Лиса попыталась что-то предпринять, но была остановлена Гасконом, который крепко держал девушку за руку. Он прижал ее к своему телу, останавливая от каких-либо движений, хоть они и находились в середине колонны, и их не задело обрушение. Рейнард бросился вперед, ища Мэву взглядом.
Королева успокаивала лошадь, когда что-то просвистело над ее ухом. Откуда ни возьмись, позади колонны появились ская’таэли. Прежде чем кто-либо успел среагировать, эльфские лучники перебили весь арьергард. Солдаты падали на камни моста со стрелами в спинах.
— Aesper aen rhena!{?}[Цельтесь в королеву! ]
Мэва очутилась в ловушке: с одной стороны зияла пропасть, с другой — наступал враг. Выбор не было, она должна была сражаться. Лиса мгновенно среагировала, вырываясь из хватки кобелиного князя с приказом об ответном обстреле. Банда лисов быстро среагировала, перегруппировавшись так, что краснолюды и люди со щитами защищали лучников и эльфов, в то время как те обстреливали наступающих врагов. Рейнард прикрывал Мэву, пока та доставла меч из ножен. Махакамская стража сражалась наравне с людьми королевы. Гаскон старался не терять в поле зрения рыжую лисичку: она постоянно норовила получить стрелу в плечо, выбегая вперед, чтобы защитить своих лисов.
Лирийцы и краснолюды, объединив силы, смогла разбить ская’таэлей. Оказалось, что последний пролет моста обрушили партизаны, превратив в смертельную ловушку. Если бы не Хавьер, вовремя предупредивший отряд, все бы рухнули в пропасть… Лирийцы схватили предводительницу эльфского войска. Она стояла с высоко поднятой головой, а когда Мэва посмотрела ей в глаза, не отвела взгляда. Однако быстро стушевалась при виде Лисы и Уэверта.
— Как тебя зовут, эльфка? — спросила королева.
— A báeth mea aep aerse, dh’oine,{?}[Поцелуй меня в зад, человек] — дерзила пленница.
— Сэвиль, — ответила Лиса вместо эльфки. –И если королева тебе станет интересно откуда я ее знаю, то сразу могу ответить. Сэвиль, так скажем, была знакома с Эльдайном…
— И я отомщу за его смерть! — взревела предводитель ская’таэлей.
— Которую он сам и выбрал, — не давала вставить слово королеве рыжая разбойница. — Эльдайн сам выбрал путь кровопролития… И получил его логичный итог. В принципе, как и ты!
— Сэвиль, — позвал ее Уэверт, — где Тэрмиль?
— А с тобой, предатель, мне нечего говорить, — огрызнулась эльфка.
— Кто такая Тэрмиль? — насторожился Рейнард.
— Эм… Очень хорошая эльфка, граф, — попыталась ответить Лиса, пока удерживала разъярённого помощника, который рвался задушить пленницу.
— Была… Хорошей, — кровожадно улыбалась Сэвиль.
— Уэверт, она блефует, — успокаивала разбойница своего помощника, которого королева видела впервые в таком состоянии. — Тэрмиль прекрасный воин и давно покинула и Синявую пущу и Аэдирн. Ей есть за что сражаться и ради кого жить, — убеждала Лиса.
— Ладно хватит. Я услышала все, что хотела услышать, и… — Мэва сложила руки на груди, устало осматривая пленницу.
— А я — нет! — взревел подоспевший Брувер Гоог. — Ты что, башкой ударилась, эльфка? Хотите драться с людьми — деритесь, дурака учить — только портить. Но не здесь, черт тебя заешь! Махакам был и останется в стороне от этой грызни!
— С dh’oine ты не можешь стоять в стороне. Ты либо их враг, либо их пес, — отвечала Сэвиль.
— И поэтому ты выбрала стать псом Нильфгаарда? — осведомилась Лиса.
— Махакам слишком долго лежал в спячке… Поэтому мы ударили его прямо в сердце. Чтобы пробудить к бою наших братьев, которых ты, староста, отрезал от мира, — продолжала пленница, полностью игнорируя слова разбойницы.
— Да! Отрезал! И хорошо сделал, мать вашу! В войну хотите играть, говнюки? Палкой Понтар вспять поворачивать? Счастливого пути! Подыхайте, как хотите! А нас оставьте в покое! — говорил Брувер. — Ух… Порешил бы тебя. Здесь, сейчас, вот этими руками. Но ведь ты этого и хочешь, правда? Погибнуть! Идиотской смертью! — вздохнул краснолюд. — Не видать тебе этой чести. Запру тебя в подземелье. Посидишь там лет триста, может, поумнеешь!
Мэва ожидала, что староста будет мстить эльфке. Но краснолюд молчал, а в его старых, прикрытых кустистыми бровями глазах не было видно гнева, только печаль. Краснолюдские инженеры мигом починили пролет моста, и путники смогли двигаться дальше. Лиса о чем-то тихо переговаривалась со старостой, что очень напрягало королеву. Но вскоре девушка, что-то решив с Брувером, вернулась к Гаскону и незаметно кивнула Уэверту.
Лирийцы ступили в чрево горы Карбон. Мэва ехала, задрав голову, и изумлялась искусно украшенному своду и монументальным базальтовым барельефам. Но осматривать их времени не было: Брувер Гоог призывал ее на беседу. Ее советники же могли насладиться архитектурой махакамских мастеров, однако не спешили это делать. Лиса переговаривалась о чем-то с Уэвертом, Гаскон недовольно наблюдал за ними издалека: его Лисенок достаточно в грубой форме попросила не присутствовать при разговоре с помощником. Рейнард тоже недоверчиво поглядывал на парочку.
После разговора королевы со старостой к армии Мэвы прибавились несколько краснолюдов «добровольцев», однако и такое пополнение было важным в противостоянии с Нильфгаардом. Староста настоял на том, чтобы гости остались на специально организованное застолье, а потому королева приняла предложение Брувера, настояв только, чтобы пир длился всего одну ночь, а не целую неделю — как велит обычай.
На пир должны были явиться представители всех кланов… Разумеется, за исключением Зигринов. Приговор был уже объявлен: староста изгнал весь род их Махакама. Единственное исключение он сделал для Габора. Ему отрубили голову еще в тот же день. Лиса, пожалев Зигринов, с разрешения королевы показала краснолюдам на карте возможные места, где они могли бы начать жизнь и где их хотя бы приняли. Однако ни одному из них она не предложила вступить в банду…
Как только солнце зашло за горы, подземный город наполнился звуками труб, волынок и рогов. Краснолюды вышли на центральную площадь, и сплясали вприсядку, выбивая подошвами искры. Староста Гоог, обычно ворчливый, в это время вел себя как радушный хозяин. Он старался следить за тем, чтобы кружки гостей не пустели, а за столом лились веселые разговоры:
— Ну, давайте выпьем! Чтоб у нас морды мхом не заросли!
Лиса и Гаскон опять кружились в танце, хотя совершенно не попадали в такт и манеру краснолюдской игры. Рейнард тоже осмелился пригласить Мэву на короткий танец, все время неловко краснея и заикаясь, королева тоже пыталась скрыть румянец и улыбку. Брувер что-то обсуждал с Уэвертом, иногда грозно ругаясь или смеясь так, что, казалось, стены дрожали. Но подошедший краснолюд что-то шепнул старосте, отчего тот встрепенулся и поспешил найти Мэву:
— Мэва… Ты ждешь кого?
— Кого, например? — не понимала королева.
— Гонец говорит, что в Карбон прибывает делегация… Из Лирии и Ривии. В сопровождении нильфгаардцев.
— Как они смеют… Изменники… Кто их возглавляет? — хмурилась королева, потирая кулаки.
— Твой сын. Виллем, — ответил грустно Брувер, обращая внимание на подошедшую свиту королевы: все обратили внимание, что что-то происходит. — Я надеюсь, не нужно напоминать, что Махакам нейтрален относительно всех ваших споров. Не надо мне тут ваших кровавых перепалок. Лучше всего будет…
— Я хочу с ним поговорить, — перебила Мэва, погрустнев и явно имея какой-то план.
— Я бы тебе это запретил, но… Как я и сказал, другой настолько упертой бабы я не встречал. Так что ладно, поговорите немного. Только помни: без рукоприкладства!
— Лиса, — позвала королева, — пойдешь со мной.
— Но, госпожа… — начал было Рейнард.
— Спокойно, граф, я не знакомое с ним лицо, и смогу оценить обстановку, не переходя на личности, — заверила его разбойница, кивая королеве.
— Что, Лисенок, захотелось познакомиться с принцем? — ревновал Гаскон, которому перспектива того, что его девушка пойдет знакомиться с другим более интеллигентным и презентабельным молодым человеком королевских кровей, была ой как не по душе.
