Нет-нет! Должен быть выход. Послышались шаги. Кто-то шел по лесу. Человек? Зачем он здесь? Зачем она здесь? Надо вспомнить! Надо от чего-то оттолкнуться. От самого начала. Первое воспоминание. О, да. Она помнит этот день. Запах чистых простыней, сверху парят игрушки, она лежит в колыбельке. Она была человеком? Рядом склонилась озабоченная пара. Женщина плачет на плече у мужчины, он же трогает ее. Трогает волка? Что-то шепчет. Просит. В его глазах выступают слезы. Она чувствует их. Почему они плачут? Что она сделала, будучи маленьким волчонком? Поворачивает голову и видит двух мальчиков, таких похожих и разных одновременно. Они улыбаются, так по-доброму открыто и невинно, что она хочет улыбнуться им в ответ. Один из них подходит ближе к колыбельке.

— Эй, сестренка, а ты переплюнула даже меня! — довольно сообщает мальчик с белыми волосами.

— Вообще-то я был первым! — хмурится мальчик-копия только с черными волосами.

— Всего-то две минуты, братец, — пожимает плечами беловолосый.

— Волчонок, не слушай его, он все врет, — доверительно шепчет другой мальчик. — Я на самом деле он, а он — это я! — он счастливо подмигивает.

Луна довольно машет ему лапой, желая коснуться его черных волос, но лапа становится маленькой ручкой. Она слышит облегченный вздох. Видит в отдалении еще одного мальчика, постарше, чем эти двое. Он улыбается и шепчет, но она четко успевает услышать его слова своим волчьим слухом: «Я буду рядом». Картинка расплывается. Она покидает ту комнату. Возвращается в реальность.

Слезы. Она плачет. Видит руки перед глазами. Человеческие руки. Чувствует человеческую боль. И плачет, потому что ей сложно это держать в себе.

— Тише-тише, сестренка. Я рядом. Я всегда буду рядом. — она чувствует руки, обнимающие ее, и поднимает глаза.

Это Бари. Родной братец. Он здесь. Он рядом. Он крепко прижимает ее к груди. Мягко гладит запутавшиеся серые волосы. Он что-то шепчет. Успокаивает, покачивая.

— Бари…

— Тише-тише. Все хорошо. Все хорошо. Я рядом. — Он повторяет это множество раз, пока в голове Луны складывается пазл.

Она все вспоминает. Побег из собственного мира. Перемещение сюда. Долгие три года борьбы со скверной в Костяной тропе. Работа с Казом Бреккером. Николай. Ох, Николай. Их разговоры, короткие гляделки, письма, прикосновения. Исчезновение. Вина. Боль в горле от схватки с шуханцем. Путь на запад.

— Я вспомнила Виктора и Александра у своей кроватки. И тебя, ты…

— Я пообещал, что всегда буду рядом. Сестренка, я буду верен своим словам. — он не отпускал ее из своих объятий. — Ты долго не выходила на связь… Прошла неделя. Неделя без каких-либо вестей. Я решил найти тебя. Давид, Женя, Толя и Тамара не могли меня понять. Но я знал, что еще чуть-чуть и смогу видеть тебя лишь волком. Зачем ты так?

— Я не знаю. — новый поток слез захлестнул ее. — Я… Мне так было больно… Обидно. Я хотела…

— Убежать от этого. — закончил Бари. — Я знаю, я понимаю. Все хорошо. Я рядом. Маленькая глупенькая сестренка.

Луна прижалась к брату сильнее. Брат — ее опора. Единственное, что связывает ее с миром людей. Раньше было легче. Были Виктор и Александр, была семья, которая держала ее. Сейчас же она совершенно запуталась в своих чувствах и эмоциях.

— От Николая были какие-то вести? — с надеждой спросила она, поднимая заплаканное лицо.

— Нет, — он поглубже вздохнул. — Ни от него, ни от Зои. — он помолчал, обдумывая слова. — Тебе же он понравился?

Луна постаралась отвести взгляд. Как-то неловко было обсуждать сердечные дела с братом. Она застенчиво кивнула. Брат глубоко вздохнул.

— Он вернется. Какая бы сила их не удерживала, мы найдем способ, чтобы освободить их.

Луна облегченно выдохнула. Шанс того, что они и правда это сделают невелик. Но слова Бари успокаивали. Старший брат всегда был таким. Он вселял в нее надежду, даже если дело пахло горелым. Он всегда поддерживал ее, даже если знал, что из этого ничего не получится. Он всегда ее понимал, даже если она сама умудрялась запутаться в себе. Он всегда был рядом, когда ей было тяжело и больно. Он уже как три года является всей ее семьей. Только он один. Не как раньше: шесть братьев, племянница и племянник, мать и отец, бесчисленное количество двоюродных и троюродных братьев и сестер, дядь и теть. Здесь он один заменял их всех. Он ее семья. И это то, что она боялась потерять. Что заставляло ее оставаться человеком.

***

Дальше они шли вместе. В образе людей они посетили ближайший пограничный пункт, разузнали про обстановку. Кергуды затаились. Либо они поняли, что их людей выслеживают на границе, либо решили попридержать коней, пока в столице проходит смотр невест. Луна и Бари мило пообщались с относительно молодым офицером, поужинали в его компании. В отличие от усатого капитана, этот поверил письмам от Триумвирата. Или же он просто очень сильно хотел компании. Бедный малый оказался невероятно подвижным, энергичным и так и излучаемым флюиды готовности что-либо сделать. Наверное, Николай служил с ним, потому что такой паренек смог пробиться в командующие составы и не терял наивной веры в светлое будущее, а главное в своего короля.

Паренек даже притворно обиделся, когда на следующий день Мироновы сообщили ему, что собираются отправится дальше на запад. Он уверял брата с сестрой, что смотреть дальше нечего, да и скучно нынче на границе — даже летающие шуханцы не залетали. Тут он добродушно рассмеялся с собственного каламбура. Луна попросила двух лошадей, потому как из столицы они прибыли пешком, а им следовало бы уже спешить выполнить свое задание. Офицер им поверил и выделил лучших коней, как он сам утверждал. Он радушно с ними попрощался и пригласил еще раз в гости.

Дальше они продвигались верхом. Луна почему-то побаивалась пока становится волком. Хоть тяга к этому была неимоверной. Сердце каждый раз разрывалось, когда она глядела на этого молодого офицера. Она чувствовала в нем схожесть с Николаем. Это чертовски больно резало сердце. Она вспоминала те дни, которые провела в образе волка, и понимала, что тогда вообще не чувствовала ничего даже близко похожего на это. Внутри как будто скреблись кошки, как будто кто-то вырвал у нее пол души и на место зияющей дыры влил раскаленное железо. Было больно. Луна не понимала, чем это вызвано. В те долгие месяцы плавания она тоже скучала по Николаю, но чтоб на столько никогда. Брату тоже было нелегко, она это чувствовала.

— Что происходит, Бари? — спросила она на одном из их привалов.

— Наша связь с ними… Как будто становиться крепче, — он уныло опустил руки. — Они становятся сильнее в Каньоне.

— Это же хорошо? — она заискивающе глянула на брата. — Ну, наши судьбы связаны, их потенциал раскрывается. Они становятся сильнее. Может быть…

— Так и было задумано? — брат качает головой. — Здесь иметь такие силы, как у них, считается неправильным. Они станут изгоями, как и мы…

— Нет, если они не станут теми правителями, которые объединят гришей…

— Это лишь легенда, — сокрушался Бари. — То, что про нашего далекого предка сложилась премилая история не означает, что ее надо повторять в других мирах. Нет. — Он покачал головой. — То, что происходит в Каньоне надо остановить. Ты вообще слышала, что они собираются сжечь на костре Николая?

— Да, слышала. Эта обисбайя полный бред, — хмурилась Луна.

— Не уверен, что эта легенда ложна. — возразил брат. — Здешний народ мог не понимать, какая сила в них заложена Вселенной. Если они могли превращаться в животных, то, наверное, сталкивались с теми же проблемами, что и мы. — он глянул на сестру, которая стыдливо опустила взгляд. — Они забывали настоящих себя. Другое дело в том, что этот их первый Апрат скорее всего был мошенником. Протыкание зверей шипами или сжигание их на костре не может вернуть человеку его форму.

— Он убил животных, а на их место поставил своих людей, — догадалась Луна. — И этого никто не заметил?

— Этого уж я не знаю. Но, видимо, — он развел руки в стороны, — никто не заметил. Николая же это скорее всего убьет.