Его переполняла удивительная легкость. Сохранит или нет он равкианский трон, казалось несущественным теперь, когда он мог увидеть свою страну и свой народ свободными. Он не был знаком с Демидовым, но тот мог оказаться не самым худшим кандидатом, особенно когда у Зои было достаточно силы, чтобы бороться с влиянием Апрата. Она могла бы исполнять роль советника и при маленьком Ланцове, чтобы тот мог противостоять Фьерде. А еще чтобы помогать ему избегать всяких нелепых и странных ситуаций и поступков. По сути, ее новая роль ничем бы не отличалась от нынешней.

А Николай? Он будет изгнан. Демидов ни за что не разрешит ему стать одним из членов совета. Ему не позволят закончить свои эксперименты в Лазлайоне, так же, как и занимать какие-либо посты в правительстве. Возможно, это подарит ему определенную свободу. Он мог бы вернуться в море. Мог бы снова стать Штурмхондом и объединиться с легендарным Призраком, наводить ужас на работорговцев, стать бичом… чего-нибудь. Тем более, что он наконец сможет быть со своей женой, исполнить ее мечту. Быть с Морской волчицей — эта мысль все больше и больше притягивала его.

Земенский посол выступил вперед.

— Обе страны подготовили свой перечень условий для заключения мира. Слово предоставляется Его Светлейшему Королевскому Величеству Николаю Ланцову, королю Равки.

Николаю с лихвой хватило этой помпезности, поэтому в своей речи он решил обойтись без нее.

— Я ознакомился с вашим списком условий, коммандер Брум. Они абсурдны. Думаю, это умышленный шаг, потому что вы не желаете заключать мир.

— А почему мы должны его желать? — парировал Брум. Похоже, он тоже решил не утруждать себя куртуазностью.

— Это было бы весьма разумным решением, учитывая, насколько разгромное поражение вы сегодня потерпели. — Николай повернулся к Луне. — Очень странно. Он знает, что они проиграли?

— Думаю человек, что возомнил себя волком вообще не понимает, что такое война и битва, — ее холодный взгляд был направлен на коммандера, и Николаю на миг показалось, что она готова превратить его в лед. — То, как была начата война, как была продолжена ночной бомбардировкой, сегодняшним представлением со звуком… — Она опасно сжала руку, феникс на ее плече грозно закричал. — Думаю, этот человек не вправе называть себя волком… Может быть его можно было бы назвать крысой, но думаю это оскорбление для настоящих талантливых крыс, что живут в Бочке, — Луна оскалилась, пробегаясь взглядом по его шрамам на голове, Брум, кажется, побелел, позеленел, а потом покраснел, закипая и от ее взгляда и от ее слов.

Брум рубанул воздух рукой, выражая несогласие.

— Я жажду защитить суверенность Фьерды от ведьм и демонов, а также от тех, кто извращает и разрушает труды Джеля. Мы все стали свидетелями того, как вы превратились в монстра прямо на поле боя.

— Я — одновременно и человек, и монстр. Думаю, вам это тоже хорошо знакомо.

— А это создание, — Брум указал на Зою, — Грозовая ведьма, или каким еще воплощением скверны она стала. Ни у кого не должно быть такой силы.

— В генерале нет скверны, — нахмурился Бари. — Только часть первородного хаоса, и то не весь хаос, не такой, как в моей сестре, — он глянул на Луну.

— А вы вообще кто такие? — злился Брум, осматривая Мироновых, — и какое вы имеете право выступать на стороне Равки?

— Я — Луна Миронова, носитель первородного хаоса, защитник миров и продолжатель династии Мироновых. Мое предназначение — оберегать мир от скверны и проявлений пустоты, моя прямая обязанность — хранить хаос и помогать людям, — она глянула на Бари, кивая.

— Я — Бари Миронов, носитель задатков творения, созидатель и продолжатель династии Мироновых. Мое предназначение — оберегать мир от скверны и проявлений пустоты, моя прямая обязанность — нести созидание и помогать людям, — продолжил Миронов.

— Мы разрушитель и созидатель, — заключила Луна. — Я могу разрушить любую страну и континент, а мой брат — отстроить его заново. Наша сила не используется в политике, но нам необходимо защитить наследие хаоса и творения. А точнее тех, кто несет в своей душе и помыслах творение и разрушение. Мы будем защищать гришей, — она еще раз окатила ледяным взглядом Брума, на этот раз он неуверенно сглотнул, косясь на принца, но тот оставался спокоен.

— Простите мою бестактность, — вмешался Хайрем Шенк, керчийский посол, который когда-то распивал с князем Крыгиным его великолепное вино, а потом отказал Равке в помощи. — Но можете ли вы вообще говорить от имени Равки, Николай… кто бы вы ни были?

Зал дружно ахнул. Это был вовсе не тот вежливый намек на происхождение Николая, которого все ожидали. Это было неприкрытое оскорбление — месть за то, что Равка помогла земенцам сохранить их торговые пути и передала Керчии технологию, которая теперь ничего не стоила.

========== Часть 21 ==========

Луна постаралась скрыть свою нервозность. Она верила в мужа, он всегда находил выходы из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Но сейчас она переживала. Даже не столько за него самого, сколько за все его старания, весь проделанный труд, все его реформы, все нововведения, изобретения. Луна мало что смыслила в самодержавных правителях. На ее родине такого не было, был парламент, избираемый из простого люда. Они сами решали, что им необходимо сделать, рассматривали с разных сторон одну проблему, обмусоливая ее как только можно. Но Николай — король, вся власть сосредоточена у него, он сам решает, что и как должно происходить. Но он тот правитель, который желает добра своему народу, а не самому себе. Может именно такой король и нужен был его стране?

Сейчас же все это могло быть закопано под слоем недоверия и глупых вопросов наследственности. Луна скосила взгляд на своего мужа. Но Николай лишь улыбнулся.

— Я — тот человек, который все еще носит корону с двуглавым орлом, и тот демон, который только что разгромил врагов на поле боя. Обращайтесь, если снова понадобится освежить вашу память.

Но Брум уже ухватился за предложенный шанс.

— Мы отказываемся признавать этого бастарда, самозванного короля правителем Равки. Он не может выступать от имени своей страны, если не имеет никаких прав на ее трон.

— Может быть, и так, — угрюмо заметил земенский посол. — Но кто вы такой, чтобы говорить от лица Фьерды? Почему мы не слышим наследного принца вашей страны?

Последовала продолжительная пауза, во время которой все взгляды обратились к принцу Расмусу. У принца был решительный, четко очерченный подбородок и удивительно полные губы. Он пожал плечами.

— Кто будет править Равкой, решать равкианцам, — протянул он. — А я пришел сюда, чтобы заключить мир.

— Что? — вырвалось у пораженной девушки, что по донесениям и должна быть Ниной.

Но ее удивление не шло ни в какое сравнение с яростным неверием на лице Брума.

— Это не… Мы договорились…

— Мы? — переспросил принц, вперив в него жесткий взгляд голубых глаз. — Мы — это Фьерда. А вы — всего лишь военный командир, который не может удержать под контролем своих собственных солдат. Скажите-ка, если мы вернемся на поле боя, вы уверены, что ваши солдаты согласятся поднять оружие против женщины, которую считают святой?

Луна осталась благодарна этому принцу, что он корректно опустил ее силы. Ведь ее не нарекли святой, значит можно и не упоминать. Она снова недовольно прошлась взглядом по этим дрюскелям. Ее волчья натура была задета. Эти сосунки посмели называть себя волками, посмели взять символику волка и приручить настоящих волков. Хотелось вызвать каждого на бой и, превратившись в зверя, переломить им шею острыми клыками. Больше всего конечно же бесил этот напыщенных петух с отвратным шрамом на лысой башке и взглядом грозного политика. Но мальчишка правильно поставил его на место — он посмел приручать волков, указывать им, что есть и как охотиться, но он упустил из виду, что сам является псом власти.

Ноздри Брума гневно затрепетали.

— Согласятся, или я вырежу сердца из их груди.