— Керчийцы придут в ярость, когда все узнают, — сказала Тамара.
— Делать людей счастливыми не входит в обязанности королей, — ответил Николай. — Вот будь я булочником или кукловодом…
Он пересекся взглядом с озорно улыбающейся Луной. Ну да, ну да. Делать свою жену счастливой он любил. И считал это своей прямой обязанностью.
Пока они смотрели, в днищах кораблей распахнулись люки, и оттуда плотным облаком вылетел серовато-зеленый порошок.
— Шквальные! — рявкнула Надя, лицо которой теперь сияло, а по щекам струились слезы. И равкианские флайеры в воздухе, и гриши на земле в едином порыве направили порошковый антидот на полк одурманенных гришей. Луна постаралась уменьшить влажность в воздухе, чтобы это не замедлило путь распыляемого противоядия.
Антидот покрывал их фигуры, как толстый слой изморози, и Николай увидел, как они изумленно поднимают руки к лицу. Затем они подняли лица к небу, глубоко вдыхая порошок. Сейчас они были похожи на детей, впервые попавших на магическое представление. Они открывали рты, высовывали языки. Он видел, как они поворачиваются друг к другу, словно очнувшись от кошмара.
А дальше все шло своим чередом. Фьерданцы отступали, равкианцы помогали вылечившимся гришам, лечили раненых. Николай осмотрел поля боя, поговорил с земенцами. Луна в это время успокаивала оставшиеся пожары и помогала своими водными потоками в уборке трупов, которых хоть и было немного, но они были солдатами, а потому их тела должны были хоронить родственники.
***
Николай на время покинул лагерь, провожая земенцев и доставляя антидот до Полизной. На базе в Полизной его ждали сообщения, подтвердившие полученные ранее разведданные: при помощи земенцев генералу Раевскому удалось остановить фьерданцев под Уленском. Северные верфи и хранилища Равки серьезно пострадали от фьерданской бомбежки. К счастью, флайеры фьерданцев были слишком тяжелыми и прожорливыми, чтобы забраться дальше на юг, поэтому большинство равкианских военных объектов оставались вне досягаемости.
Когда он вернулся обратно, они вместе с Луной и близнецами отправились в Ос Альту. Миронова была молчалива и задумчива. Что было в сероволосой голове, он боялся даже предположить. За последние месяцы он привык к ее обществу, и к тому, что в этом обществе никогда не бывает скучно. Они находили разнообразные темы для обсуждения: начиная с воспоминаний из детства, заканчивая философскими диспутами про веру или миросозидание. Иногда Луна его удивляла своими познаниями или интересными замечаниями, хоть она и не принимала участия в политики, но на каждое его действие имела свое мнение и не боялась его высказать. Николай был за это ей очень благодарен, она умела высказать и откровенную критику, и предложить еще парочку вариантов к решению проблемы, либо же просто его поддержать, чтобы он не выбрал. Король не знал, было ли так между его родителями, точнее между его матерью и… отчимом? Он так и не решил, как будет называть короля Александра, он вроде был ему и отец, но в тоже время, после всех всплывших фактов из его биографии, родниться с таким человеком совершенно не хотелось.
Когда к ним присоединилась Зоя, ему стало полегче. С ней он мог обсудить важные насущные проблемы, перебиваемые обыкновенной желчью Назяленской. С Луной же он хотел оказаться в своих покоях, в тишине и спокойствии, и уже там обсудить и сегодняшнюю битву, и планы на будущее. Такие их посиделки очень нравились Николаю, пусть даже из-за государственных дел они очень редко так собирались, только вдвоем. Король в душе всегда оставался романтиком, а потому такие вечера с любимой девушкой, с женой, возле камина, дарили ему мимолетную иллюзию счастья, будто он и не король вовсе, а простой парень, который устал на работе и который ждал встречи с женой весь день. Конечно Николай слукавил бы, если бы не упомянул, что в этих вечерах ему также нравились и их продолжения, на его кровати и без одежды, но и простых разговоров и умиротворенной тишины часто хватало, чтобы сморить его в сон, и ни на какое продолжение рассчитывать не приходилось.
Они перевалили через гребень, и вдали показались знаменитые двойные стены Ос Альты. Ее называли Городом мечты, и глядя на белоснежные башни издали, не видя переполненных улиц нижнего города и претенциозных кварталов верхнего, в это было легко поверить.
Тамара, потягиваясь, привстала в стременах.
— Керчийцы могут тайком предложить свою поддержку Вадику Демидову.
— Маленькому Ланцову, — пробормотала Зоя.
— Он, что, низкорослый? — спросил Николай, украдкой взглянув на Луну. Она знает, что он бастард, знает, что его притязания на трон ничем не подкреплены, и она спокойно это принимает. Николай сказал бы даже, что она радовалась, когда узнала, что он не Ланцов. И он скорее всего догадывался почему: может быть она хотела бы видеть рядом с собой не короля, а корсара, любить простого мужчину и не иметь никаких связей с политикой. К сожалению, Николай не мог ей такого дать, но он старается изо всех сил, чтобы она была счастлива и при таком раскладе дел.
Тамара рассмеялась.
— Никому прежде не приходило в голову спросить. Но он действительно молод. Недавно отметил двадцатилетие.
На самом деле Николаю стоило задать совсем другой вопрос.
— А он правда Ланцов?
— Мои источники не могут ни подтвердить это, ни опровергнуть, — ответила Тамара. Она создала разведывательную сеть Равки, вербуя шпионов среди потенциальных дезертиров и готовя солдат и гришей, которых потом перекраивали, чтобы отправить работать под прикрытием, но в их системе сбора информации все еще хватало дыр. — Надеюсь, Термиту с этим повезет больше.
— У него не будет шансов, если его не поддержит народ, — впервые за поездку сказала что-то Луна.
— С ним Апрат, — напомнил Толя.
— Все еще не понимаю, почему вашего священника нельзя было убить сразу же после Гражданской войны, раз уж всем известно, что он перебежчик? — Миронова выгнула бровь, смотря на близнецов.
— Мы так и не решили, кто должен его убить, — пожала плечами Зоя, а потом хмыкнув, добавила, — Он должен был поддержать Николая, чтобы народ его принял, — король согласно кивнул. — А потом для убийства мешали его собственные стражи.
— В следующий раз скажи мне — я разберусь, — оскалилась Луна.
— Перебьешь всех священников? — удивилась Тамара.
— Нет, — пожала плечами Миронова. — Если человека нельзя убить, то можно уничтожить его другими способами.
Николай удивленно на нее посмотрел. Не ожидал он услышать такого от собственной жены. Хотя чего он хотел, женясь на профессиональной воительнице, которую с детства учили убивать и контролировать хаос? Нет, понятно, что в тот момент он просто хотел раз и навсегда быть с ней. Хотел ли он знать весь опыт и все способности Луны? Вот, хороший вопрос. Но в любом случае он не жалел, что женился, пусть и тайно, пусть и каким-то непонятным ритуалом, но они вместе и ему хорошо. А с ее, да и его, далеко не радужным прошлым они разберутся вместе.
Они миновали ворота и начали неторопливо подниматься вверх по холму, через рынок, затем через мост, проехав по которому они оказались среди красивых домов и парков верхнего города. Люди махали Николаю и его спутникам, кричали:
— Победа за Равкой!
Новости об их успехах под Нежками и Уленском уже просочились. «Это только начало», — хотелось ему предостеречь полных надежды людей, высыпавших на улицы и высунувшихся из окон. Но он лишь улыбался и махал в ответ.
Они миновали мост и выехали на Герский проспект, где в скверах прогуливались пары и няни катали коляски с малышами. Это место казалось невообразимо далеким от залитого грязью поля боя, которое они оставили позади. Но потерпи они поражение под Нежками и Уленском, прямо сейчас по этим красивым улицам и зеленым паркам катили бы фьерданские танки.
Дворцовые ворота, украшенные золотым двуглавым орлом, распахнулись перед ними, и только когда они лязгнули, закрываясь за их спинами, Николай смог облегченно выдохнуть. Бывали времена, когда он с трудом выносил все эти ухоженные клумбы, похожие на свадебный торт ярусы террас и повсеместную позолоту, украшавшую Большой дворец. Его смущала эта избыточная роскошь и приводила в ужас необходимость ее содержать. Но, в последний раз покидая дворец, он был совсем не уверен, что вернется. Он был рад, что остался в живых, рад, что самые близкие его друзья целы и невредимы, рад холодному зимнему ветру и похрустыванию гравия под копытами Изюмчика.
