Крибирск держался за счет тех же видов коммерции, что и раньше: гостиниц, борделей, лавок, торгующих снаряжением и припасами; разве что заведений стало меньше. Изменилась только церковь. В прежние времена в простом беленом здании с синим куполом почитали Санкт-Владимира, теперь же над входом висело сияющее золотое солнце, символ Санкты-Алины, разрушительницы Каньона.

Волчица направилась в небольшой лесок. Нужно было подкрепиться перед следующим днем. Звериное чутье прекрасно помогало в охоте. Потому небольшой кролик вскоре уже был зажат в волчьей пасти. В теле волка Луна хоть и сохраняла свое сознание, но была зверем. Ей не было необходимости готовить себе пищу. Она могла есть сырое мясо. В какие-то моменты ее животное «я» преобладало перед человеческим. В теле волка она могла быть свободной от рамок человечности, она была не обременена беспокойным хаосом ее силы, что с рождения был в ней. Она была свободна. И это все больше и больше ее притягивало. Иногда хотелось навсегда остаться волком. Потому что человеком оказалось быть слишком сложно и больно. Но она держалась. Потому что ей было ради кого оставаться человеком. У нее был Бари.

После того, как они потеряли связь со своей семьей, она всерьез задумывалась стать волком навсегда. Но тогда они оказались здесь. В мире, где Мироновы накосячили, где в Костяной тропе им нужно было уничтожить скверну. Теперь она нашла друзей. Они тоже держали ее в мире людей. Она нашла Николая и в какой-то момент ей начало казаться, что это было большим, чем просто дружба. Но он был королем. Мироновы не лезут в политику. Мироновы не могут быть святыми или королями. Мироновы всегда стражи, те, кто стоит на защите миров. А потому она защитит этот мир от уничтожения.

Следующим утром она направилась к статуе Лизаветы. Пробраться туда было сложной задачей. Памятник охраняли монахи, чтобы никто из фанатиков не повредил хрупкое чудо. В воздухе витал неприятный приторный аромат роз. Луна была не сильна в житие местных Святых, но знала, что Лизавета спасла кого-то от варваров с помощью пчел, но кому-то это не понравилось, и поэтому те утопили девушку, или четвертовали. Ну короче белые розы стали красными, как ее кровь. Так себе история. Луна никогда не любила Святых. И уж тем более истории о них, потому что большинство из них — ложь и вымысел. Лизавета наверняка дала отпор и скрылась, продолжая творить чудеса. Именно так ее запомнили. И ей скорее всего хотелось, чтобы так ее и запомнили. Чтобы в нее верили.

Луна пробралась ползком в кусты роз и начала дожидаться подходящего момента, чтобы осмотреть эти черные слезы. Однако поблизости постоянно кто-то да был. Эти монахи не переставая возносили молитвы. Но тут послышались знакомые голоса. Ястреб пролетел над головой, крича. Бари. Значит он с королем прибыл сюда. Хорошо это или плохо Луна не знала. Как вклинится в их путешествие, оставаясь волком, она не знала. Но судьба сама решила за нее. На них напали кергуды.

========== Часть 8 ==========

Николай

К тому времени как Николай вернулся наконец с устроенного в его честь ужина и присоединился к остальным в покоях, предоставленных бургомистром Адены, давно уже стемнело.

Комната, отведенная Николаю, несомненно, была лучшей в доме. Тут повсюду взор натыкался на знаки и символы, связанные с Санктой-Лизаветой: плитка на полу в форме медовых сот, вырезанные из дерева розы на каминной полке, и даже стенные ниши придавали комнате сходство с большим пчелиным ульем. Жарко горел огонь в камине, заливая стены из песчаника уютным золотистым светом, который до странности не соответствовал жутким событиям прошедшего дня. Перед камином лежала серая тушка волчицы. С момента прихода компании в город от грозного волка мало что было слышно. Хоть антидот и подействовал, но Николай видел, что для животного принятие парема оказывает болезненное влияние.

Сразу после заката Тамара вернулась к собору, чтобы забрать трупы кергудов и отправить их в столицу для изучения. Утренняя засада изрядно убавила нежелание Толи «осквернять» тело погибшего воина, Николай же не колебался с самого начала. На его личную стражу напали. Зою едва не похитили. И потом, в душе он навсегда останется корсаром. Если Шухан развязал нечестную войну, пусть теперь пожинает плоды.

Толя получил приказ следить за монахом — нельзя было допустить, чтобы он рассказал своим собратьям о том, что видел. Теперь Юрий, до сих пор не оправившийся от потрясения, сидел у камина. Толя и Тамара играли в шахматы за низким столиком, а Зоя устроилась на подоконнике, словно это она могла вылететь на свободу через створчатое окно. Как ее ястреб. Птица сидела рядом. И от их общего вида веяло уверенностью и убежденностью в своем превосходстве. Николай который раз убеждался, что ястреб очень подходит Зое.

Николай закрыл дверь. С чего начать? Он представил труп шуханского солдата, лежащий на столе. Николай читал отчеты о вскрытии, видел подробные чертежи, составленные фабрикаторами и корпориалами. Может, решение проблемы именно в этом? Может, нужно лишь, чтобы короля Равки вскрыли и разобрали на части?

Волчица взглянула на него. Монах неприятно дернулся. Николай даже не понял, чего больше испугался Юрий: его или грозного взгляда животного. Волчица и правда казалась тем животным, который разорвет тебя на части и сожрет твое сердце у тебя на глазах. Демон внутри него ликовал, находясь рядом. Грация и сила волка привлекали монстра. А Николай лишь радовался, что дикое животное оказалось не таким диким. И понимало их. Она следовала за ними через город. Тайно, но сопровождала. Потом пробралась в дом бургомистра через сады и черный ход. Николай предполагал, что это один из тех прирученных волков, что охотятся на гришей вместе с дрюскелями. Однако волчица защитила Зою… И чуть не съела шуханца. Что двигало животным он не понимал. Но догадывался, что еще немного и его паломничество будет больше похоже на гастроли зоопарка. Если зоопарк вообще ездит на гастроли.

Первым заговорил сидевший на полу Юрий.

— Это он с вами сделал, да?

— Да, — коротко ответил Николай. Он долго размышлял о том, какая ложь уняла бы страх и удовлетворила любопытство монаха, однако в конце концов пришел к выводу, что правда — или хотя бы часть правды — сработает лучше всего. Юрий предпочитает верить в святых, а святость требует мученичества.

И все же Николай не хотел рассказывать свою историю. Не хотел, чтобы она была его историей. Война ушла в прошлое, но упорно лезла в настоящее. Он достал из буфета бутылку бренди, сел в кресло и вытянул ноги к огню. Привычная расслабленная поза говорила о непринужденности и уверенности в себе. Сейчас она казалась фальшивой. Волчица недовольно буркнула, вставая со своего места и переходя к ногам короля. Обнюхав идеально чистые сапоги, она положила голову на его колено, глянув на наполненный бренди стакан.

— На войне, — начал Николай, стягивая перчатки, — я попал в плен к Дарклингу. Уверен, ты слыхал о пытках, которым подверг меня ваш Темный святой.

Он посмотрел в голубые глаза волчицы и опустил свою голую руку ей на холку. Проверяя, укусит или нет. Она прикрыла глаза, ожидая ласку. Николай же окунул пальцы в мягкую длинную серебристую шерсть и почесал. Волчица довольно заурчала. Ястреб возле Зои что-то недовольно буркнул, отворачиваясь. Был не доволен? Ревновал, что не он один теперь достоин ласки в компании? Николаю было плевать. Вес морды волка на колене и рука, чешущая ушко зверя невероятно его расслабляли. На миг ему показалось, что руки приняли прежний вид. Без черных полосок вен. Но ему только показалось. Потому что демон внутри него признал большую силу в волке. В истинном звере. И отступил.

Юрий не сводил глаз с переплетения тонких, едва заметных чернильных линий на фалангах и костяшках его пальцев.

— Korol Rezni, — тихо произнес монах. — Король шрамов. Да, я слышал эти истории.

— И счел их королевской пропагандой? Грязной кампанией против поверженного героя?

Волк поднял голову, открывая глаза. Как будто только сейчас заметив, что его гладят. Она обнюхала его руку и лизнула. После глянула на монаха и рыкнула, опускаясь обратно на колено Николая. Юрий нервно кашлянул.