Оказавшись в палатке Гаскона, девушка велела ему раздеваться, пока она сходит за бинтами и чистой водой. Парень не переставал улыбаться, с нетерпением ожидая продолжение. Когда Лиса вернулась с ведром горячей воды, тряпками, бинтами и какой-то мазью, он уже ждал её, сидя на койке по пояс голый. Рана на боку иногда пощипывала — кровь хоть и засохла, но смешалась с грязью и при любом движении неприятно тянула кожу. Разбойница в первые минуты стеснялась и переживала, мельтеша перед глазами Гаскона и никак не настраиваясь на работу. Из ее рук все валилось, а сама она не поднимала глаз, стараясь скрыть покрасневшее лицо. Её ушки были прижаты к голове, а хвост метался из стороны в сторону. Гаскон глубоко вздохнул, перехватывая руку девушки:
— Лисенок, это я. Если не уверена в том, что справишься, то давай я это сделаю сам?
— Н-нет, — неуверенно ответила она, поднимая глаза, — Я хочу сделать всё сама.
— Хорошо, — согласился парень.
Он убрал руку, открывая поврежденный бок. Лиса осмотрела рану, взяла тряпку, предварительно ее намочив, и начала аккуратно вытирать засохшую кровь и грязь.
— А что другие? — прервал тишину кобелиный князь.
— Мэвой занимается Исбель, Уэверт тоже у медиков, как и половина моих, что сражались с шарлеями, — отвечала девушка, проводя тканью по ране, иногда дуя на неё, чтобы было не так больно.
— Ты-то сама как? — парень чувствовал, как его сердце заходится в бешенном ритме от каждого ее касания, но что-то подсказывало, что лучше не торопиться.
— Пару синяков и ушибов, — Лиса с трудом унимала дрожь в пальцах каждый раз, когда задевала голую кожу Гаскона.
— Могу помочь с их обработкой, — сказал он, почесав за ушком у лисички.
Та вздрогнула, не ожидая такого жеста. Но после нескольких ласковых движений она расслабленно улыбнулась, на мгновение отвлекаясь от своего дела.
— Мммилый, — позвала она парня, — давай позже… Тебе… ммм…. Тебе надо обработать рану…
— Да черт с ней, Лисенок, — не выдержал Гаскон, притягивая к себе расслабленное тельце девушки, и легонько касаясь её губ, будто спрашивая разрешение.
И Лиса с готовностью ответила на поцелуй. Губы были слегка сухими, отчего парень обводил трещинки языком, зализывая, не желая приносить боли. Сминал нижнюю губу, проводил пронырливым язычком по ровному ряду зубов. Девушка отвечала ему, пытаясь повторить всё то, что он вытворял. Гаскон криво улыбнулся в поцелуе на ее попытки. Правой рукой обнял ее за талию, утопив пальцы в рыжей шерстке, притянул ещё ближе. Ее пальчики поднялись вверх по торсу парня, останавливаясь на плечах, ноготки слегка царапнули кожу, когда он чуть-чуть прикусил ее губу, а потом продолжили свой путь к шее, перемещаясь на затылок и придвигая его ближе. Поцелуй вскоре перерос из нежного в страстный и мокрый. Левая рука Гаскона продолжала почесывать макушку лисички, отчего она иногда протяжно мычала в рот.
Парень где-то на задворках сознания понимал, что пора остановиться, но горячее и податливое тело в руках никак не помогало отрезвить голову. Он пересилил себя, отстраняясь от манящего ротика. На него смотрели затуманенные страстью темно-голубые глаза. Гаскон уткнулся носом в веснушчатую щеку вдыхая аромат мороза, ветра, огня и свободы, а потом ещё раз впился в слегка припухшие порозовевшие губы. Лиса с облегчением выдохнула ему в рот задержанный воздух, который она набрала, чтобы прийти в себя, и который так сейчас мешал. Рука на талии приятно гладила всю спину, стараясь придвинуть девушку ближе. Было уже плевать на рану. На окружающий мир. На войну. Были только двое в тесной палатке. Она уже сидела на его коленях, инстинктивно потираясь о пах парня, отчего тот рычал и кусал ее губу, как бы наказывая за такие шалости. Счастливая девушка улыбалась в поцелуй. Пока не почувствовала, как рука с головы опускается на грудь, приятно сжимая. Стон был заглушен поцелуем.
— Лисенок, — отстранился Гаскон, тяжело дыша, — мой Лисенок, — продолжал он наблюдать за покрасневшей извивающийся на его коленях девушкой, которой он продолжал мять грудь, эта картина еще долго будет ему сниться. — Лисенок, не здесь… Хорошо? — спросил он, перемещая руки на талию девушки, — Ты прекрасна, маленькая соблазнительная лисичка… И я обещаю тебе продолжение, — смотря на непонимающий и растерянный взгляд девушки, убеждал он то ли ее то ли себя. Потом не удержавшись от соблазна, он снова прильнул к манящим губам, вовлекая девушку в новый недолгий поцелуй, — Лисенок, мммм, — он снова вдохнул ее запах.
— Гаскон, — слегка охрипшим голосом отвечала девушка, — я…я никогда…
Парень неверующе на нее уставился, потом ближе прижал к себе, поглаживая по спине. Лиса сама прильнула к нему, пряча красное от смущения лицо на его плече и счастливо улыбаясь, прекрасно чувствуя какую реакцию она вызвала в его теле. Потом она вспомнила о ране:
— Гаскон, а как же рана? Тебе больно? — заволновалась Лиса.
— Нет, Лисенок, мне кажется, что всё прошло, — ответил парень, потом лукаво улыбнулся и подмигнул, — Но думаю еще один целебный поцелуй вылечит меня полностью.
— Ага, милый. Сейчас обработаю рану и обязательно поцелую, — закатила глаза разбойница, возвращаясь к царапине.
— Правда-правда? — по-детски спросил Гаскон.
— Правда-правда, — ответила девушка, смеясь.
Отправившись в путь, парочка ещё долго переглядывалась, храня теплые воспоминания и некую тайну, только их. Впрочем, Уэверт вскоре все понял, и одобрительно хмыкнул.
На горизонте клубились черные тучи, сильный ветер трепал знамена. Королева обратилась к краснолюду:
— Проклятье, идет буря… Габор! Веди нас в ближайший поселок, нам нужно укрыться!
Вскоре лирийцы добрались до Стальботов. На главной площади городка стояли несколько десятков обвешанных вьюками краснолюдов, которые радостно закричали, как только пошел снег. У нескольких из них по щекам потекли слезы, но Мэва не могла понять, вызваны они чувствами или порывом ветра.
— В чем дело? Почему они так радуются этой буре? — спросила Мэва, надевая на голову капюшон.
— Потому что буря — хороший повод отложить свое отправление на другой день, — ответил Габор. — Это колонисты, которым выпал жребий освоить долину Черного Потока. Туда отправлялось уже семь экспедиций… Ни одна не продержалась больше года. Проклятье какое-то, не иначе.
— Заблуждение. Кто мог бы проклясть целую долину? — встряла Лиса, — Скорее всего это все просто случайность…
— Случайность? Лисенок, ну семь раз это не случайность, — возражал Гаскон.
— Ну и на проклятье не похоже, — настаивала девушка.
Заинтригованная Мэва поговорила с начальником группы переселенцев. Тот подтвердил слова Габора: он сам хоронил многих участников предыдущих экспедиций. Все они были невероятно тощие, бледные, поседевшие, будто какой-то упырь высосал из них все соки.
— Слишком холодно для вампиров, — возразила Лиса. — Может там Перекресток? Хотя не слышала, чтобы они оказывали такое влияние на тех, кто не владеет магией.
— Лисенок, не говори загадками. Какие перекрестки? Там долина.
— Перекресток, или Ин-ин… короче, какая-то там секция, не помню…
— Интерсекция, — подсказала Исбель.
— Да, она самая, это места, откуда чародеи могут черпать Силу, энергию для сотворения магии. Помню, как меня заставляли сидеть по три часа перед каким-то камнем. Сидишь, смотришь на камень и что-то должно произойти… В прочем у друидов вообще странное представление об обучении.
Когда краснолюд окончил свой рассказ, он крепко схватил королеву за руку и, обещая щедрую награду, умолял, чтобы лирийцы сопроводили поселенцев к долине Черного Потока.
— Это недалеко, не больше пары стае к югу по главному тракту… А нам всяко легче будет идти, раз целая армия прикроет нас в случае чего.
Габор попросил королеву отойти и рассказал той, что рядом с долиной Черного Потока, у подножья, к югу отсюда, спрятано сокровище. Он услышал это от краснолюдов в кузне. Вернувшись к переселенцам, Мэва сказала:
