- Это лучшее, что я слышала от тебя! Только ещё…

- За его могилой я присмотрю, не волнуйся, ладно?

- Ладно. Всё, как ты помнишь, цветы в его годовщину.

- Да. Всё будет. Хлоя наверняка будет ухаживать за могилой, она тут за каждой травиночкой ухаживает и чтит память всех, кого не попадя.

- Эвет Сангу.

- За мной, - говорит одна из них и кивает второй.

Мы оказываемся в большой пустой круглой, как башня, комнате, и я не понимаю, куда дальше, потому что никаких лестниц нет.

- Простите? Вы же проводите?

- Удивлена, что вас не взяли под стражу, - фырчит, как недовольная кошка, женщина (не могу её девушкой называть, хоть убей). - Суд уже идёт.

- Без меня?

- Вы - лишь свидетель по делу Эвет Сангу. Не будьте дурой. Будто не знаете, как это проходит. Ждите, вас вызовут.

Женщина уходит, оставив меня в самом центре комнаты. Я уже готовлюсь проторчать тут полночи, но стоит двери за женщиной закрыться, и на меня обрушивается настоящий водный поток. Я хватаю ртом настоящий воздух, точно впервые оказалась на суше, чем вызываю смешки у зрителей. Вокруг меня настоящий зрительный зал, вокруг арены - трибуны, уходящие высоко вверх, и на них люди. Мужчины и женщины, все молоды и прекрасны, будто их отбирали через кастинг в три этапа. Я задираю нос повыше, улыбаюсь и кручусь на месте, не гнушаясь поприветствовать толпу.

- Полно вам, - произносит кто-то, я оборачиваюсь на голос - за моей спиной кресло (очевидно, что для меня-тупицы), перед ним стол, за которым сидят трое.

Я их не заметила сразу, очевидно злая шутка, для запугивания невинных дурочек, как я. Моей дерзости хватает, чтобы улыбнуться и судьям, сесть в кресло и закинуть ногу на ногу.

- Вы - Эвет Сангу, рождённая в 1892 году. С 1909 года проживаете в качестве Живой в «Чёртовом Озере» на правах… Мёртвой, - со мной говорит женщина лет двадцати пяти. У неё очень строгое, очень сухое канцелярское лицо и нет морщинок. Не доверяю красоткам без морщинок.

По правую руку от неё миловидная девчушка лет шестнадцати. По левую, молодая, но «видавшая виды» девушка, лицо не знакомо, но выглядит не чужой. Четвёртый стул свободен, и мне кажется, что ненадолго.

- Вы обвиняетесь по трём статьям, каждая из которых могла бы уменьшить срок вашего наказания на один век. Таковы правила, - продолжает женщина, которая даже не представилась. - Статья первая…

- Я опоздала, простите, - слышу я и вздрагиваю так, что бьюсь локтем о спинку кресла. Глаза немедленно наполняются слезами, и я невольно поднимаюсь на ноги, сердце ухает вниз, как у живой. - Ещё не поздно?

Она вежливо улыбается и идёт прямо к судейскому столу. Всё такая же тёмная, с синяками под глазами, вечно усталая.

- Конечно, Джин, мы только начали.

- Здравствуй Эвет, присядь. Потом, - говорит Джин, и я падаю в кресло, не сказав ни слова.

Джин…

Моя Джин пришла, чтобы меня судить.

- Теперь мы можем представиться, - говорит женщина, я безразлично киваю, вся дерзость сошла, теперь мне стыдно и страшно. На глазах у Джин умирать невозможно больно, как если бы приговор мне выносил сам Кит. - Меня зовут Талия, я глава Бастилии и буду разбирать ваше дело вместе с моими коллегами, а также выносить приговор. Суд проходит при участии четверых, необходимых для объективности решения. Главный судья, представитель народа, представитель подсудимого и главный свидетель. В вашем случае представитель от народа - Александра.

Молоденькая девчушка улыбнулась мне, как новой лучшей подружке, и я внутренне порадовалась.

Значит, Джин - главный свидетель. А меня представляет эта незнакомка со знакомыми чертами?..

- Главный свидетель, ответственная за реки и озёра города М и его округа, Уинифред Дэвис.

Я стараюсь скрыть удивление. Уинифред Дэвис? Внучка шлюхи Коко? Неужели она имеет отношение не только к таким как я, но и к их верхушке? Руководит целым округом?

- Представитель подсудимого - госпожа Джин, - Джин кивает в ответ, но на меня не смотрит.

- У вас есть вопросы? - это ко мне обратились.

- Нет, спасибо.

- Итак, три статьи. Если вы будете признаны виновной по каждой из них, все три ваших века будут аннулированы, за неимением объективных причин о назначении дополнительного века. Если по одной или более из статей мы посчитаем, что ваша вина не доказана или недостаточна, вы будете свободны ровно на тот срок, что заслужите.

Ох, мне бы всего один век… Мне хватит, умоляю!.. Теперь всё выглядит не так страшно, правда?

- Статья первая, - Талия достаёт первый из трёх свитков, лежащих на столе. - Уклонение от исполнения служебных обязанностей. Эвет Сангу, призванная к службе посредством рака головного мозга, не явилась к месту назначения, скрывшись в озере, принадлежавшем госпоже Джин, где так и не была найдена до этого момента. Отягчающие обстоятельства: статья номер два. Смягчающие обстоятельства: явка с повинной. Эвет Сангу, вы получали информацию относительно того, что должны явиться к ответственной по городу М и его округу за дальнейшими инструкциями?

«Ещё немного. Подожду, пока не встанет солнце!» - но солнце неумолимо вставало.

А Кит спрятал лицо в дрожащих руках, он даже не рыдал больше, и без того было от чего разболеться несчастной голове.

«Не придёт!»

Мимо прошла… Уинифред Дэвис, помахала рукой, но не задержалась. Кит так и остался сидеть, безразличный к этому происшествию, мало ли совпадений? Завела же их судьба в одно место.

«Не придёт…»

И Кит взвыл, откидываясь на песок, который мгновенно запутался в тёмных волосах. Бледное лицо Кита выражало такую скорбь и такую муку, что любой, увидевший его, не стал бы задавать вопросов. Кит лежал на песке, не решаясь двинуться с места. Он уйдёт, и она непременно выйдет. Но смотреть на горизонт он больше физически не мог, невыносимое зрелище, невозможное. Кит помотал головой, ещё больше запутывая волосы и приподнялся на локтях, снова обращаясь к морю.

Она стояла на берегу, тяжело дыша. И неизвестно сколько и с какой скоростью она проплыла, чтобы вот так перед ним стоять. Задыхалась, отплёвывалась от морской воды.

До кромки воды ему метров сто... Может, это с ним дурную шутку играют недосып и жажда?

Она не шевелилась, стояла и смотрела на Кита, длинные мокрые волосы спускались до талии, привычно липли к коже.

Кит сорвался с места, и во все стороны полетел песок. Он бежал к ней так быстро, что и эти сто метров дались тяжелой одышкой и даже кашлем.

- Эвет?

- Да, - кивнула она, расплываясь в улыбке. - Мне дали немного времени.

- Сколько? - у него сердце упало и, кажется, разбилось. Так она только попрощаться? Не навсегда? - Час? Два? Сколько? Что потом?

- Тридцать два года, Кит, - улыбнулась Эвет. - У меня пара вопросов. Ты разговариваешь со мной? Тебя можно поцеловать? Ты ещё…

Она не договорила. Кит взялся целовать её лицо, попутно обещая, что теперь она может никогда не затыкаться, где бы им не было суждено находиться.

Тридцать два года. Пока что, кажется, что это вечность.

Пока что.

Их дом стоял на самом берегу, так что стены уже были просолены и измучены тёплым ветром и влагой. Небольшой, даже скромный домишко и близко не напоминал поместье Алленов, скорее был похож на небольшую городскую квартиру. Приземистый одноэтажный милый дом. Они его любили всем сердцем. Каждое утро после шторма Кит сидел на веранде с чашкой кофе и ждал Эвет. Она выходила, выбирая из волос водоросли, устало выжимала чёрные пряди и шла к нему, чтобы обнять и сказать, что пережила и этот шторм тоже. Так было каждое утро, а сегодня она не появилась. Уже давно было за полдень, и на пляже появлялись люди. Кит не волновался, такое случалось, но был обескуражен тем, что Эвет всё ещё не вышла в такой важный день. Для него весь мир вместе с непогодой, штормом и извержениями вулканов остановился в ожидании Эвет и встречи с Майлой.