Гаскон не отходил от своей любимой. А она и не спешила от него скрываться. Они могли днями не выходить из покоев, которые вроде как принадлежали только девушке, но в итоге стали их общими, потому как кобелиный князь отказывался покидать общество своего Лисенка. Они вместе строили планы, решали проблемы банды, помогали королеве, шутили над Рейнардом, иногда сбегали из замка. Первые дни их любимым занятием было исследование замка — они ходили по коридорам, обсуждая интерьер, возможные пути проникновения и развешанные по стенам картины. Как- то Мэва видела их в библиотеке, что очень ее удивило, но тогда, да и сейчас, у нее не было времени и случая спросить про такой интерес к литературе у разбойников. Гаскон пару раз посетил восстановленный королевой родовой склеп, он восстановил по записям имена забытых родственников и попросил одного писаря составить полное родословное древо его семьи. Также парень часто появлялся и в казармах, там он продолжал командовать своими людьми и обучать новобранцев. Размеренная жизнь в Ривии не была такой уж спокойной и монотонной. Нильфгаард предпринимал попытки снова зайти на территорию королевств-близнецов, но терпел неудачи раз за разом.
Отправление в Аэдирн было последним шагом к победе. И последним путешествием данной компании вместе. Королева понимала, что с ней останутся не многие, что каждый изберет свой путь после войны, а потому была благодарна судьбе за эти моменты. Конь Рейнарда поравнялся со скакуном Мэвы, по его лицу королева уже знала, что граф хочет что-то доложить:
— Я говорил с посланником Демавенда. Он уже окружил Альдерсберг, но атаку отложил — ждет вас.
— И прекрасно, не хотелось бы такое пропустить… — Мэва сжала поводья, чтобы не показать своих истинных чувств: боли и скорби. — Скажи солдатам, чтобы готовились.
— Разумеется, Ваше Величество, — кивнул Рейнард, но не спешил уходить. — …
— Да? Что-то еще?
— Госпожа, простите мою дерзость, но… Я беспокоюсь за вас. Вы не спите, выглядите так, будто вас гложет болезнь… — он глубоко вздохнул, а потом ближе наклонился к королеве. — Я беспокоюсь за тебя. Мне больно видеть, как тебя съедает скорбь.
— Рейнард… — Мэва опустила голову. — Я только что похоронила сына. — слова кое-как выходили изо рта, в горле стоял ком. — Он умер у меня на руках, будь оно все проклято.
— Да. Умер, как герой. — Рейнард сжал руку королевы, заглядывая в тусклые зареванные зеленые глаза. — Ваше Величество… Я и не думал, что Виллем когда-нибудь смоет свой позор. Он предал свою мать, свою страну, заключил союз со злейшим врагом… Но то, что он сделал в Ривии, искупило всю его вину. Он показал, что был достоин называться вашим сыном. Ваше Величество, я не хочу сказать, что его не нужно оплакивать… — он украдкой вытер скатившуюся слезу по щеке с уродливым шрамом. — Но им стоит гордиться.
— Ты прав. — Мэва кивнула. — Спасибо, Рейнард. Этот разговор… — она сжала руку графа, заглядывая в сталь его глаз, излучавших спокойствие и уверенность. — Очень помог мне. — она вздохнула, еще раз благодарно взглянув на Рейнарда, а потом устремила серьезный взгляд на горизонт. — Хватит болтать. Пора идти в Альдерсберг.
Рейнард поклонился и ретировался отдавать приказы. Рядом с королевой оказалась криминальная парочка. Лиса с Уэвертом что-то горячо обсуждали, а Гаскон с улыбкой наблюдал за перепалкой главаря и его помощника. Когда эльф, все-таки чего-то добившись, отошел к основной массе лисов, королева направила коня к разбойникам.
— Все в порядке? — осведомилась она.
— Можно и так сказать, — кивнула Лиса. — Уэверт навел справки о нашем имуществе, которое осталось после погромов нильфгаардцев. Особо ничего не изменилось. Пару точек пришлось прикрыть, но вот скоро таверны и клубы будут снова открыты, а девочки вернуться в бордели из Редании. Так что скоро все наладиться, — убежденно говорила она, счастливо подмигивая Гаскону.
— Ну… — решила спросить королева давно интересующий ее вопрос. — Чем теперь займетесь?
— Да мы и сами над этим много думали, — ответил кобелиный князь. — Я бы вернулся к разбою, но ты бы этого точно не одобрила…
— Точно. — кивнула Мэва. — Не одобрила бы. Поэтому… я позаботилась о том, чтобы вы не чувствовали искушения. Гаскон получает во владение имение под Спаллой. А с тобой, Лиса, мы уже о многом договорились, да и как я понимаю, вы теперь будете вместе?
— Что? Мэва, я… Черт… Не знаю, что и сказать… — выражение лица Гаскона сложно было бы описать, Лиса же улыбалась, так как знала о таком распоряжении королевы.
— Да, королева, — кивнула девушка. — Мы теперь вместе.
— Ха… — Мэва тоже веселилась с реакции кобелиного князя. — Хоть раз скажи это.
— Благодарю тебя, Мэва, — улыбнулся он, благодарно кивая.
— Нет. — королева коснулась плеч разбойников. — Это я вас благодарю. От всего сердца.
Она кивнула каждому из них и направила своего коня в начало колонны.
Лирийская армия так разрослась, что Мэва не видела ее начала, двигаясь в арьергарде колонны. Уходящая за горизонт цепь солдат в блестящих шлемах наполняла ее гордостью. Мэва прошла долгий путь… Внезапно от начала колонны до Мэвы донеслись звуки боя: крики, лязг железа.
— Сомкнуть ряды! Усилить левый фланг! — кричал один из капитанов.
Мэва достала оружие и пустила коня галопом по обочине. Только через некоторое время она наконец увидела, с кем столкнулись ее солдаты. В клубах пыли сверкали золотые солнца… Мэва вытащила меч. Но не бросилась в самую гущу битвы, как когда-то. Ее беспокоили старые раны и незалеченные травмы. А кроме того… Довольно она уже пролила крови. Мэва не могла дождаться дня, когда наконец сменит позолоченный латный нагрудник на платье и сядет не в седло, а на трон. Рейнард был рядом, прикрывал и отдавал приказы. Бывалый воин тоже начинал уставать от бесконечных битв и убийств — время брало свое, и в глубине души граф тоже желал наконец осесть на постоянном месте, иметь кров над головой, вкусную пищу, любящую жену… Но его сердце принадлежало только одной королеве, приказы которой он готов исполнять до конца своих дней.
Что не скажешь о разбойниках. Как бы не пополнялась армии Мэвы, отдельную касту в ней всегда составляли две банды, которые в последнее время стали одной общей. Эти беззаботные воины-хамы и балагуры с улыбкой вступали в любое сражение и обирали трупы и повозки после. Их командиры, их главари, всегда были в гуще событий, продумывали новые тактики, использовали ловушки и хитрости. Казалось, ничто не утолит их азарт. А воевали они именно с азартом: вели поединок с врагом, доказывая ему и всем окружающим, кто более хитрый, более ловкий, более лучший.
Нильфгаардцы, обычно организованные и полные решимости, в этот раз быстро сдались и бежали…
— Это лишившиеся командира дезертиры, — отрапортовал разведчик. — Они шли на юг, в сторону границы.
Пленники сидели на пыльной дороге. Мэва остановилась возле одного из них. Он давно не брился, грязную повязку на его руке облепили мухи. При виде королевы солдат опустил голову. Он дрожал от страха.
— Я знаю, что вы держите нас за дикарей, — сказала Мэва, оглядывая тощих имперцев. — Но не бойтесь. Мы не сдерем с вас шкуры и не сварим живьем. Когда я подпишу мирный договор, то отправлю вас по домам… И надеюсь, что уж на этот раз вы там и останетесь.
— Не была бы так уверена, королева, — тихо прошептала Лиса, когда Мэва отошла от пленных. — Они лишь выполняют приказы. Если Нильфгаард через пару лет решит напасть на Север снова, они пойдут за золотым солнцем снова, потому что должны.
— И что же ты предлагаешь? Повесить их всех? — удивилась королева.
— Нет, просто отпустить, — покачала головой рыжая. — Для нас они обуза, а для черных — предатели. Их убьют свои же, когда поймают. А если не поймают, значит они окажутся умнее и не вернуться в Нильфгаард, тем самым не будут их подданными и никогда уже не нападут на Север.
— Это разумно, — кивнул Рейнард, услышавший диалог королевы и разбойницы. — Но пойми, Лиса. Нам нужны козыри в рукаве. Передача пленных будет еще одним пунктом мирного договора, и тогда нильфгаардцам придется его подписать…
