— Что-то тяжелое, — ответил Гаскон, прищурив глаза. — Ты гляди. В каждую повозку были впряжены по два коня, а колеса оставили глубокие следы.
— Стыбзить что-нибудь из моих мануфактур они точно ничего не могли: Николс обещал поставить отличную охрану. А вот другие… — задумалась Лиса.
— Все, что они вывезли из города, — сказала королева, — принадлежит мне… И ко мне вернется. В атаку!
Королева вонзила шпоры коню в бока и бросилась в погоню за нильфгаардцами. Увидев, что боя не избежать, черные остановились и заняли оборонительные позиции. Мэва почувствовала удар: нильфгаардская стрела со звоном ударила ее в нагрудник. К счастью, пластина выдержала, и королева осталась невредима. Но если бы лучник прицелился получше, если бы послал стрелу на несколько сантиметров выше… Мэву прошиб холодный пот. Это правда. Война приближалась к концу. Но королева должна была внимательно следить, чтобы для нее самой этот конец не наступил слишком рано. Она вспомнила про раненную рыжую разбойницу, что было решено отправить предварительно в город, чтобы она не лезла в битву и навела справки про украденные нильфами вещи. Конечно же девушка восприняла такое решение в штыки и даже пыталась обхитрить и вынудить взять ее с собой, но Гаскон был непреклонен и, строго взглянув на нее и поцеловав в лоб, молча прекратил спор.
Рейнард постоянно был возле Мэвы, прикрывая собой, беря на себя удары врагов и разделяя с королевой свой щит. В груди разливалось двоякое чувство: с одной стороны, она чувствовала опеку графа и не могла не улыбаться такому проявлению заботы, но с другой — она ведь королева, воин, который может за себя постоять, и в глазах своих подданных она должна быть сильным лидером. Рейнард как будто чутко ощущал настроение своей госпожи, а потому, хоть и был рядом всегда, но прибегал к помощи и защите только в крайних случаях. Битва была несложная, и вскоре нильфгаардцы сами сдались лирийцам.
Мэва собственноручно заковала командира нильфгаардского отряда: молодого дворянина с тщательно подстриженными усами. Как и многие имперцы, он бегло говорил на Всеобщем языке.
— Так что же в повозках, капитан? — спросила королева.
— Утиль, Ваше Величество, — прямо ответил нильфгаардец, а затем добавил, видя удивление королевы. — Наши инженеры планировали использовать мануфактуры в Отоке… Пока туда не заселился этот мистер Фокс, который быстро подмял под себя все производство… Но это даже хорошо, потому как то, что досталась нам оказалось слишком примитивным. Этот Фокс и произвести-то толком ничего не сможет! Я получил приказ вывезти весь металлолом. Его должны были пустить на наконечники.
Внезапно гордость Мэвы за победу испарилась. Королеву охватила злость на нильфгаардцев — и стыд. Стыд, что для захватчиков ее родина была всего лишь маленькой отсталой страной, которая не поспевала за всем миром… Хотя Мэва и надеялась на Лису и Барнабу, но прекрасно понимала, что такое дело займет годы труда и сундуки золота. Мэва с грохотом захлопнула сундук, заметив, что в одном из таких роется гном, что-то приговаривая под нос. Кажется, он был рад найденному хламу и просил солдат сложить сундуки к нему в повозку, которая и так кое-как волочилась в конце колонны. Королева отдала приказ разрешить Барнабе забрать столько металлолома, сколько его душе угодно, и по итогу все повозки были возвращены на родину.
В Отоке ее приняли радушно. Тут и там были слышны возносимые похвальбы королеве и ее солдатам. По городу было видно, что он только встал на путь восстановления и преобразования: осыпающиеся стены пытались кое-как зашпаклевать и даже побелить, выбитые окна местами были починены, местами вообще заколочены, гниющие деревья корчевали и рассаживали новые кустарники и росточки. Армию встретили и лисы, они проводили Барнабу в основную мастерскую, металлолом разрешили забрать жителям, кому он был нужен. Королева со свитой же направилась к уже ясному местонахождению Лисы — в новенькую корчму «Лисья морда». Разбойники и правда оказались там, они шумно переговаривались под веселую мелодию гусляра, в центре компании сидела искомая рыжая девушка и с улыбкой слушала рассказы своих соратников.
— Вижу вы тут неплохо устроились? — спросила королева, подходя к компании.
— Да, королева, — кивнула Лиса, отпивая из кружки. — Пока что конечно еще работать и работать, так что комнаты увы не могу предложить: пока еще не готовы…
— Не страшно, — кивнула Мэва, присаживаясь рядом и пробуя мед из принесенной для нее кружки. — Как идут дела?
— Как видишь, корчма пока в процессе, но прибыль уже приносит… — она облокотилась на Гаскона, который устроился с другой стороны и сам притянул к себе тельце разбойницы. — Что до мануфактур… Барнаба с Тодором что-то там придумали уже. Он занимается кузней и намерен ковать осадное оружие для армии, надеюсь ты не против? — королева отрицательно помахала головой, понимая, что оружие, помогавшее в защите Карлобага пригодилось бы и в ее армии. — Гном же мастерит что-то вроде товаров общего пользования: какие-то автоматические сушилки или что-то для стирки, также я попросила его и создать побольше тех фильтров воды, еще какие-то удочки, жидкость для снятия ржавчины и оттирания сажи с печки, какие-то гели и крема… В общем, у гнома столько идей, что нам, наверное, даже не хватит места все это реализовать.
— Ха! Главное, чтобы это работало все правильно и по назначению, — сказал Гаскон, припоминая рассказы краснолюдов о его неудачных изобретениях.
— А мы подключили и местных инженеров и рабочих, — ответила Лиса. — Они хоть немного не поспевают за логикой гнома, но иногда исправляют его недочеты и предлагают свои идеи и исправления.
— Это хорошо, — сказал Рейнард. — Наладить торговлю в Ривии и экспортировать наши товары на другие рынки было бы прекрасным результатам вашей деятельности, да и казна бы увеличилась.
-Да, Рейнард прав, — кивнула Мэва. — Главное, чтобы в этом городе кипела жизнь, как это было каких-то пару десятков лет назад.
— Не переживай, королева, — махнула рукой рыжая. — С лисами всегда такой движ!
Королева покидала Оток в хорошем расположении духа: она надеялась, что оставшийся там Барнаба улучшит производство и поднимет Ривию и Лирию в глазах соседних более развитых государств. Рядом ехала довольная Лиса. Ее люди при деле, у нее есть источник заработка, а самое главное — Гаскон не упускал момента шепнуть на ушко лисицы тихое «я люблю тебя», отчего сердце заходилось в быстром беге, а на лице расцветала счастливая улыбка.
Армия приближалась к столице. На подходе к замку в Ривии рядом с конем королевы поравнялся сияющий граф. Рейнард редко улыбался. Чаще его можно было увидеть задумчивым или нахмуренным. Грозному командиру и правой руке королевы не к лицу было иметь счастливое беззаботное выражение. Пролегшие на лбу и между глаз морщины указывали на постоянные думы советника Мэвы. Сам же он не спешил попусту сотрясать воздух, предпочитая редко давать советы по тактике, но никак не выказывать своего настроения. По его сияющему лицу Мэва поняла, что он, должно быть, принес по-настоящему добрые известия:
— Госпожа! Наши усилия принесли плоды. Освобожденные города Ривии передают под ваши знамена отряд наемников… И желают вам скорейшей победы.
Мэва окинула взглядом многочисленные ряды наемных солдат. Они были великолепно оснащены и готовы к бою. Мэва с удивлением заметила, что некоторые бойцы несли знамена с гербом Колдуэлла… Как свидетельство того, что Драгомир был достоин оказанного ему доверия.
— С такой поддержкой нам будет куда проще, — сказала она с улыбкой. — Отправь в магистрат депешу. Скажи, что королева благодарит всех за такую преданность родине… И когда придет время, не останется у них в долгу.
Их взгляды пересеклись. Рейнард заметил в зеленых глазах блики слез счастья. Эта храбрая женщина, с боевым ранением на полщеки, с огромным боевым опытом за хрупкими плечами, несущая бремя сильной и справедливой правительницы, внутри была простой женщиной. Которую хотелось любить. Которую хотелось прижать к своей груди и успокаивающе гладить по покрытым преждевременной сединой волосам. Мужественности и, тем не менее, не уступающей в женственности и красоте никому, такой, как она хотелось поклоняться. А еще больше хотелось видеть эту счастливую улыбку. Рейнард не мог отвести восхищенного взгляда: его королева испускала свет, она светилась, то ли в лучах заходящего солнца, то ли от внутренней бескрайней энергии. Рейнард улыбался. Как мальчишка. На душе было спокойно, а сердце заходилось в приятном беге. Таким он и покинул королеву. Мэва очень надеялась, что новые бойцы не видели этой интимной игры в гляделки, и уж точно не заметили легкого румянца королевы.
