– Кто тебя просил вмешиваться?! Я бы с ним разобрался!

– Не сомневаюсь. Но как представитель власти я не могла допустить кровопролития.

– Какой ещё власти?

– Законной. Я же стажёр Тала, а следовательно, официальный представитель ММК в этом лесу.

– Стажёр, – усмехнулся домовой, – что ж он тебя тогда не взял с собой, а на меня спихнул?

– Не взял, значит, так надо. А ты бы лучше спасибо сказал.

Михеич в ответ ехидно хмыкнул, но промолчал. И правильно, а то дальше топал бы один.

– А зачем тебе вообще в лес?

– Надо!

И домовой деловито потопал вперёд, в самый бурелом, хотя справа была прекрасная тропинка, бежавшая в том же направлении. Я подумала и решила, что ноги дороже чужих капризов, и пошла по протоптанному.

Не успели мы углубиться в лес, как на меня набросилась очередная туча комаров. Да что ж такое! Никакого спасу от них нет.

– Ведьма-ведьма, поделись и со мной своей кровушкой, – замогильным голосом произнесли за спиной.

Я резко обернулась и увидела тыкву, парящую в воздухе.

– Очень смешно. Чего надо? Ты же вроде обиделся.

– О да, ещё как обиделся. И буду мстить, – глаза запылали ярче, рот растянулся в поистине безумной улыбке, которой бы сам Джокер позавидовал, и существо расхохоталась на весь лес, пугая птиц и мелкое зверьё.

– ААААА! Помогите! Убивают!!!!! – неожиданно прервал тыкву перепуганный писклявый голос, донёсшийся как раз с той стороны, где по моим расчётам должен был идти Михеич.

Опять что ли лешего встретил?

Забыв про тыкву и её планы отмщения, я свернула с тропинки и побежала на помощь вредному домовому, который отказался пользоваться протоптанной дорогой. Хорошо хоть держался поблизости и отыскать его труда не составило.

Но вот что делать дальше, было решительно непонятно.

Перепуганный Михеич стоял, прижавшись спиной к огромному многовековому дубу, а к нему неторопливо подходила какая-то здоровенная тварь. Недалеко на траве лежало знакомое пустое лукошко и пояс с кожаными ножнами.

Получается, лешего уже съели?! Это хозяина-то леса?

– ТикАем отсюда, пока Вернувшийся тебя не заметил, – шепнула тыква. – Или погеройствовать хочешь, а заодно и помереть в расцвете лет? Сказал бы, что и красоты, да врать перед смертью не хочется. Красавица из тебя ещё та.

Я показала вредной тыкве кулак и задумалась.

На геройства, признаться, не очень тянуло, но и домового бросать на растерзание неизвестно кому было жалко. Чем бы отвлечь эту погань, чтобы Михеич успел смыться?

Быстро огляделась, подобрала пару еловых шишек, размахнулась и запустила в чудище. Попала, но кровожадная тварь этого даже не заметила, продолжая приближаться к жертве.

– Эй, возвращенец, мы тут! – заорала у меня над ухом тыква.

Чудовище повело голыми треугольными ушами, дёрнуло головой, но не оглянулось.

– Ты смотри какой целеустремлённый. Ладно, ведьма, должен же я отблагодарить тебя за вызволение, – шальная тыква с горящими глазами подмигнула и с душераздирающим воплем пошла на таран.

На сей раз чудовище всё-таки обернулось, и я смогла в полной мере разглядеть его необычную внешность. Морда, наполовину заросшая шерстью, словно существо подхватило лишай и потеряло в неравной борьбе с недугом половину шевелюры, здоровенные клыки, глубоко посаженные злые глаза и бугристый тёмный нос с бородавкой, из которой торчали два волоска….

Леший! Только озверевший. Как вчерашний банник. Как там его тыква назвал? Вернувшийся? О таком же вернувшемся сегодня утром говорили Тал и незнакомец. Кажется, это что-то вроде бешенства. И страдает от него нечисть.

Мысли проносились в голове с бешеной скоростью, точно с такой же скоростью менялось и выражение морды спятившего лешего. Если поначалу он выглядел озлобленно-раздражённым, потом удивлённым, что логично – не каждый день тебя таранят призрачные тыквы, то за секунду до столкновения испуганно прижал уши, тонко пискнул и попятился.

Ждать, чем кончится торжественная встреча двух чудовищ, я не стала. Сорвавшись с места, обогнула испуганного возвращенца, подхватила всё ещё прижимавшегося к дереву Михеича, и побежала дальше, не особо разбирая дорогу.

Ветви больно били и цеплялись за одежду, ноги то и дело проваливались в какие-то ямы, но останавливаться я не собиралась. Потому что позади раздавались леденящие душу звуки, похожие на смесь воя и рычания.

– Метлу бы тебе, на своих двоих от такого не убежишь, – догнала меня тыква. На роже неизменная улыбка, безумные глаза горят зелёным, с виду никаких повреждений.

– Н-н-на ле-ле-во, – прокричал, заикаясь от тряски домовой.

– Чего?

– Н-на л-лево по-повора-рачивай, говорю.

– Зачем?

– Поворач-чивай!

Я повернула, пробежала несколько метров и очутилась на краю самого настоящего болота. Редкие кряжистые деревца, затянутая чем-то тёмно-зелёным стоячая вода, из которой кое-где торчат пучки травы.

– Предлагаешь самоубиться? – деловито уточнила тыква, подлетая поближе к водянистой жиже. – В смысле, утопиться и не заставлять реликтовую тварь ножки напрягать, да зубки лишний раз нагружать?

– Пусти! – потребовал Михеич.

Пришлось поставить домового на травку.

– Уууууууу, – донеслось из глубины леса.

Спасённый в ответ погрозил неведомой твари кулачком, одернул рубаху, прошёлся пятерней по волосам и деловито огляделся.

– Прости, конечно, но у нас на хвосте … этот как его… возвращенец, так что какого лешего мы сюда примчались?

– Не поминай лишний раз этого мухомора, а то появится, – попросил Михеич.

– Да он и так появится. Это во-первых. А во-вторых, зачем мы здесь?

– Через болото тайной тропкой пройдём, если только ты орать перестанешь и во-он в тех кустиках постоишь маненько.

Домовой был невероятно убедителен и уверен в себе. Наверное, именно поэтому мы с тыквой, не сговариваясь, послушно залегли в кустах.

– У мелкого есть минут пять, – поделилось иномирное создание и с гордостью добавило: – Я ему голову заморочил, не хуже самого лешего.

– А кто такие Вернувшиеся?

– Ха! И это у меня навья тварь, в смысле, ведьма спрашивает?

– Будешь обзываться, укушу. Навья? Подожди, это ты про Навь, Явь и Правь [1]? Это же малонаучная ничем неподтверждённая теория. О ней в приличных научных кругах и вспоминать непринято. И вообще, при чём здесь я?

– Тссс, – зашипела тыква и указала на болотце, – смотри.

У самой кромки зеленоватой жижи стоял Михеич, в руках он держал букетик пожухлых ромашек вперемешку с васильками и камышом. Борода в кои-то веки не топорщится, непослушные вихры зализаны на бок, даже рубашка каким-то невероятным образом стала чище.

– Береника, – неожиданно тоненьким голоском позвал домовой. – Береникушкааа.

Прошло несколько секунд, послышался плеск воды и из болота выглянула черноволосая девица с тёмно-зелёной кожей, огромными ярко-голубыми глазищами и приплюснутым носом. На красивой длинной шее виднелись жабры, а когда она подняла руку, чтобы поправить чёрные волосы, стали заметны перепонки между пальцами с длинными синеватыми когтями.

– Кикимора? – с живейшим интересом спросила я у тыквы.

Этих болотных обитательниц описывали по-разному. Так что увидеть одну из них вживую было очень интересно.

– Тише ты! – шикнул на меня вредный овощ. – Эти зеленомордые страсть не любят, когда их так называют.

– А как любят?

– Болотными девами, – хрюкнуло иномирное создание. – Девы, ага, да больших вертихвосток в жизни не встречал, женихов каждую неделю меняют. А уж про то, как и с кем они ночи проводят, лучше вообще помолчу. Теперь понятно, почему местный леший так на твоего домового взъелся. Он с водяным давно, небось, всех местных девок поделил. А тут конкурент нарисовался, да ещё из деревни.

Я хмыкнула и попыталась сесть поудобнее, что в окружении колючих кустов было очень непросто. Разумеется, тут же укололась. Колючка вошла глубоко под кожу и застряла. Дёрнула рукой, пытаясь освободить, и едва не взвыла от боли. Шип оказался закруглённым и распорол мне палец. Под ноги, в пушистую травку, закапала кровь.