Солнце едва успело показаться над горизонтом. С севера до Николая долетал бурчащий звук, словно какое-то гигантское чудище откашливалось, — фьерданские военные машины заводили свои двигатели. На горизонте возникли столбы черного дыма, целый лес, предвестник грядущего вторжения.

Танки, грохочущие словно гром, перевалили через линию горизонта, напоминая при этом выползающих прямо из грязи монстров с тускло поблескивающими серыми панцирями и громадными лапами-гусеницами, пожиравшими землю ярд за ярдом. Луна рядом постаралась незаметно взять его за руку, он сжал ее ладошку в ответ, стараясь передать ей хоть капельку уверенности в их плане, но скорее всего, все было с точностью до наоборот, и это Луна хотела поддержать его.

Николай предпочел бы встретить врага в чистом поле, под развернутыми знаменами, с выстроившимися в ряд войсками. Демонстрация силы. Это было бы проявлением истинной доблести, храбрости. Он знал, за ним бы пошли. Но Николай решил, что его солдат больше интересует возможность выжить, нежели падение смертью храбрых под градом фьерданских пуль, и сам их в этом поддерживал.

Бум. Первый взрыв эхом разнесся над пустошью, казалось, сотрясая землю, на которой они стояли. Беззвучный сигнал прошел по рядам — удерживать позиции. Еще один взрыв разорвал воздух неподалеку. Еще. И еще. Но это были не выстрелы танковых орудий. Это были мины.

Фьерданцы полагали, что их танки прокатятся по пустоши, что их атака будет быстрой и решительной, что у равкианцев не будет ни малейшей возможности создать даже видимость отпора. Они бы заняли ключевые города на севере и передвинули линию фронта на юг, пока войска Николая собирались, чтобы встретиться с ними на поле боя.

Именно так все бы и вышло — если бы не предупреждение Нины Зеник. За несколько часов до рассвета фьерданские бомбы начали падать на равкианские военные базы — места, в которых, по их мнению, располагались равкианские флайеры, фабрика боеприпасов, верфь. С верфью Николай сделать ничего не успел; просто не хватило времени. Но из всех остальных точек флайеры и воздушные суда, а также все без исключения работники были перемещены в безопасные места.

И пока фьерданцы обрушивали град бомб, особые солдаты Николая, нулевые гриши и военные Первой армии, работающие вместе, — тенями перемещались вокруг Нежек и Уленска, под покровом ночи размещая противотанковые мины, чудовищный сюрприз для врага, уверенного, что не встретит ни малейшего сопротивления. Расположение мин тщательнейшим образом наносилось на карты. Николай надеялся, что когда-нибудь они все-таки смогут назвать фьерданцев друзьями, и не хотел, чтобы их общая граница стала запретной зоной.

Николай видел, как Луна вытянула руки, туша пожары от танков.

— Что ты делаешь? — удивилась Тамара.

— Ты хочешь, чтобы пол леса сгорело? Или не хочешь поиметь запчасти этих танков без гари и в более-менее рабочем виде? — спросила в ответ Луна.

— Они могут вернуться в потухшие танки и продолжить наступление, — заступился за сестру Толя.

— Ну, пусть попробуют, — коварно оскалилась Миронова, довольно прищурив глаза.

Николай кивнул, позволяя своей жене делать, все что ей захочется, да и не мог он в ней сомневаться. Это умная и сильная девушка умела многое, а потому он безоговорочно ей доверял. И на это даже не влияло то, что его сердце приятно билось в ее обществе, а в недолгие совместные ночи он видел и имел ее обнаженную на своей кровати. Нет. Это точно не влияло ни на что.

Поле битвы представляло собой мрачную картину: чад и грязь, фьерданские танки, превратившиеся в груду покореженного, дымящегося металла. Но мины лишь замедлили врага, не сумев остановить его. Танки, уцелевшие после взрывов, бросились вперед.

— Надеть маски! — Он услышал, как приказ от командира к командиру идет по рядам бойцов Первой и Второй армий. У них были все основания полагать, что приближающиеся танки будут стрелять не минами, а снарядами, заряженными юрда-паремом, газом, который мог убить обычного человека и мгновенно вызывал зависимость у гриша. — Приготовиться к атаке!

Николай поднял глаза к небу. Там, в вышине, равкианские флайеры патрулировали облака, чтобы убедиться, что фьерданцы не станут бомбить их войска с воздуха, и использовать любую возможность прорвать линии противника. Равкианские флайеры были легче и маневреннее. Если бы только у них были деньги на то, чтобы сконструировать больше машин.

— За Равку! — взревел Николай.

— За двуглавого орла! — донесся в ответ слаженный крик сотен солдат.

Фьерданские войска, вооруженные винтовками, следовали за танками, сумевшими преодолеть минное поле и теперь прокладывавшими тропу в дыму. Их встречали равкианские солдаты, бьющиеся бок о бок с гришами.

Николай понимал, что королю нельзя оставаться на передовой, но также понимал, что не сможет отступить в тыл, оставляя других в пламени битвы. Его офицеры по большей части когда-то были пехотинцами, простыми солдатами, честно заслужившими свои чины, а вместе с ними и уважение солдат. Среди них были и аристократы, но Николай не мог полностью положиться на них в опасных ситуациях. Старики вроде князя Керамзина сражались в войнах давно минувших дней и, хотя могли поделиться ценным опытом, отказались откликнуться на призыв. Дни их боевой славы остались в прошлом. Они выстроили себе дома и теперь хотели лишь полеживать в кровати, рассказывать истории о прежних битвах и победах да жаловаться на болезни и старые раны. Николай мечтал в свое время повторить этот ритуал.

— По моей команде, — сказал он.

— Это ужасная идея, — мрачно заявил Адрик.

— У меня с избытком ужасных идей, — заверил его Николай. — Надо же их где-то воплощать.

— А мне все нравится, — возразила Луна, доставая клинки.

Тамара коснулась своих топоров. Когда у нее закончатся пули, придет их время. Она подала знак своим сердцебитам. Надя предупредила своих шквальных.

— Вперед! — рявкнул Николай.

И они кинулись вперед, с головой погружаясь в битву. Шквальные, под прикрытием сердцебитов, смогли отбросить фьерданские танки. Отряд инфернов использовал догорающие обломки танков, чтобы создать стену огня — еще один барьер на пути у фьерданских войск. Миронова не использовала пистолеты или винтовки, она предпочитала ближний бой, и за это Николаю хотелось схватить ее за шкирку и закрыть своей спиной. Однако у нее были свои аналоги пуль — ледяные осколки, которые она спокойно создавала из влажного воздуха, и которые всегда попадали точно в цель, но она не спешила использовать эту технику массово. Она убивала не всех встреченных бойцов: некоторым она просто наносила раны и повреждения, чтобы они не могли сражаться, чтобы молодые парни, сами страшащиеся войны, поскорее ее покинули. Луна была рядом с Николаем, не упуская друг друга из вида, они пробивались вперед.

Все равкианские солдаты носили специальные маски, созданные фабрикаторами и защищающие их от юрда-парема. Этот наркотик все изменил, сделал гришей настолько уязвимыми, как никогда прежде, но они отказывались считать эти маски знаком своей слабости и бессилия. Они разрисовали их клыками, извивающимися языками, скалящимися пастями. В своих боевых кафтанах они походили на фантастических чудищ, наводнивших поле боя.

Николай бежал пригнувшись, чувствуя, как бьет по ушам грохот ружейных выстрелов. Он стрелял снова и снова, видел, как падают люди вокруг. Демон внутри него чуял хаос и стремился наружу, требуя крови. Но, пусть обисбайя и не освободила Николая от твари, однако позволила намного лучше ее контролировать. Сейчас он должен быть хладнокровным стратегом, а не жаждущим крови монстром. Хотя жена видимо не сильно разделяла его настрой. Во время боя он замечал, что она иногда скалиться, отчего становятся видны ее волчьи клыки, она рычала на врагов, пугая их, да и сама движениями больше походила на хищника на охоте. Николай в который раз убедился, что она такая разная, такая необычная и такая его, что самодовольная улыбочка сама появилась на лице.