Мэва прищурилась, чтобы лучше разглядеть происходящее. На обрыве, висящем над пропастью, собрались десятки краснолюдов. Все они обернулись в сторону помоста, на котором стояла… Деревянная бочка.

— Что тут происходит? — спросила королева. — Какой-то праздник?

— Ага, праздник говорящей бочки, — съязвила Лиса, прекрасно зная, что это такое.

— Нет, — ответил Габор. — Казнь.

Из бочки выглянула косматая голова. Длинные острый нос и торчащие уши не оставляли сомнений: их обладатель был гномом. Мэва впервые видела гнома собственными глазами.

— Спа-аси-и-ите-е-е! — надрывался гном. — Они меня убивают! Сбросят в пропасть!

— Заткни хайло! — рявкнул стоящий рядом краснолюд, после чего затолкал гнома в бочку и закрыл крышкой. — При тяжести твоих преступлений о более мягкой каре нельзя было и мечтать!

— Что ж он такого натворил? — напугалась рыжая разбойница.

Мэва соскочила с коня и, невзирая на протесты Габора, взобралась на помост. Один из палачей недовольно закричал:

— Сюда нельзя… Эй, эй, какого черта! Ты что вытворяешь?

— Я думала, все очевидно. Прерываю казнь.

— Уф-ф-ф! Слава богам! — послышалось из бочки.

— Эй, эй, нет у тебя такого права! Суд уже прошел! Наказание назначено! — отвечал один из краснолюдов.

— А что он сделал-то? — настаивала вставшая рядом с королевой Лиса.

— Хо-хо! Лучше спроси, чего он не сделал, поганец! Приехал сюда с целой лавкой изобретений, шлялся по домам, расхваливал этот хлам до небес. И что же он нам продал? А? — стукнул недовольно краснолюд по крышке бочки, — Петарды, что в руках взрываются! Жидкость для бороды, от которой волосы загораются! Заводные игрушки для детей, какие раз заведешь, и потом ни в жизнь не остановишь!

— Надо было просто покрутить винтик сзади, и…- объяснял изобретатель, Лиса прикусила губу, чтобы не засмеяться в голос.

— Пасть закрой, каналья! Ну… Это мы бы еще простили, если б он не нарушал наши святые законы и обычаи.

— Например? — поинтересовался Габор.

— В шапке в кузню входил! Гвозди в зубах держал! Сок себе в пиво наливал, тьфу!

— Королева, прости, но я отойду и просмеюсь, — тихо обратилась к Мэве Лиса, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку.

— И это еще не самое худшее… Самый страшный его проступок я приберег напоследок: он свистел в шахте! — уходящая девушка услышала последнюю реплику и, уже не сдерживаясь, рассмеялась.

— Ну и ну!.. Да как он мог! — после этих слов Габора, терпение Гаскона тоже лопнуло, и он поспешил за девушкой, с которой они уже вместе смеялись над глупостью таких законов.

Пока королева выясняла тонкости законодательных актов краснолюдов, двое бандитов не могли никак отойти от смеха. Рядом стоящий Рейнард пытался что-то объяснить и предположить возможные последствия нарушений этих законов, но это не успокаивало пару, а только ещё больше смешило, да так, что граф Одо вскоре сам понял, что многие из его вариантов настолько бредовые, что он сам давил в себе предательскую улыбку. Однако Мэва нашла лазейки в Кодексе Штейгера, и освобожденный гном по имени Барнаба Беккенбауэр вскоре присоединился к отряду королевы. Изобретатель, повидавший почти весь мир, быстро влился в компанию и вскоре с удовольствием рассказывал о своих приключениях Лисе и Гаскону, которые с каждого, как казалось самому гному, его гениального изобретения звонко смеялись и предлагали свои идеи, чтобы ещё гений мог создать.

Мэва ехала молча, пытаясь сосчитать, сколько дней она провела в изгнании. Ее размышления прервал голос разведчика:

— Госпожа! Госпожа! Посмотрите!

Солдат показал ей отпечатки сапога не снегу. Мэва уже встречала следы этих ботинок, покованных гвоздями: на песчаных дорогах Лирии, на пепелищах Аэдирна. Но зов разведчика пришли и все остальные. Гаскон принялся осматривать следы, Лиса же осматривала местность, ища другие подсказки.

— Следы нильфгаардских пехотинцев, — процедила Мэва.

— Притом свежие, — вмешался Гаскон, — Они были здесь день, самое большее два дня назад.

— И что-то везли, — добавила рыжая, указывая на следы колес и копыт.

Лазутчики донесли, что в Махакам недавно заходил нильфгаардский караван под охраной тяжелой пехоты. Захватчики привезли сундуки, полны золота и драгоценностей, и обменяли все это на лучшие махакамские мечи и копья. В руки Мэвы попала одна из монет, которыми расплачивались Черные. На ее реверсе виднелся лирийский орел…

— Они платят золотом из моей казны… — выдавила королева. — Чтобы купить оружие, которым будут убивать моих солдат и подданных.

— Мы еще можем их догнать, — сказал Рейнард. — И позаботиться о том, чтобы транспорт не дошел до аэп Даги.

— Вы-то можите, спору нет… — сказал Габор, который прислушивался к беседе. — Но помните, что Махакам поддерживает нейтралитет и гарантирует обеим сторонам конфликта безопасность на своей земле. Правда, формально нильфгаардцы уже перешли границу… Но если вы нападете на них хотя бы на расстоянии броска камнем от наших ворот, у Брувера пойдет пар из ушей и огонь из задницы.

— А почему они путешествовали по Махакаму с оружием и без мешка на голове? — спросила недовольно Лиса, краснолюд не нашел, что на это ответить. — То-то же. Будем считать, что они нарушили пару законов, ну и так по мелочи: захватили пару государств, убили пару тысяч человек и сожгли пару сотен деревень и городов.

— Прости, Габор… — сказала королева. — Но мы нападем на караван. Я должна остановить нильфгаардцев, а кроме того… С удовольствием посмотрю, как Брувер пускает этот фейрверк.

Габор открыл было рот, чтобы возразить, но его слова заглушил смех лирийских солдат. Мэва дала сигнал к выступлению, и вскоре они догнали караван врага. У повозок черных была чересчур сильная охрана для конвоя, передвигающегося по нетронутой войной территории. Это осложняло положение лирийцев. Однако у Лисы было свое виденье и новый план, который она поспешила рассказать остальным:

— А что, если использовать природу? Через полчаса они должны будут проехать вот этот вот поворот, — указывала она на карте определенный участок, — что, если нам налить туда воды и присыпать снегом. Нильфы нас не заметят, а тяжелая повозка и не менее тяжелые пехотинцы в своей броне поскользнутся. Этот отвлекающий маневр придаст нашему нападению неожиданности.

— Хороший план. — Поддержал Гаскон, — их можно обстрелять из луков и арбалетов, а как они выйдут на твердую почву, можно и в ближний бой идти.

— Нет, главный тракт не дело портить, — насупился Габор, наступила недолгая тишина.

— Да… А что если нам залить только определенные ямки? Телеги в них встанут и тем самым остановятся, а лёд потом можно разбить? — предложила главарь лисов, смотря на краснолюда.

— Это конечно тоже попортит нам всю дорожную коммуникацию, но вы же не остановитесь…

— Замечательно, так и сделаем, — решила королева, отдавая приказ приступить к работе.

Когда всё было готово, отряд Мэвы сел в засаду. Для королевы и большинства солдат это было непривычно — готовить ловушки и поджидать врага в укрытии. Для лирийцев обычным делом было выйти в открытое поле лицом к лицу с врагом, а не прятаться по кустам. Однако бандиты чувствовали себя, как в своей тарелке. Лисы и кобели в предвкушении ждали появления каравана, будто хищники добычу.

Когда повозки встряли и остановились в четко отмеченных местах, в нильфгаардцев полетели стрелы и бомбы. И в этой суматохе Мэва повела свой отряд в бой. Сражение было недолгим, учитывая, что в первые минуты черные просто не знали, что происходит вокруг и кто на них напал. Предчувствуя поражение, нильфгаардцы побросали ящики в снег на обочине дороги и ускакали во всю прыть, хлеща коней бичами. Один из ящиков треснул, и оттуда показалось обернутое промасленной шкурой оружие. Гаскон вытащил блестящий новенький клинок, повертел его в руке и попробовал острие большим пальцем. Из пальца тотчас же пошла кровь.