— Тс-с! Смотри!

Гаскон поднял руки в мирном жесте, с улыбкой обменялся парой слов со стражниками, а те… Открыли врата настежь.

— Но… Ка-ак?! — недоумевал граф.

— Неважно! Атакуем, пока ворота открыты! — Мэва галопом направилась в сторону форта, не оборачиваясь. Она знала, что солдаты последуют за ней.

Стражники еще пытались закрыть ворота, но разбойники Гаскона быстро их обезвредили, вгоняя ножи в щели меж черных пластин. Лирийцы, торжествуя, вскинули руки и начали славить королеву. Оказавшись в крепости, солдаты все равно были окружены арбалетчиками Нильфгаарда, что стояли по периметру частокола. Лиса повела своих эльфов наверх, в то время как внизу краснолюды прикрывали щитами пехоту. Гаскон сражался, как демон: прорвался к донжону и собственноручно убил коменданта крепости. Лишившись командира, нильфгаардцы вскоре сложили оружие.

— Ну и ну, Гаскон… Ты меня удивил, — одобрила Мэва действия парня, найдя его сразу после взятия Красной Биндюги.

— Приятно, надеюсь?

— Не напрашивайся на комплимент. Ты знаешь, что тебе полагается орден и титул.

— Ха! Ловлю на слове, Ваше Величество, — хмыкнул кобелиный князь, выискивая на частоколе рыжую лисью шубку.

— Всему свое время. А пока что… Как ты это сделал? Как убедил нильфгаардцев открыть ворота? — настаивала королева.

— Скажем так: пустил в ход личное обаяние.

— Ясно. Не любишь выдавать свои секреты, — не успела Мэва договорить, как чуть была не сбита рыжим вихрем, что несся в сторону Гаскона, а потом комочком сжался на его груди, крепко обнимая.

— Я переживала, дурачок, — слышался приглушенный голосок девушки откуда-то со стороны плеча парня.

— Меня это не удивляет… Будь у меня на совести столько всего, я бы тоже держал язык за зубами, — ворчал подошедший сзади Рейнард.

— Дружище, я никогда не скрывал своего бесславного прошлого. Да, я был разбойником, но… — отвечал Гаскон, прижимая ближе к себе Лису, будто стараясь оградить ее от слов графа.

— Не валяй дурака. Ты знаешь, о чем я говорю.

— А я нет! Рейнард… — королева сложила руки на груди, хмурясь, — Какого дьявола здесь происходит?!

— Госпожа… Вы помните то нильфгаардское послание, которое мы перехватили в Махакаме? «Препроводи Мэву вместе с отрядом в условленное место, мы будем их ждать. Награда по предварительной договоренности». Это Гаскон мне сказал, что Колдуэлл получил во владение Ангрен. Именно Гаскон предложил нам поехать в Красную Биндюгу. Нильфгаардцы открыли ему ворота… Потому что ждали его. Он должен был привести им узника — вас.

— Я… Нет. Я не верю! — не понимала королева.

— Возрази, Гаскон. Ну же, давай, — подначивал кобелиного князя Рейнард. — Скажи, что я ошибаюсь.

— Скажи что-нибудь, — взмолилась Лиса, поднимая глаза на парня и смотря прямо в его карие омуты, он отвернулся от синего моря, а она неверующе отстранилась, выбираясь из его объятий, — Нет… Гаскон… — она дотронулась до левого плеча, где иногда побаливало клеймо Нильфгаарда, которое он видел… И неужели даже после этого, после всего, что между ними было, он предал их?

— …

— Вам нужны еще какие-то доказательства, госпожа? Что тебе обещали взамен, а? Помилование? Деньги?

— Эх… И то, и другое. Я знал, что если освобожу тебя, выдерну из рук Колдуэлла, а потом обращусь к нильфгаардцам… Им пришлось бы говорить со мной. И они отнеслись бы к моим словам очень серьезно. Мы начали переговоры в Аэдирне. Вскоре после падения Росберга мы пришли к согласию, — он глянул на притихшую разбойницу, и опустил глаза еще ниже, как же погано он себя чувствовал, видя ее красные глаза, влажные из-за него! Он потянулся к ее руке, но девушку загородила Мэва, не доверяя предателю:

— Так почему я еще жива? Почему ты не похитил меня вчера ночью и не отвез закованной в кандалы в Красную Биндюгу?

— Мэва… Я собирался продать тебя, это правда. — из-за плеча королевы, показалась голова разбойницы. — Но в Аэдирне ты снискала мое уважение… А в Махакаме — восхищение. Я поклялся, что не выполню условий договора с нильфгаардцами. Поэтому я впустил вас в крепость… И удостоверился, что ее комендант не откроет тебе правду. Но я недооценил Рейнарда, — Лиса, кажется, увидев в глазах Гаскона правду, вышла из-за спины Мэвы и кивнула той головой, парень не обращал на это внимание, смотря себе под ноги и чувствуя, что возможно совершил самую большую ошибку в своей жизни.

— Не пытайся подлизаться ко мне, предатель, — процедил граф.

— Ох, я тебя умоляю, дружище. Чья бы корова мычала, — приблизился парень к Рейнарду, тыкая в грудь графу.

— Рейнард? О чем он говорит? — не понимала Мэва.

— Не имею ни малейшего понятия, госпожа…

— Ложь, — прошептала Лиса, но ее никто не услышал.

— Правда? Ну-ну. А я-то считал тебя человеком чести, — подкалывал Гаскон. — Ну же, давай, Рейнард. Кто обменивался депешами с Виллемом? Поведай своей королеве.

— Что? Рейнард!

— Один из моих людей проник в гостевые палаты «Его Величества» в Махакаме… И нашел там депешу, подписанную неким Рейнардом Одо, — мстил кобелиный князь.

— Рейнард… Это же не так? Умоляю, скажи, что это ложь.

— Госпожа… Я… Я надеялся, что вы еще помиритесь… У меня сердце разрывалось, когда я видел, как сын восстает против матери. Я хотел помочь…

— За моей спиной…

— Ваше Величество… Я только пытался воззвать к его здравому смыслу. Открыть принцу глаза!

— Это ты сейчас так говоришь. Но я не знаю, что было в тех письмах, о чем вы договорились. А на слово тебе я не поверю, увы, — королева отрицательно махала головой, сдерживая слезы.

— Вот видишь… Я предал тебя, это правда. Но не я один, — сложил руки на груди Гаскон.

— Не ты один, — повторила Лиса, выходя вперед, ушки ее были плотно прижаты к голове, хвост мелко трясся, — Королева, я… Я наверное тоже… Я не знала… Я

— Лиса?! Ты? — для Мэвы это было ударом.

— Я просто остановила Виллема, когда он шел тогда в Махакаме после пира в твои покои, ну и… Я выслушал его бред, а потом попыталась объяснить, что такое настоящая забота о людях, — быстро тараторила девушка, боясь поднять глаз на королеву. — Я…. Я не хотела, я не думала, что это можно считать предательством, но ведь…

— Тс-с… — Мэва облегченно прижала рыжую к своей груди в материнские объятия, — Брувер мне все рассказал. Я всё знала, и была даже благодарна. Потому как он выразился, что «девка зажала парня в темном коридоре и пытала», — хохотнула королева, вспоминая речь старосты.

— Ты не зла? — удивилась девушка.

— На тебя — нет, — королева вздохнула, — а на них, — она махнула рукой в сторону Рейнарда и Гаскона, — да.

Мэва чувствовала, как внутри у нее поднимается буря… Но она знала, что должна оставаться хладнокровной: решить вопрос, забыть о нем и как можно скорее продолжить поход. Она глянула на Лису, которая вглядывалась в знакомые лица когда-то ее соратников, потом она повернулась к королеве, смотря бездонными голубыми глазами прямо в ее душу, успокаивая и как будто показывая правильный вариант. В момент этих гляделок Мэва ощущала вибрацию воздуха и видела голубоватый свет глаз девушки, что отдавали ей свою энергию и знания. Лиса тяжело выдохнула, опуская покрасневшие глаза, ее кожа болезненно побледнела, а со лба стекал пот.

— Что это было? — спросила обеспокоено Мэва.

— Я попыталась передать тебе всё, что почувствовала, — проговорила рыжая, восстанавливая дыхание.

Королева взглянула еще раз на предателей и увидела их под другим углом, на миг вокруг них как будто скапливались разные облачка энергии, и от них исходила правда, сожаление, преданность, уверенность, беспокойство, страх и желание помочь. Королева встряхнула головой, прогоняя наваждение и облачка пропали. Наконец Мэва приняла решение:

— Мне следует вас колесовать, четвертовать. Но… Правда в том, что мне нужна ваша помощь… Как никогда. Поэтому — и потому что доверяю единственному человеку, который меня не предал, — она опустила руку на плечо разбойницы, которая кое-как держалась на ногах, — я вас прощаю.