Нет времени, чтобы терять самообладание и поддаваться панике. Нет времени, чтобы связаться с близкими и заранее попрощаться с ними, ведь все это - заведомо проигрышная партия, где с первых секунд тебе поставили жирный “шах”. Отступать уже некуда. Ты должен оставаться на позиции как можно дольше. Говоря простым языком, умереть, но не покидать своего места. Умереть действительно за правое дело. Героем тебя не назовут, более того, никто даже не вспомнит твоего имени и не узнает, какой ценой были спасены детишки из деревни. А важно ли признание? Кому оно вообще нужно? Когда речь идет о жизни, то многие вещи теряют всякий смысл, становясь чем-то пустым.

Так странно…

Воевать против своих.

Мия знала этих людей. Знала их имена и позывные. Знала, что каждого дома кто-то ждет. Жена, дети, родители. У каждого были близкие люди, ради которых они сражались и ради которых просто пытались выжить. Умри они на Сикоку - семьи правды не узнают. Никто не хотел такой участи. Слишком страшно. Слишком жестоко по отношению к родным, не знающим ничего. Они получали хорошие эдди, однако и подумать не могли, какой ценой был заработан каждый. Это были кровавые грязные деньги. Ни одна загубленная корпорациями жизнь не стоит того и уж тем более жизней простых невинных жителей острова. Здесь были женщины и дети, старики и простые мужчины, работающие, не покладая рук, чтобы обеспечить свои семьи. Гражданские, как бы выразились в академии. Та ячейка общества, которая должна быть неприкосновенной. Это не их распри. Они не должны пострадать, но почему-то страдали…

“Милитеху” все равно на жизни обывателей. Этот шаг они планировали несколько недель, тщательно подготавливая более опытных и верных солдат, чтобы скомпрометировать “Арасаку”. Десятки людей должны были погибнуть в эту ночь, а деревня - вспыхнуть ярким пламенем и исчезнуть с лица земли, развеявшись пеплом по ветру.

- Нам ответить, - озабоченно пробубнил по связи Зариф, находившийся в одном из контрольных пунктов, где ему удалось перехватить источник сигнала и отправить сообщение о бедствии. - Группа быть здесь через семь минут, - после сказанного нетраннер отключился от терминала, намереваясь помочь своим. Он не был снайпером так же, как не был и штурмовиком, но мужчина вполне мог уводить женщин и детей, чтобы разгрузить тех, кто еще способен держать в руках оружие.

- Ну и ночка, да? - послышался голос Ника Андерсона. Репортер все это время не отходил от Зарифа, записывая отчаянные попытки нетраннера выйти на связь с японцами. Мужчина хотел открыть миру правду о том, что в действительности творилось на этих “учениях”, однако, впоследствии присоединился к компании, потому что считал их правыми, потому что хотел хоть что-то сделать. А про запись ему и вовсе Маккой напомнил, когда их группа в спешке покидала лагерь.

- Не расслабляться, - напряженным необычно строгим голосом вместо ответа выдохнул Зариф и, выпрямившись, подошел к репортеру почти что вплотную. Его взгляд был полон решимости и странного спокойствия. Данная проф деформациях многих военных всегда поражала Ника. Вокруг хаос, а они спокойны. Тем временем на плечо репортера легла тяжелая рука нетраннера. Он продолжил: - Не высовываться и записывать, - осторожно постучав указательным пальцем по устройству записи, закрепленному на височной доле Ника, Зариф устремился к выходу.

- Ник, на передовую не лезь, - еще раз напомнил Маккой, находящийся на позиции. По связи были отлично слышны далекие выстрелы. - Лишний раз не высовывайся. Нужно вывести детей. Все понятно?

- Да, - послушно кивнул репортер.

- У вас чисто, - сухо проговорил Джейк по связи. - Не тяните!

- Бегом-бегом! - поторапливал Зариф. Он вытащил из кобуры пистолет, в случае чего будучи готовым защищать и репортера, и себя.

Они выбежали на улицу, где уже битый час лил дождь, образовывая гигантские лужи и размывая дорожки. Вода проникала в здания, затапливая помещения одно за другим, что было вовсе не редкостью для этого времени года. Тайфун принес гигантское количество осадков. Бежать было тяжело, особенно, когда ощущаешь, как тебя засасывает в грязь, как вода проникает через верх военных ботинок и намокают носки. Омерзительное чувство. Одежда промокла насквозь и прилипала к телу, сковывая в движениях. С каждой секундой холод становился более ощутимым.

“Милитех” не стал мелочиться, решил уничтожить несколько зданий для должного эффекта. Да и теперь в их расстрельный список попало девятнадцать человек, которые по воле случая собрались в одном месте. Как ни крути, но штурмовая группа не покинет Юсухару до тех пор, пока не истребит дезертиров. Маккой и остальные узнали об этом от Зарифа. Нетраннера же выбросило из Сети после того, как было выдано распоряжение о ликвидации. Их будут искать. Охотиться, как на диких зверей, пока не истребят каждого, что было вполне логично. Такой мегакорпорации не нужны лишние свидетели их преступных деяний. Любая просочившаяся информация с приложением фото и видеоматериалов способна была вызвать мировую смуту, а отмазаться будет ох как нелегко.

- Мамочка… - горько плакал маленький мальчик, стоящий по колено в воде. Он вытирал кулачками слезы и был сильно напуган громкими звуками. Малыш увидел яркий проблеск света и убрал руки, рассматривая его, как вдруг оказался на руках Андерсона, на ходу подхватившего ребенка.

Боевой дрон парил над улицей в поисках целей, сканируя все, что попадалось в поле его камер. Мальчишке крепко повезло. Репортер успел вовремя скрыть его из виду. Необходимо поторопиться и как можно скорее очистить пространство от невинных людей. Каждая эта жизнь бесценна, поэтому дезертиры поставили бедных жителей Юсухары в приоритет. Ник нес мальчишку на руках, слушая его тихие всхлипы. Зариф бежал впереди, показывая путь и осматриваясь в поисках опасности. Нельзя допустить, чтобы их обнаружили.

Перестрелка не заставила себя ждать. Они только выбежали к перекрестку, как Зариф выстрелил. Впервые за все то время, что он на Сикоку, нетраннер воспользовался огнестрельным оружием, защищая репортера с ребенком на руках. Но их было больше. Андерсон, совершенно не ожидая от себя такой прыти, среагировал молниеносно, вцепившись пальцами в мокрую камуфляжную куртку афганца и оттянув того за угол.

Выстрел.

Зариф вздрогнул, поджав губы. Капли воды стекали по его лицу. Слиплись темные ресницы. Сердце бешено билось, а в пальцах возникла предательская дрожь. Казаться спокойным ему всегда удавалось очень просто, но не сейчас. Зариф, как никогда прежде, боялся. Превыше всего афганец ценил жизнь и любил жить. Он хотел, чтобы все оборвалось иначе. Мужчина судорожно ощупал себя на предмет, благо несуществующих, пулевых отверстий, а после медленно выглянул из-за угла, обнаружив два трупа. Первый пал от его руки, а второй…

- Спасибо потом скажешь, - бархатный голос Эмилии согрел чуткое сердце нетраннера, вздохнувшего с облегчением.

- Ты чудо, Мия… - ласково и благодарно пролепетал Ник, улыбнувшись краешком губ. Зариф усмехнулся и хлопнул репортера ладонью по плечу, призывая тем самым продолжать путь. Осталось недалеко.

Как же клево иметь в команде двух снайперов. Эти ребята гребаные призраки, которые незримо прикрывали отход и отражали атаку в случае чего. Зариф не понаслышке знал, что каждый выстрел - большой риск. У “Милитеха” на балансе числится много снайперов. Они начнут выслеживать Картер и О’Брайна, поэтому этой парочке стоит быть крайне осторожными. Тем не менее Мия рискнула собственной головой, чтобы открыть Зарифу и Нику путь.

- А кто это у нас тут подлизывает? - веселый говор Коннора скрашивал эту страшную ночь. Мужчина не терял хватки, да и в принципе всегда был довольно оптимистичным. Коннор занялся весьма деликатным дельцем. Он обложил минами один из переулков. Мужчина не хотел, чтобы штурмовики “Милитеха” обошли их со спины, поэтому “залатал некоторые дыры”. Хотя… Чего добру пропадать. Стоило Коннору стащить в лагере сумку с минами, его глаза буквально засияли от счастья и предвкушения.