— Как будто и не уезжала из норы! Мои краснолюды тоже любители поспорить… Хотя это, наверное, у них в крови.

— Что это за караван? — спросила Мэва. — Они не похожи на купцов…

— Еще бы, — отозвался Габор. — Это краснолюды из клана Ференцов. Они везут подарки для дракона. Помнишь Кельтуллиса? Когда он сюда переселился, они сто лет с ним махались. Но в конце концов гад измучился, а они уразумели, что так просто его со своих земель не выгонят… Вот и пошли на уговор. Он им не пакостит, а взамен получает все, что ему нужно.

— Хо-хо… И часто шлют ему эти дары? — спросил Гаскон, осматривая нагруженные добром повозки.

— Каждую неделю. Погоди-ка, пойду их разниму, а то они сейчас друг другу бороды поотрывают. Эй, мужики! Ну-ка успокойтесь!

— Как думаешь, его погладить можно? — обратилась Лиса к Гаскону.

— Такую пакость следует уничтожить! Стереть с лика земного! — встрял Эйк.

— Нет, Лисенок, нельзя… Но, если очень хочется… можешь меня погладить, — улыбался парень.

— Правда можно? — лукаво посмотрела рыжая на кобелиного князя.

— Ради вас, миледи, я готов совершать рыцарские подвиги, — Гаскон выпятил грудь колесом и заговорил важным голосом, пародируя Эйка.

Девушка звонко засмеялась, а обиженный рыцарь уехал подальше от криминальной парочки. После того как Хавьер починил повозку, а королева приняла благодарность и деньги краснолюдов, отряд отправился дальше.

Через какое-то время королева заметила столб дыма над горами, а в воздухе услышала запах паленого. Она поспешила обратить внимание Габора на это.

— Пожар? — краснолюд потянул носом, — Может, молния ударила в сухое дерево…

— Нет, — возразила Мэва. — Я знаю этот смрад слишком хорошо. Он поднимался над всем Аэдирном… Так воняют сожженные дома.

— Это не просто огонь, — встряла Лиса, хмурясь, — Он живой… Странно звучит, но я не знаю, как это объяснить. Он другой…

— Вызванный магией? — насторожился Рейнард.

— Похоже, но все равно что-то не так…

Лирийцы ускорили шаг. Минутой позже они увидели охваченный огнем город… А над ним — бешено ревущего дракона.

— Это, значит, ваш Келтуллис? — спросил Гаскон, прикрывая глаза от подымавшегося над поселением зарева. — Хм, и правда, совсем не опасный.

— Не знаю, какая муха его укусила… — краснолюд вытащил топор из-за пояса. — Королева! Пора спешить на подмогу!

— Не бойтесь, сударь краснолюд, — изрек Эйк, не дожидаясь ответа Мэвы, после чего опустил пику и галопом направился в сторону пылавшего города. — За мной! Умертвить змия!

— Рейнард! — закричала Мэва. — Вели солдатам намочить плащи, быть может, это защитит их от огня. Мы выступим, как только они будут готовы. Если мы не поспешим, от Эйка останется только оплавленная броня.

— Госпожа… Это обычные солдаты, в схватке с драконом…

— Мокрые плащи не помогут, — закончила Лиса, ошеломленно наблюдая за пожарищем.

— А что поможет? — спросил Гаскон.

— Ничего. Он… мстит. Ярость, злость, ненависть, отчаянье… Это витает в воздухе.

— Но мы должны помочь… Или хотя бы попробовать, — убеждала Мэва.

Когда Рейнард пошел отдавать приказы, королева повернулась к Габору.

— У этого дракона… Есть какая-нибудь слабость?

— Боюсь, нет, — мрачно ответил краснолюд, — разве что к сырому мясу.

Мэва кивнула головой и с надеждой посмотрела на рыжую разбойницу, но та стеклянными глазами следила за полетом дракона. Королева насторожилась, но сейчас было не до этого, пора было идти в бой.

Вблизи Кельтуллис внушал еще больше страха: несмотря на огромные размеры, он двигался с поражающей ловкостью, словно бегущая по песку ящерица. Одним движением лапы он сломал шеи трем краснолюдам, а четвертого с хрустом перекусил пополам. А потом повернулся в сторону лирийцев.

— Так вас больше? — сказал он, скривив окровавленную морду в ужасающей улыбке. — Еще лучше.

На миг взгляд дракона столкнулся с взглядом Лисы. И будто что-то увидев в змеиных глазах, девушка отмерла. Её взгляд приобрел привычную решимость, а рука легла на кинжал. Огонь в округе начал утихать, а девушка уже знала, что делать:

— Бить в крылья! Не сможет летать — долго не проживет. Гаскон, вели своим, чтоб кидали пращи в пасть, так чтоб она закрылась. Рейнард, лучше разбить солдат на пары или группы, чтобы зона поражения была меньше. Королева… Крепись.

В тот день пали многие лирийцы: сожжены живьем, разорванные драконьими клыками. Но эта жертва не была напрасной. Вместе с краснолюдами пехотинцы сумели серьезно ранить Кльтуллиса и заставить его бежать. Рев израненного чудовища разносился по всему перевалу. Один из краснолюдов обратился к королеве:

— То-то он теперь ревет, сукин сын! Не надо было нас трогать! Эх, гадища ты дурная…

— Мэва… Это Вавринек, староста поселка и старейшина рода Ференцов, — пояснил Габор.

— Мое почтение… И мои соболезнования, — королева оглянулась вокруг, замечая то тут то там разодранные тела краснолюдов.

— Ну… Все не так плохо. Если бы не вы, камня на камне бы тут не осталось. Я тебе честно скажу… Когда я услышал, что в Махакам приехала какая-то людская королева и просит помощи, я сказал, что скорей у меня крокус из задницы вырастет, чем я соглашусь проголосовать за тебя. Страшно будет потом в портки посмотреть, да только… Я передумал. После того, что я тут сегодня увидел, что ты для нас сделала… Будет тебе поддержка и благодарность всех Ференцов до скончания веков.

— Благодарю. В дни войны с Нильфгаардом это много для меня значит, — улыбнулась Мэва.

— Простите, что прерываю это трогательную сцену братания между расами, только я уж не могу терпеть: Вавринек, какого тут дьявола стряслось? Почему Кельтуллис на вас напал? — спросил Габор.

— Они что-то ему сделали… Он хотел сжечь всё и всех, без разбора… В порыве гнева, ярости, с чувством мести, боли… Это ужасно, — ответила Лиса, что продолжала изучать следы огня, трогать пепелища и вбирать в себя эту энергию.

— Да чтоб я знал! Попросту прилетел сюда, и как рыгнет огнем! Полгорода в огне! — оправдывался старейшина. Потом, почесав затылок, он предложил, — Дракон едва телепается, надо б его добить, пока он не оклемался.

— Значит надо шевелиться, а то раны на нем, как на собаке заживают… А ближайший пост стражи далеко. Прежде чем придут на подмогу, он уж снова взлетит. — предлагал Габор.

— Знаю… Потому я и подумал, что… Экхм… Может быть, ты, королева… — замялся староста.

— Что? Ты шутишь?

— Я понимаю, ты устала после боя, не хочешь рисковать солдатами… Но ты смекни сама, эта бестия спит на ковре из золота и рубинов. Разумеется, эти сокровища принадлежат Бруверу, но если ты себе немного оттяпаешь… Никто и не заметит.

— Признаюсь, это меняет дело. Кроме того… Дракон был уже тяжело ранен… — рассуждала королева.

— Слабо сказано! Кровь из него хлестала, как вино из дырявого бурдюка. Его надо попросту добить. — Подстегивал Вавринек.

— Будь по-вашему… Я этим займусь.

Королева обратила внимание, что рыжая разбойница отошла подальше от свиты и осматривает трупы краснолюдов. За ней пошел Гаскон, которые понимал по ее поведению, что что-то не так.

— Лисенок, ты чего-то учуяла?

— Не знаю… Может быть. Я никогда не чувствовала огня дракона, может он всегда такой…

— Какой? Смертоносный?

— Яростный… Отчаянный, — пыталась объяснить девушка.

— А обычный огонь какой? — интересовался кобелиный князь.

— Смотря с какой целью зажигается. В Аэдирне чувствовалась обреченность, необходимость, когда знаешь, что так надо сделать, это приказ. Домашний очаг уютный и безопасный. Огонь костра игривый и свободный. Пламя свечи одиноко и почти неэмоционально. А это… Это — месть. Но за что?

— Думаю, мы скоро это узнаем, — ответил Гаскон, уводя Лису к отправляющемуся отряду.

Логово Кельтуллиса пропустить было нельзя: очевидно, что пещера, способная вместить дракон, должна быть огромной. Треугольный вход в пещеру чернел на ослепительно белом снегу и был виден издалека. От него разило сильным запахом серы… и крови.