— Ладно, мы можем позже об этом поговорить. — согласилась Луна. — Когда из столицы пришлют ответ, что я — это я. Сейчас уже ночь, — она глянула на вход. — Полагаю вам следует отдохнуть перед следующим тяжелым днем.

— Вы гриш?

— Да, — она кивнула целителю и повела пальцами, призывая воду из кружки.

Глаза капитана забегали еще больше, паника. Он связал гриша, присланного из столицы. Луна не винила его. Она слишком устала, чтобы что-то доказывать или спорить.

— Если вы не против, я бы хотела…

— Семен вам поможет во всем…

— Я бы хотела поспать, — она примирительно улыбнулась.

Старик кивнул, чуть ли не отдавая честь. После строго взглянул на целителя, которого видимо и звали Семен. Оба пожелали хороших снов и удалились. Луна согнула в колене ногу, чтобы руки дотянулись до сапог. Достала отмычки и вскрыла замки на кандалах. Как учил Каз Бреккер. После спокойно улеглась спать.

***

Утром она спокойно вышла из лазарета, пытаясь отыскать палатку командования. Луна надеялась, что Триумвират за ночь как-то да сообщил усатому капитану, что она прислана им в помощь. Однако на пути возникла палатка с заключенным. Отдельной тюрьмы для него не было. Просто охрана, кандалы и закрытое пространство. Охрана была так себе, коли уж зашел про них разговор. Да и вообще все в лагере как будто каждый день ее здесь видели. Никак не реагировали на то, что она беспрепятственно разгуливает средь пограничного пункта. Охранники на общем фоне не особо выделились. Просто пропустили Луну внутрь, даже особо не спрашивая кто и что. Она лишь сразу доложила им, что идет допрашивать пленника. И ее пропустили.

Шуханец сидел на земле, опершись на столб. Его массивные крылья торчали в разные стороны, а сам он казался сломанной игрушкой: грустной и недееспособной. Она попыталась привлечь его внимание. Однако кергуд совершенно на нее не реагировал. Она провела рукой перед его пустыми глазами. На всякий случай проверила пульс. Встряхнула за плечо. Взор его на долю секунды прояснился, и Луна попыталась ухватить эту нить. Села напротив него на землю. Мужчина недовольно сконцентрировал свой взор на ней.

— Привет, — решила поздороваться Луна, в голове соображая, как бы поступить и что сделать.

В ответ ей был лишь кивок. Она знала, что ее шуханский не из лучших, но надеялась, что ее хотя бы понимают.

— Меня зовут Луна, — он еще раз кивнул, — А как зовут тебя?

Кергуд застыл, его глаза опять начала застила пелена, Луна начала паниковать, что сейчас навсегда потеряет его, однако хриплый металлический голос произнес:

— Я не помню. Раньше помнил…

— Что вообще ты помнишь?

— Жажду, — выдавил он, его глаза опасно расширились.

Луна протянула ему флягу с водой.

— Нет. Жажду парема.

— И сейчас? — удивилась она.

— Нет. Раньше. Это было смыслом жизни. Выполнять приказы — получать еще. Больше ничего не было.

— Ты… ты помнишь, где… где это с тобой сделали? — сердце неприятно сжималось от осознания того, что делали с этим человеком.

— Стены, капсулы. Другие. — его голос затих, он опустил голову, всматриваясь в свои руки.

— Ты сможешь указать место на карте, где… где тебя держали?

— Нет. Там было небо. — он поднял голову, смотря наверх.

— Я знаю людей, которые могут тебе помочь, если ты этого захочешь. Я не знаю, возможно ли вернуть тебя в…

— Зачем?

— Что?

— Зачем это? Меня нет. Я никто. — он говорил ровно, четко, будто ничего не чувствовал, будто ему было плевать.

— Ты мог бы помочь другим… Таким же как ты. Чтобы такое не повторялось. — она с надеждой взглянула в его лицо.

— Это важно?

— Для многих, — кивнула Луна.

Мужчина кивнул. Взгляд его впервые прояснился. Ему нужна была цель. Приказ. Мурашки пробежались по спине. Она не знала, сможет ли кто-то исправить его, вернуть прошлую жизнь. Сердце разрывалось от осознания, что он полностью лишился себя, своего «Я». Луна подумывала сказать что-то, но в горле встал неприятный комок, никак не связанный с ее ранением.

Выходя из палатки, она зачем-то кивнула охранникам. Те никак не реагировали. Она побрела дальше. Хотелось выть волком. Было как-то невыносимо больно. Люди могут так издеваться над другими людьми, могут делать из них машины для убийств, могут стирать людей из жизни. Он даже не помнил собственного имени. В очередной раз Луна подумала, что с ее помощью не стало лучше никому. Она лишила человека всего, чем он жил — целью. Она преподнесла новую загадку фабрикатарам в Ос Альте, как будто им своих проблем мало. Она излечила всего одного из множества. Сколько таких людей они успели наклепать? Сколько не пережило испытаний? Сколько привели еще больше подопытных?

Перед глазами встал образ Николая. Такого уверенного в себе, резкого, бодрого, всегда знающего, что делать. Он принимал в своей жизни множество непростых решений. Он был корсаром. Он король. Его не хватало. Даже в те моменты, когда он ей не отвечал, она была спокойна. Хоть сердце и сжималось больно-больно. Она ему писала, отправляла глупые письма через бутылки. А он молчал. Луна знала, что он получал письма. Но не считал нужным на них отвечать. Она никогда не показывала свою боль брату. Боль глупой влюбленной девчонки. Сам же брат всегда был счастлив. Он сам доставлял свои письма Зое. В первый раз она конечно же ему ничего не ответила, но вот во второй написала ответ. Брат был счастлив. Он глупо улыбался, с новым азартом принимался за какие-то изобретения, вдохновленно писал стихи. Луна была рада за него, но и завидовала. Почему с ее сердцем не может быть все так просто?

Она нашла-таки капитана. Он виновато поглядывал на нее. Накормил завтраком, объяснил положение дел, немного пораспрашивал о столице. После они вместе решили, что и труп, и живого пленника капитан отправит в Ос Альту после завершения тамошних празднеств. Старик был сбит с толку, когда Луна объявила, что не задержится, а сразу же направиться дальше на запад. Капитан даже предпринял попытку извиниться за столь нерадушный прием. Но Луна поспешала его успокоить, заверив, что он правильно поступил и она не в обиде. Но дело надо продолжать, а медлить некогда. Старик довольно и понимающе кивнул. Даже намеривался определить девушке в сопровождение солдат и провиант. Однако она быстро от всего отказалась. И попрощалась, уходя на запад.

***

Следующие дни были не такими насыщенными. Луна даже не особо их запомнила. Была лишь дорога под лапами, охота на мелких зверей, ветер, бьющий в морду. В голове была приятная пустота. Не было навязчивых мыслей про прошлое. Про родной дом, семью, потерянный навсегда мир. Не было сожалений и прежней боли. Не было грустно от старых воспоминаний, таких теплых и родных, но покрытых тонким слоем печали. В мыслях реже всплывал образ Николая. Он казался далеким прекрасным принцем, которого она когда-то видела. Всего лишь образ настоящего человека. Такого не существует в жестоком мире. И от того, казалось, что вся та боль утраты, разочарования в самой себе были лишь вымыслом, игрой разума. На самом же деле она — волк. В ее жизни не было благородного принца с кровожадным демоном внутри, не было рыжего корсара, который был готов на любую авантюру. Ничего этого не было.

Прошлое стиралось у нее из головы. Она помнила лишь волка, коим всегда была. Но появилось странное чувство, что она потеряла что-то важное. Будто забыла, где ее истинная стая, где ее берлога. Казалось, что что-то ускользает. Что-то важное и нужное. Дни сменяли один за другим. Течение жизни было налажено. Но почему она двигалась в одном направлении? Что искала, принюхиваясь к ветру? Луну одолела паника. Что-то было не так. Она забыла что-то очень важное. Она забилась в корни векового дерева, тихо скуля. Надо вспомнить! Что она помнила последнее? Боль. Горло болело. Почему? Что-то съела? Кто-то схватил. Что было до этого? Вина. Почему? Она что-то упустила. Она помнила, что в чем-то виновата. Но в чем? Нет-нет! Должен был выход вспомнить. Ее волчья память никогда не подводила. Или подводила? Просто она не помнит. Не помнит ничего. Помнит голодного волка. Свободного. Гордого. Одинокого.