В Ангрене все гниет еще при жизни: деревья преют, исхудавшие животные покрываются гноящимися ранами. Все это приводит к тому, что над болотами стоит душная вонь разложения. Поэтому, когда в отдельном закоулке болот лирийцы учуяли приятные запахи — дым очага, аромат жаренного мяса — они остановились, как вкопанные. Идя на запах, разведчики выбрались на обнесенную частоколом полянку. Сквозь щели меж бревен был виден небольшой форт. Свита с интересом осматривала издалека это сооружение. На их лицах застыла надежда встретить за стенами крепости союзников, и не наткнуться на новых врагов.

— Чьи флаги там висят? — спросила королева.

— Ничьи, королева… Нет ни золотого солнца, ни серебряных лилий.

Мэва несколько раз ударили щитом в ворота. Минуту спустя на стене появились воины. Командовал ими бородатый мужчина…

— Кто вы такие? И что здесь делаете? — прокричал бородач.

— Мэва, королева Лирии и Ривии. Я веду войну с Нильфгаардом, — представилась королева.

— Что, какая-то война идет? — удивился мужчина, открывая ворота. — Хо, вот это новости… Хотя мне все равно. Меня звать Хромой Гервин. Я правитель этих земель, — он глянул на остальных присутствующих, ожидая их представления.

— Граф Рейнард Одо, — кивнул Рейнард.

— Гаскон Кобелиный Князь, — повторил жест графа парень.

— Лиса, — коротко кинула девушка, не смотря на собеседника, а рассматривая внутренний двор форта, — А ты, Гервин, правитель здешних мест с назначения короля Фольтеста или генерала аэп Даги?

— Не тот и не другой! А я сам! — отвечал гордо мужчина. — Ангрен — край немалый, руки князей да императоров не всюду достают. Этот кусочек болот — мой, потому как я его себе присвоил. Поговорим, стало быть, как один правитель с другим. Мэва, мне все равно, кто выиграет войну, ты или Нильфгаард. Но с победителем я хочу быть в добрых взаимоотношениях, и вот тут готов тебе помочь. Будьте как дома, грейтесь у моего очага, угощайтесь за моим столом и отдыхайте в теплых постелях. Только сначала поклянись, что не нарушишь законов гостеприимства…

— В чем подвох? — сложила руки на груди Лиса, с подозрением смотря в упор на Гервина.

— Не люблю сюрпризов и не держащих свое слово людей, лисичка, — хмыкнул он в ответ.

— Будь по-твоему… Клянусь богами и предками, что мы будем верны священным законам гостеприимства, — королева глянула на своих советников, призывая повторить клятву, Рейнард и Гаскон произнесли слова точь-в-точь как Мэва, Лиса же внесла свои коррективы в речь:

— Клянусь богами и предками, что мы будем верны священным законам гостеприимства… и будем поступать, как велит сердце и долг чести.

— Вижу Лисой назвали тебя не с проста… — сказал бородач. — Ну, тогда добро пожаловать.

Форт был устроен просто: сложен из бревен и покрыт соломой. Но внутри было сухо и тепло, а столы ломились под тяжестью блюд, от которых шел пар. У Мэвы душа радовалась, когда она видела, что на лицах изнуренных солдат наконец-то появляются улыбки. Гервин оказался радушным хозяином, который с равной готовностью делился как яствами, так и историями. Он открыл, что некогда был командиром роты наемников, а в Ангрен попал случайно, увидел, что власть ни одного из правителей до этих земель не дотронулась, и принял окрестные деревни во владение.

— Люди тут дикие, строптивые, — сказал Гервин, попивая вино. — Для их же собственного блага их нужно держать на коротком поводке. Не то они нам мигом в глотку вцепятся.

Лиса быстро потеряла интерес и к беседе, и к еде, она потихоньку ушла из зала, где проходило застолье, отказавшись от теплой кровати. Королева не понимала напряжение разбойницы, а потому в скором времени поспешила ее найти. Опыт подсказывал ей, что рыжая девушка редко ошибается. Мэва пошла проверить конюшню, вдруг Лиса там. Зайдя внутрь она застала странную картину: перед рыжей девушкой на коленях стоял батрак, о чем-то горячо ту умоляя. Королева заметила, что на шее у него висит что-то странное. Когда Мэва попыталась подойти ближе, то увидела, что это была человеческая кисть — полусгнившая до костей, перевязанная шнурком. Лиса стояла рядом и с неверием взирала на конюха.

— Что… Что это? — прервала молчание королева.

— Ру… Рука моей супруги, госпожа, — выдавил батрак. — Господин Гервин поймал ее, когда она харч выносила… Отрубил ей руку и мне носить велел — в назидание и чтоб памятно было…

— Держать на коротком поводке, — тихо повторила недавние слова бородача девушка, сжимая рукоять кинжала.

Королева положила свою руку поверх ладошки разбойницы, останавливая от необдуманных поступков. Ни говоря ни слова, Мэва пошла в бараки обслуги. При слабом свете факелов она осмотрела крестьян. Все они были напуганы, их тела покрывали свежие кровоточащие раны. Королева чувствовала, как в ней закипает бешенство… А еще она чувствовала исходящий от Лисы жар — девушка пылала яростью, которая преобразовывалась в искорки огня. Мэва затрубила в рог, пытаясь вернуть рыжую в чувства. Минутой позже двор заполнился лирийскими солдатами, которые еще второпях натягивали доспехи и пояса с мечами. Видя это наемники Гервина насторожились и схватились за оружие.

— Гервин!!! — рявкнула Мэва. — Выходи! Выходи сей же час!

Толстый наемник появился в окне и гневно нахмурил брови.

— Не знаю, что ты собираешься делать, — сказал он, — но напоминаю тебе о клятве и законах гостеприимства.

— А я напоминаю тебе о чести и ценности простой человеческой жизни! — крикнула в ответ Лиса. — Ты провозгласил себя правителем… И правишь ты по-нильфгаардски!

— Да… Я уже видела твои жестокие законы, изувер, — согласилась королева. — Твоей власти пришел конец. В атаку!

Мэва проклинала свою наивность. Ей надо было сообразить раньше… Она должна была заметить глубокий шрам на шее слуги, который открывал ворота, выбитый глаз старца, присматривавшего за скотиной. Обратить внимание на то, как дворовые девки прячут глаза от стыда. Однако в очередной раз чутье лисицы сработало лучше любой реакции человека.

Гервин, хотя и действительно был хромым, оказался хорошим воином… Но не таким хорошим, как Мэва, которой прикрывала спину Лиса. Королева выбила топор из его руки, а когда он упал на колени от точного удара кинжалом девушки в живот — отрубила ему голову мечом. Та покатилась к ногам сжавшихся крестьян.

— Вы вновь получили свободу! — прохрипела Мэва, вытирая меч. — Но легко можете ее потерять. Ангрен занят нильфгаардцами и, рано или поздно, они сюда доберутся. Спрячьтесь в лесу… И не выходите, покуда над болотами развевается знамя с золотым солнцем.

Лирийцы оставили крепость еще до рассвета. Сжав губы, королева ехала во главе процессии. Она ненавидела, когда приходилось нарушать свое слово. Рядом ехал не менее хмурый Рейнард, двое же бандитов ехали почти в самом конце колонны, тихо о чем-то переговариваясь.

— Лисенок… — позвал Гаскон отвлекшуюся девушку, — А ты бы хотела еще раз увидеть Виллема?

— Зачем? — удивилась Лиса.

— Ну, просто, посидеть поболтать…

— Милый… Ты меня к этому сопляку приревновал? — улыбалась рыжая.

— А что? Он влиятельный… Он король, ну на данный момент… — кобелиный князь замялся, — А я?

— Эй, ну-ка прекращай это все, — потянулась девушка к его руке, переплела их пальцы и заглянула в глаза. — Я ни на кого тебя не променяю! Ни на короля, ни на шута… Да и кто я сама? Мм? Посмотри на меня! — разбойница крутанулась вокруг своей оси. — Я простая девушка, которая грабит и убивает, чтобы меня саму и мою банду не ограбили и не убили. На кой я сдалась королю, да и он мне не нужен…

— Да, понял я, Лисенок… — Гаскон сильнее сжал ладошку Лисы. — Просто я не хочу тебя потерять, и отдавать никому тоже не собираюсь, — в каком-то порыве он прижал девушку к себе крепко-крепко.

Лиса со счастливой улыбкой ответила на объятия, а потом отстранившись, лукаво спросила:

— И ты думал, что я бы променяла ту ночь на общение с этой придворной соплей?