Ли, затаив дыхание, стоит в отдалении и неотрывно смотрит на мастера. Детский восторг и вдохновение отражаются на его лице. Он впечатлен работой мастера. И почти не дышит, наблюдая за ним.

Мастер закончил работу. На столе лежит картина с пионами в традиционном китайском стиле. Мастер откладывает кисть. Берет печать и киноварь и с выражением глубокого удовлетворения на лице ставит свою печать на полотно. Он счастлив. И как бы не замечает Ли. Оставляет печать, смотрит еще раз на картину и уходит в другую комнату. На его место встает Ли. Он впивается взглядом в картину, и она начинает исчезать, постепенно впитываясь в Ли. Он вдыхает ее. И, склонившись над полотном, повторяет работу матера.

Через какое-то время на столе лежит та же картина с пионами. Ли счастлив. Печать мастера осталась на месте.

Входит художник. Он скептически смотрит на восхищенное и счастливое выражение лица Ли. Протирая кисти о тряпку, подходит к полотну:

– Слизал-таки картину?

Господин Са ухмыляется.

Художник подходит к полотну и внимательно разглядывает работу:

– Хм, в этот раз идеально. Я бы не заметил разницы, если бы не знал, что ты ее скопировал. Теперь тебе пора самому создавать картины. Ты уже готов.

– Наконец-то вы это признали, учитель. Мне уже порядком надоело слушать ваши придирки о цветах, оттенках, формах. Мои картины всегда были идеальны. Я просто исправлял ваши недочеты в произведениях. Помните ту картину с горным пейзажем?

….

Картина с горным пейзажем была первой работой Ли. Тогда-то мастер и понял, что перед ним совершенно необычный лис. Он просто впитывал своим взглядом работу и потом детально ее повторял. Мастеру только и приходилось, что следить за стилем.

В горном пейзаже Ли решил добавить лифт на гору, парочку вертолетов и огромные цветы подсолнуха. Все равно, что пятилетний ребенок изрисовал страницы учебника.

Конечно же, от такого мастер пришел в ярость. Он даже отхлестал Ли по морде тряпкой для кистей. Из-за этого Ли был очень зол и даже не разговаривал с Мастером. Но, видимо, не в его природе было злиться подолгу, и уже через несколько дней Ли снова принялся слизывать картины. В этот раз пейзажи были более или менее целы, но цветовая гамма страдала ужасно.

Ли был уверен, что яркие краски лишь усиливают эффект картин, поэтому наносил неоновые краски везде, где только мог.

Мастер был в смятении, в ужасе, потом приходил в уныние. И несколько раз вызывал девятихвостого. Ли его называл дедом, и, видимо, из-за родственных отношений девятихвостый был мягок к Ли, а ужасные картины помог продать в ночные клубы, где они флюорисцировали во время вечеринок на радость полупьяным гостям. Мастер воспринял это как личное оскорбление, настолько они были далеки от классических стандартов живописи. Зато Ли был счастлив. Он стал чувствовать свою значимость и даже стал говорить всем, что он великий художник.

….

Ухмыльнувшись, Ли добавил:

– Она была невероятно скучна и однообразна, пока я над ней не поработал. Положим, горные пейзажи – это не мое. Вот цветы мне по нраву. Рыб тоже люблю. Но все это как-то скучновато и пресновато. Сколько мне еще у вас тут обучаться?

– Все зависит от экзамена. Он у тебя на следующей неделе. Постарайся.

Глава 3. Экзамен

В осеннем парке веранда, окруженная гинкго билоба. Ее желтые листья наполняют все пространство вокруг свечением отражённых солнечных лучей. Воздух бодрящий, осенний, влажный, с ярким ароматом османтуса.

На веранде стоят все приспособления для рисования: кисти, краски, вода. Полотно закреплено на мольберте. Здесь же разместились трое экзаменуемых перед столом экзаменатора. Все мужчины. Одеты в традиционную одежду. Волнительный момент начала экзамена. Экзаменатор с важным видом встает перед экзаменуемыми, закладывает руки за спину, осматривает каждого и говорит:

– Сегодня вы рисуете пионы.

На лице Ли видно облегчение. Он с энтузиазмом принимается за работу. Рисует пионы.

Но происходит странность: на месте его картины появляется самая настоящая клумба с самыми настоящими пионами. Ли этого совершенно не замечает. Он продолжает рисовать. С каждым взмахом кисти появляется новый цветок. Он увлечен и работает над клумбой, как над картиной.

Экзаменатор вздыхает. Щелкает пальцами, и двое других экзаменуемых замирают. Время для них останавливается. Экзаменатор превращается в художника из мастерской. Подходит к Ли и с выражением глубокого разочарования говорит:

– Художник из тебя никудышный. Что ты натворил? Ты зачем здесь клумбу развел? Ты должен был картину рисовать!

Ли, как бы опомнившись, смотрит на клумбу. Он удивлен не меньше экзаменатора:

– Учитель, сейчас все исправлю! Подождите! Подождите…

Он берет подрамник. Помещает в него изображение клумбы с пионами. Она тут же становится недорисованной картиной на полотне. Ли ставит картину на подставку. Художник, раздосадованно покачивая головой, отправляется за стол экзаменатора, по дороге принимая свой прежний образ. Щелкает пальцами, и экзамен продолжается.

Ли работает более сосредоточенно, периодически увлекаясь, тогда на его картине появляются настоящие пионы. Он быстро берет себя в руки и заставляет их прятаться обратно в картину. Экзаменатор делает вид, будто не видит, что происходит.

Экзамен подошел к концу. Три картины представлены на суд жюри, в которое входят экзаменатор и еще двое художников. Над картиной Ли кружится огромная муха, которую часто можно встретить над клумбой с пионами.

Члены жюри одобрительно качают головами. Все трое сдают экзамен и очень этому рады.

….

Ли, дед и художник сидят в гостиной у деда. Картина с пионами висит на одной из стен.

Усмехаясь, Мастер по живописи говорит:

– Хорошо, что на экзамене были пионы, а не горы. Он опять учинил произвол. Классическая живопись явно не его конек.

Ли, покачивая ногой и оглядывая картину:

– Скука. Все эти горы. Реки. Цветы. Скука. Хочу портреты рисовать.

Его комментарий насмешил Мастера по живописи, и он, сдерживая улыбку, скептически покачивает головой. Дед усмехается, зная, что дело не в том, что рисовать. Он рад тому, что Ли начинает осваивать лисью магию, что его иллюзии становятся осязаемы и для других. На чем тренироваться – совсем не важно:

– Можно и портреты. Только там с самовольными выходками может быть опасно. Тут знать надо меру и гармонию.

Ли, удивляясь:

– Гармонию? О чем ты? Мне очень нравятся совершенные черты. Идеальные по своей форме и содержанию портреты. Возьми Мону Лизу. Она идеальна. Она смотрит на тебя живыми глазами. Она манит тебя безупречным цветом кожи, изящной линией губ, легким румянцем. Даже здесь ее все знают, потому что она идеальна и совершенна. О каких выходках ты говоришь?

– Боюсь, в твоем случае это может быть чревато… Ну, да ладно. Портреты так портреты. Есть у меня один знакомый…

– Надеюсь, вы не будете говорить, что он обучался живописи у меня. Не хочу позорить свое имя.

Дед смеется. Ли недовольно хмыкает и отворачивается голову в другую сторону от Мастера по живописи.

Деревня, в которую направил его дед, была самая что ни на есть обыкновенная по своему внешнему виду. Одноэтажные дома, построенные по принципу сы хэ юань, как это делали во всех дворах: четыре здания, помещенные фасадами внутрь по сторонам прямоугольного двора. Общая площадь вокруг колодца, где обычно устраивались общие деревенские собрания, и великолепные виды на горные вершины. Деревня была как бы врезана в лес, издревле покрывавший эту горную вершину. Добраться до деревни можно было только по горной тропе, проходящей по заросшему тем же лесом склону.