— У нее Оловянный перстень, староста.
— Я его получила от короля…
— От Демавенда, ну ясное дело. Вот доверься человеку, дай ему что-нибудь ценное… А тот сразу раздает все направо-налево, как шлюха поцелуи! — Лиса старалась не смеяться в голос, но не улыбнуться на эту реплику она не могла, — Хорошо хоть, в ломбард не отнес. Тьфу, людскую вашу мать!
— Пожалуйста… Я проделал долгий путь. Выслушай меня, — попросила королева.
— Она также учтиво просила меня её освободить в лирийской темнице, — шептал Гаскон на ушко рыжей разбойнице.
— Когда ищешь союзников, готов на многое, — шептала в ответ Лиса, которой, чтобы достать до уха парня, пришлось вставать на носочки и держаться за его плечо. По спине кобелиного князя пробежались мурашки от этого нежного голоска… или от резко подувшего ветра. Прошептавшись, они пропустили часть диалога, но совсем об этом не жалели.
— Мне вот уже четвертая сотня стукнула, а старостой служу второй век. И знаешь, чему я за это время научился? Не вмешиваться в эти ваши войнушки. По-хорошему, велел бы я вам всем набить морды и вытолкать взашей с моей земли… Но, однако, у тебя Оловянный перстень, а потому ты вправе пользоваться моим гостеприимством… У нас в Махакаме законы и права — дело святое. Можешь оставаться на перевале столько, сколько захочешь. Молодой Зигрин буде служить тебе проводником. А как тебе наскучат наши горы… Дорогу в долины ты уже знаешь. Не буду задерживать.
— Милостивый староста, при всем уважении… — встрял Рейнард, — Мы помогли вам в бою с чудищами, а…
— А это ещё кто, черт подери?! — возмутился Брувер Гоог. Лиса и Гаскон синхронно прыснули в кулаки.
— Граф Рейнард Одо.
— Граф Одо! Пф-ф! Жабье мудо! Слушай сюда! Я тебя вообще-то о помощи не просил. А знаешь, почему? Потому что у меня собственное достоинство есть. Не то что у некоторых! — Рейнард кое-как сдерживался, чтобы не достать меч и не вызвать на бой старосту. — Однако твои воины проявили смекалку. Что ж… Молодцы! Но большего я сказать не могу и не хочу!
Довольная Лиса посмотрела на Рейнарда и шепнула ему:
— Успокойся, граф, считай, что сейчас тебя вознесли к лику святых, ну только на краснолюдском. Думаю, на большее этот дед не способен, — Рейнард кивнул, смягчаясь.
После того, как староста ушел вместе со своим отрядом к горе Карбон, Рейнард попытался подбодрить поникшую Мэву, которой отказали в помощи. Однако Габор быстро предложил королеве свой план. Он был прост: помочь краснолюдам из разных кланов и уничтожить пару гнезд чудовищ. Мэва согласилась на такое предложение, надеясь, что эти чудовища будут не такие, которых ей посчастливилось кое-как разбить несколько минут назад. Отряд, собрав всю волю и силу в кулак, отправился дальше.
Проезжая мимо очередного поселения, Мэва обратила внимание на толпу краснолюдов. Было их несколько десятков, многие из них держали корзины, до краев наполненными вяленными колбасами, пышными кренделями и бутылками с пивом.
— Что это за сборище? — спросила она Габора.
— Вон там? Это родители, они ждут детей, которые возвращаются из дректага.
Габор объяснил, что дректаг — это путешествие, которое местные краснолюды совершают, достигнув совершеннолетия. Оно занимает год, за который молодежь познает жизнь вне дома. Но если они не вернутся в срок, то теряют все права и привилегии жителей Махакама.
— У молодых кипит кровь, они бунтуют против здешних суровых законов, — добавил рассказчик. — Ну мы и отправляем их попробовать жить в долинах. Как испытают на собственной шкуре, что значит жить среди людей, так потом не жалуются.
— А если кому-то все-таки понравится жизнь рядом с человеком? — спросила Лиса.
— Он обязан вернуться домой, иначе не сможет этого сделать никогда. А потом… Потом уже в праве покинуть горы.
Обычно лишь несколько краснолюдов остается в долинах навсегда… В этом году, однако, все было иначе.
— Завтра подходит срок… А сорок дректагеров все ещё не вернулись. — объяснял Габор.
Родители беспокоились, что молодежь постигло какое-то несчастье. Махакамская стража разослала патрули по окрестностям, но те не нашли никаких следов. А живущие у подножья хребта люди не пожелали с ними разговаривать.
— Уэверт, — позвала разбойница своего помощника, — нынешние дректагеры были отправлены домой?
— Да, Фокси. Из них восемь вернулось обратно. Они не пожелали идти в Махакам, поэтому я отправил их в Реданию, — отчитывался эльф.
— Если юные краснолюды выходят в Аэдирне, то могут попасть в банду, или просто получить помощь у своих собратьев. Я знаю, чем чревато им оставаться у нас надолго, а потому отсылаю их домой, показаться родителям. И если они захотят, то потом вернуться назад. — объясняла Лиса, увидев вопросительный взгляд королевы.
— Продуманно.
Капитан стражи, краснолюд с огненно-рыжей бородой, снял шлем и, вытирая вспотевшее лицо, спросил Мэву:
— Ваше Величество, а может, вы поищете нашу молодежь, а? Вам-то люди скорее скажут, не видали ли чего странного… Само собой, и мы взамен кое-что из мошны отсыплем!
— Можно сказать, что я и сама потеряла сына… — Мэва сжала ладонь капитана стражи. — И знаю, как велика эта боль. Я сделаю все, что могу, чтобы вас от нее избавить.
Королева отправилась в дорогу. Родители-краснолюды провожали ее полными надежд взглядами. С конем Мэвы поравнялась кобыла Лисы:
— Королева, как бы так сказать… Скажу, как есть, тока не обижайся. Но сына ты не потеряла, потому что он живой. Ты потеряла к нему веру и может ещё чего из-за предательства. Пойми, что для здешних краснолюдов быть участником скоя’таэлей низко и неправильно. Грубо говоря, родители «теряют» своих детей, когда узнают об этом… А так получилось, что если спустившаяся молодежь не находит себе достойную работу среди людей, то отправляется в лес к белкам. Так что… Увы, но они уже потеряны. Ты можешь лишь вернуть их домой.
— Мы точно этого не можем знать. Может они попали в плен к нильфгаардцам или были атакованы стаей чудовищ… Не будем спешить с выводами, — старалась скрыть обиду королева. Она понимала, что слова девушки правдивы, но на сердце скреблись кошки, когда она вспоминала предательство собственного сына. Рыжая пожала плечами:
— Что ж, как знаешь. Просто помни, что у тебя есть сын, живой и невредимый. А мнения меняются, опыт накапливается, и время лечит шрамы, — она сжала плечо королевы, подбадривая, и уехала к Гаскону.
Королева выслала вперед разведчика. Через минуту она услышала его рог. Три сигнала — два коротких, один длинный…
— Ловушка!
Мэва ожидала, что ей придется сразиться с чудовищами или разбойниками… Меж тем, на нее напали воины с беличьими хвостами на шлемах. Скоя’таэли! Она взглянула на Лису, которая оказалась права. Та уже доставала свои кинжалы и отдавала команды к построению своих людей и нелюдей. Об этом королева решила поговорить с ней потом.
Как только битва подошла к концу, перед королевой предстали пленные. Все они без исключения были краснолюдами… И все выглядели молодо. Рядом с Мэвой встала рыжая разбойница, и с грустью смотрела на приведенных. Она вытирала кровь с кинжалов, которые в этом сражении несли не смерть, а лишь легкие порезы. Девушка надеялась вразумить полуросликов.
— Загадка разгадана… — пробормотала Мэва.
Это были те самые пропавшие дректагеры: вместо того чтобы вернуться домой, они записались в ряды борцов за права нелюдей. Но что подтолкнуло их к столь решительному шагу?
— Я не мог дождаться, пока мне стукнет пятьдесят, и я увижу людские города: Вызиму, Третогор, Новиград… — сказал один из краснолюдов, прижимая повязку к кровоточащей ране. — И знаете, как меня там встретили? Меня оплевали. Обругали. Избили. Я видел гетто, погромы… Как после этого вернуться в шахту? Нужно сражаться, покуда ещё можно, прежде чем люди придут и к нам. Мы должны рассказать об этом остальным… Поднять за собой Махакам!
— И что же? Ты хочешь умереть героем в свои пятьдесят? — спросила Лиса, сложив руки на груди, — Или ты готов показать людям как они ошибались? Стать выше них и самому диктовать правила и нормы в их городах? — краснолюд в ожидании смотрел на девушку в лисьей шкуре. Он окинул её сомневающимся взглядом: что может маленький ребенок в странной одежде? Однако другие краснолюды, эльфы, низушки поддерживали её и носили подобные странные наряды. — Ты не знаешь меня. Мою банду. Мы не ставим своей целью — равноправие. Мы его создаем. Своими способами. Люди понимают лишь людской язык: воровство, шантаж, взятки, угрозы… И хоть это не похоже на освободительную войну, которую затеяли белки, но у нас получалось получше. Во многих городах нелюди находили себе работу и получали доверие жителей. А кровопролитием вы лишь ещё больше настраиваете против себя народ, а страдают из-за этого добропорядочные эльфы и краснолюды. Подумай, и если ещё соберешься спускаться с гор, ищи банду лисов в Аэдирне.
