— Мы тоже идем на юг, хотя и не так далеко, — сообщила королева. — Если хотите, можете присоединиться к нам. Так безопасней.
Мэва глянула на Лису, которая не была воодушевлена присутствием друидов, однако ничего не смела сказать против. Группа же странников приняли предложение королевы с благодарностью. Они шли позади колонны, бормоча беззвучно свои молитвы. Их лица скрывали капюшоны. Гаскон попытался узнать у разбойницы, встретила ли она кого из знакомых, но девушка не спешила отвечать, ссылаясь на давность тех событий.
— А что это за Ивовая Баба? — не отставал парень.
— Клетка, в которой друиды сжигают тех, кто посмел войти в Каэд Мырквид, — объяснила Лиса.
— И что же? Местный король никак это не пресёк? — спросила Мэва.
— Местный король — княгиня Анна-Генриетта, наоборот подписала указ, чтобы никто не смел пересекать определенной границы. Тех же, кому княжеский закон не писан, друиды живьем сжигают в Ивовой Бабе, специально предназначенной для этого клетке.
Свита с недоверием оглядела плетшихся сзади друидов. Их обвисшие одежды не вселяли страха, как эффектные наряды чародеек, но сила, что была скрыта в этих людях вводила в ужас точно так же, как и хаос ведьм.
Хотя Ангрен лежал в тысяче миль от моря, его значение для флота было огромным, так как здесь росли ясени и дубы. Этот ценный материал для строительства кораблей сплавляли по Яруге до самых верфей в Цинтре и Аттре, где рабочие день и ночь трудились над усилением нильфгаардской армады. Когда Мэва услышала мерный стук топоров и скрежет пил, она тотчас же задержала отряд и разослала разведчиков по окрестностям. Те быстро отыскали лагерь лесорубов: как и ожидалось, над ним развевался флаг с Золотым Солнцем. Хотя остановка вырубки не была главной задачей этого похода, Мэва почувствовала искушение усложнить жизнь захватчику.
— Император ждет, пока вниз по Яруге поплывут бревна, — сказала королева. — Вместо них мы сплавим трупы его солдат.
— Не думаю, что ему есть какое-то дело до своих солдат, — призналась Лиса, задумчиво осматривая местность. — А вот мы можем кое-что предпринять…
— Что ты задумала? — спросил Рейнард, который уже знал, что прищур лисички ни к чему хорошему обычно не приводит.
— Ну, гляди, как лесорубы сложили бревна… — указала она на ровную пирамидку поваленный деревьев, — если убрать сдерживающий элемент, то…
— Лес задавит нильфгаардцев, — закончил Гаскон.
— И еще уйму простых рабочих, — критиковал план граф.
— Рейнард! Зачем их давить? Они отойдут в сторону, когда начнется битва, — объясняла разбойница. — Главное показать им, что идет сражение, и они сами побросают топоры.
— Тогда мы задавим и своих, — настаивал граф.
— Да чтоб тебя! — злилась Лиса. — Посмотри на расположение лагеря. Посмотрел? Вот. А теперь представь, что тебе надо не нападать на него, а оборонять. Ну, и? Куда бы ты поставил лучников? То-то же…
— Но туда невозможно пробраться!
— Ты во мне сомневаешься, граф? — насупилась девушка, которая уже теряла терпение.
— Спокойно! — прекратила спор королева. — Если у тебя получится пробраться к этим бревнам, то можешь воплотить в жизнь эту идею…
— Что значит «если»?!
— Повторять не собираюсь! Иначе вообще никуда не пойдешь, — вспылила Мэва, потом она тяжело вздохнула и сказала, — Лиса, ты для всех нас не последний человек, так что побереги себя, пожалуйста.
— Хорошо, — стушевалась девушка.
— Вот и замечательно, — сказала королева, извлекая меч. — А теперь… В атаку!
Лирийцы бросились в атаку с боевым кличем. Как и предсказывала рыжая разбойница, лесорубы сразу же побросали топоры на землю, но охранявшие их нильфгаардцы приняли бой. Лиса смогла-таки обрушить злополучные бревна на черных, что хоть не возымело должного эффекта, но было громко и впечатляюще, впрочем, как и любит делать девушка. Солдаты в черных мундирах в панике бежали, спотыкаясь о тела павших товарищей. Королева тяжело дышала, втягивая воздух, насыщенный запахом смолы и крови. Она оглядела ряды срубленных деревьев: сотни стволов дуба и ясеня. Достаточно древесины, чтобы дать нильфгаардским верфям работу до зимы. Пока Мэва решала вопрос об оплате работ с дровосеками, Лиса смотрела на колеблющуюся гладь Яруги.
— Лисенок, — позвал ее Гаскон. — Я тут хотел сказать… Что еще в Аэдирне потерял всякий интерес к Нильфаарду. Ты заняла все мои мысли, и я…
— Я знаю, милый, — перебила его девушка.
— Ты меня не готова простить? Я сделал тебе больно? Лисенок? Просто я не понимаю, что происходит… Что происходит с тобой.
— Гаскон, я… — разбойница глянула на воду, — Я… Мне кажется, это место высасывает все мои силы… Как будто заставляет окунутся в прошлое, туда, где я никому не была нужна. И…
— Лисенок, но сейчас же ты нужна мне, нужна Мэве, нужна банде, — прижал к себе девушку парень. — Прошлое давно прошло. Сейчас тебя никто не оставит, а если попытается — я самолично надаю ему пиздюлей, — девушка хихикнула в куртку кобелиного князя. — Мы пройдем это болото и вернемся домой победителями. Сыграем свадьбу, кого-нибудь ограбим…
— Это ты мне так предложение делаешь? — улыбалась Лиса.
— В смысле делаю? А ты что не в курсе? — шуточно удивлялся парень, а потом, приблизившись к ее лицу, серьезно прошептал, — Я тебя не оставлю. И я тебя никому не отдам.
— Хреновый из тебя романтик, милый, — не повела даже бровью разбойница.
— Как по мне, так это самое романтичное признание в любви, — переплел Гаскон их пальцы, направляясь обратно к отряду.
— Ха! Тогда получается, я тоже тебя никому не отдам, — лукаво проговорила Лиса.
— А вот это уже звучит как угроза! — произнес парень, вызвав задорный смех девушки.
Отряд продолжил путь, забрав древесину и заплатив за нее.
Мэва приметила в отдалении темный силуэт, напоминавший веретено. Это был огромный обелиск, стоявший посреди мокрой поляны. На камне были закреплены десятки металлических колец, которые позвякивали от сильного ветра. К кольцам были привязаны животные: коровы, ослы, собаки. На их шкурах было полно мелких ранок, из которых понемногу сочилась кровь, приманивая тучи комаров и мошкары. Некоторые животные еще дергались, натягивая ремни; другие уже при смерти лежали без движения в высокой влажной траве. Из лесу, с противоположной стороны поляны, появилось несколько крестьян, которые тащили на веревке мула. Животное упиралось копытами, — должно быть, чувствуя, что его ждет. Королева решила расспросить мужиков, зачем они обрекают животных на такую гибель. Оказалось, что это жертвы болотным богам.
— Они вокруг нас, совсем рядом, — прошептала беззубая старуха. — Они прячутся в мутной воде. А как услышат, что капает кровь, придут сюда, чтобы насытиться и проявят милость к тем, кто дар им принес.
— Королева, — тихо шепнула Лиса, зовя отойти в сторону. — Я знаю, что это выглядит как дикость, дикостью, собственно, и является. Но пойми, эти люди в них верят. И я тебе скажу, что это пагубное влияние болот. Здесь хочешь-не хочешь, а поверишь во всякую ересь. И наши солдаты тому не исключение… Не говорю, что они побегут убивать животных в этом месте. Просто, если эта бабка, например, намекнет, что за осквернение святого места, — разбойница указала на поляну, — последует кара, то каждую неудачу они будут списывать на это… А в армии и так не рады перспективе нахождения здесь…
Королева кивнула, потом еще раз обвела поляну взглядом и вернулась к старухе:
— Я не знаю ваших богов. И если они требуют таких даров, то и не желаю их знать.
— Тогда береги себя, милая, — ответила старуха. — Потому как чего им не дают, то они могут взять силой. Держись подальше от болот Ийсгита и плодов, которые родят тамошние деревья. И смотри, не попадись на глаза той, кого зовут Гернихорой.
Королева кивнула, а затем дала приказ к выступлению. Крестьяне тем временем принялись срезать по частям шкуру предназначенного в жертву мула. Его жалобное ржание разносилось по всему болоту…
