— Но это же не навсегда.

— Кто знает, — аккуратно ответила Кэтрин. Она старалась избегать темы будущего. Особенно совместного. И Лиам, кажется, уже это заметил. Но предпочёл не тревожить её и не поднимать вопрос до поры до времени. Ему почему-то казалось, что его — времени — у них достаточно.

Ночью её опять поднимает кошмар.

Она чувствует тяжесть металла и горький привкус во рту. Почему-то становится очень горячо.

Она видит несущуюся на неё машину.

И дорогу.

На которую её вытолкнул Чарльз прямо с тротуара.

Она не успела сориентироваться. Не успела убраться вовремя из-под колёс. И поплатилась.

Нет, сначала она поплатилась своим малодушием. Что не ушла от мужа-тирана сразу. Потом узнала, что будет малыш, и решила, что всё наладится. Наивная.

Но всё стало лишь хуже. А затем… чернота…

Пускай Чарльз потом будет вымаливать у неё прощение, пускай она очередной раз дрогнет.

Этот кошмар уже надолго стал её надёжным спутником.

Кэтрин посмотрела на мирно спящего рядом Лиама и нахмурилась. Несколько раз она уже будила его своими слезами и вскриками, он баюкал её, словно маленького ребёнка, и говорил, что всё образуется.

От его нежности, ласки и сочувствия ей становилось лишь хуже. Хотелось плакать ещё горше. Она чувствовала себя воровкой. Словно она обкрадывает будущее Лиама, которое могло бы быть у него. Дом, успешная практика, дети, семейные встречи с друзьями. Ничего из этого она не могла ему предложить.

Вместо — лишь ночные кошмары, призраки прошлого, втискивающиеся между ними, одинокое будущее. Пустая и никому не нужная женщина рядом.

Именно об этом ей твердил Чарльз в последнее перед её уходом время. И тут крыть было нечем.

Вот сейчас Лиам так устал, что даже не проснулся от её возни.

Она никак не решалась с ним съехаться, хотя он и предлагал. Всё отмахивалась. Потому что знала, что потом будет сложнее осуществить план, который уже начал зреть в её голове.

Кэтрин никогда не бежала от проблем, но сейчас это казалось ей единственным выходом. Уехать подальше и забыться в делах. В устройстве жизни на новом месте.

Совсем новом.

И чтобы шансов на возвращение — ноль.

Лиам, однако, регулярно ночевал у неё. И она всё тянула…

Кэтти наклонилась поцеловать его в висок, и Лиам зашевелился, сквозь сон сгрёб её в охапку и прижал к себе.

Говорят, что разбитое сердце можно вылечить любовь. Видимо, не всегда…

Но она в очередной раз позволила себе растаять. Пусть ненадолго, но согреться в его любви.

Она возьмёт совсем чуть-чуть. Ещё ненадолго.

Всю обратную дорогу я смотрю на Лиама. Смотрю и вспоминаю наше прошлое. То, как хорошо нам было вместе, но даже это чувство было отравлено моей неуверенностью и сомнениями. Я думаю о том моменте, когда сбежала за океан.

Я прекрасно понимала, зачем люди едут в Штаты. За американской мечтой, конечно. Да, они хотят там жить, да, на первый взгляд всем кажется, что там лучше. Где-то там всегда лучше, если ты турист или начитался красивых сказок, или насмотрелся привлекательной обёртки в призывающих сделать выбор журналах. Но стоит тебе начать жить в чужой стране реальной жизнью, ты начинаешь каждый день сталкиваться с тем, что ты приезжий. Америка вообще страна приезжих, но даже там есть свой костяк, и в какой-то момент приходит осознание, что ты вечный второй сорт для них. Местных. Ты сталкиваешься с законами, налогами, ценами, страховками, ограничениями, разными огромными трудностями. И понимаешь, что хорошо там, где нас нет.

Нигде не идеально.

Идеально будет только тогда, когда ты сам решишь, что для тебя идеально и создашь для себя такие условия.

У меня получилось забыться, но не сразу и не без помощи Аарона, который, казалось, встретился мне в самый подходящий момент.

Ему была нужна жена, женщина способная украсить его набирающую обороты политическую карьеру, а обременять себя полноценной семьёй он не собирался. И я решила, что это то, что мне нужно. И отношения у нас поначалу были вполне крепкими. Как мне казалось.

Можно бежать от прошлого. Всегда будет казаться, что где-то трава зеленее, а небо чище. Но это всё иллюзия. Позже ты поймёшь, что не в траве было дело, а в тебе, но придётся уже оставаться с тем и там, куда уехал и утешать себя, что всё будет хорошо.

Ведь пути назад нет, ты уже всё потерял.

И прошёл очень тяжёлый путь, отрывая себя от прошлого.

Только не стоит забывать, что, уезжая, ты берёшь с собой себя. Со всеми своими проблемами, страхами и неуверенностями. И однажды встав на путь поиска чего-то лучшего, ты и в будущем решишь искать что-то ещё более лучшее. Это никого не прекратиться. И гарантий, что ты найдёшь своё счастье, нет.

Знала ли я тогда, что надо начинать с себя? Вероятно. Но почему-то мне казалось, что, убравшись подальше, я лучше в этом преуспею.

Мы доходим до крыльца, и я, наконец, решаюсь, поворачиваюсь и оказываюсь нос к носу с Лиамом, в тот же миг шагнувшим мне навстречу.

Мы сталкиваемся, смеёмся, снова неловко сталкиваемся, пока, наконец, он не обнимает меня и не притягивает к себе. Губы сами собой находят его губы: тёплые, мягкие, с привкусом вечернего сладкого вина. Как давно это было! Кажется, я уже и не помнила, каково это — целоваться от сердца, от источника души, без памяти и лишних мыслей в голове.

Поцелуй длится долго, мы проходим с ним все этапы: бурное начало, как преддверие нового узнавания после многолетней разлуки, растянувшееся изучение, где каждый не только стремится взять своё, но и отдать сполна, и тихую ласку, затухающую, невесомую, призванную успокоить разогнавшиеся до первой космической скорости сердца.

— Зайдёшь? — наконец, бормочу я.

— Если зайду, ты меня уже никуда не выгонишь, понимаешь это? — Он обхватывает ладонями мои горящие щёки. — Чёрта с два я тебя теперь куда-то отпущу. Ты готова к такому, Кэтти?

От звука собственного имени, сказанного ласковым, полным чувств голосом, сердце замирает и сжимается до болезненной точки в груди.

Но ответ на слова Лиама не приходит сразу. Мне страшно… страшно сделать выбор.

— Я… я… я не знаю, — честно признаюсь я.

— Тогда как прикажешь мне поступить? На моём месте ты бы зашла? Зная, что уйти уже не сможешь?

— Не знаю.

— Тогда ты просишь невозможного. Я или захожу сейчас, или оставляем всё как есть, — выдвигает мой Лиам ультиматум.

Он смотрит на меня, а я молчу. И не могу вымолвить ни слова.

Лиам тяжело вздыхает.

Ещё раз крепко и сердито поцеловав меня, он разворачивается и уходит. А я стою на месте, растерянно слушая, как звук двигателя затухает вдали.

Я едва дожидаюсь наступления утра. Кажется, часа в четыре — после разговора с Аароном, в котором была поставлена финальная точка в нашем браке — я всё-таки заснула и сколько-то да поспала. Голова гудит, состояние разбитое, ещё и глаза опухли от слёз. Однако я решительно направлюсь в ванную, чтобы привести себя в порядок, потом вывожу из гаража велосипед и беру курс на дом доктора Лиама Керра. Не знаю, работает он сегодня или нет, но ещё довольно рано, поэтому, даже если работает, у меня есть шанс застать его дома до ухода. Мне совершенно необходимо поговорить с ним немедленно, я будто с ума сошла, но это не терпит отлагательств. Не позвонить по телефону, а именно поговорить лично.

Если б могла отмотать назад вчерашний вечер, всё бы закончилось по-другому. И это утро я бы не встречала одна, мы проснулись бы в обнимку и начали бы новый день и новую жизнь вместе.

Вот так всегда — в самые ответственные моменты у меня зачастую не хватает решимости. Мне нужно взять время на обдумывание, некоторую паузу. Дурацкая привычка. Пора бы давно понять, что иногда следует слушать своё сердце и просто делать так, как оно тебе велит, несмотря на условности, несмотря на множество «но», приходящих в голову.