Умирающий Петерсон лежал среди зеленых растений, как бы осененный лаврами их общей победы.
Никто из издателей не изменяет так часто данные автором названия рассказов, как Фред Пол. Этим он иногда приводит меня в полное замешательство Впрочем, что касается рассказа, о котором пойдет речь, то мое название — «Последнее средство» — было действительно не самым удачным, поэтому я согласился заменить его на предложенное Фредом — «Отцы основатели». (Терпеть не могу, когда он придумывает что-то лучше, чем я, но тут уж ничего не поделаешь.)
В 67-м исполнилось десять лет, как я переключился на научно-популярную литературу и перестал сотрудничать с журналом Джона Кэмпбелла. Джон к тому времени готовился отметить тридцатилетие своей издательской деятельности. В 60-м, кстати, он сменил название «Удивительные истории» на «Аналог», но и «Аналогу» мне все как-то не удавалось что-нибудь предложить.
Поэтому, едва закончив «Ссылку в ад», я немедленно отослал рукопись Джону. Слава Богу, рассказ ему понравился, и мне было приятно увидеть его на страницах майского номера за 68-й год, даром что текст занял совсем немного места.
Ссылка в ад
— Русские, — сказал Даулинг сухо, — ссылали каторжников в Сибирь. Французы отправляли их на остров Дьявола, а англичане — в Австралию. Это было давно, задолго до освоения космического пространства.
Он в задумчивости посмотрел на шахматную доску, его рука неуверенно повисла над столом.
Паркинсон, по другую сторону доски, тоже смотрел на фигуры, но шахматы, профессиональное хобби всех программистов, сейчас нисколько его не занимали.
«Ей Богу, — думал он с раздражением, — я бы на месте Даулинга чувствовал себя не в своей тарелке. Как-никак именно ему было поручено разрабатывать программу обвинения».
Известно, что программисты, постоянно имея дело с компьютером, в конце концов начинают напоминать его некоторыми чертами характера, в частности своей бесстрастностью, невосприимчивостью к любым доводам, за исключением логических.
У Даулинга это проявлялось также в его безукоризненном проборе и сдержанно элегантном костюме. А вот Паркинсон, предпочитавший на судебных процессах разрабатывать программу защиты, был, напротив, всегда нарочито небрежен в деталях одежды.
— Ты хочешь сказать, — откликнулся он, — что ссылка — наказание столь древнее, что никого уже не пугает?
— Как раз наоборот. Это проверенная временем мера, а в наши дни она сделалась просто-таки эффективнейшим средством устрашения, — ответил Даулинг, не отрывая взгляд от доски. Он все-таки двинул вперед слона.
Паркинсон непроизвольно поднял голову и посмотрел вверх. Разумеется, ничего, кроме потолка, он не увидел, ведь они находились в помещении. Все здесь было наилучшим образом приспособлено для того, чтобы удовлетворить любые человеческие потребности и максимально защитить людей от воздействия внешней среды. Ведь там, снаружи, полыхала звездным огнем космическая ночь.
Когда он последний раз видел ту планету? Не так уж и давно. Интересно, в какой она сейчас фазе? В первой четверти? Или сияет во всей своей красе? Или, подобная голубоватому ногтю, низко висит над горизонтом? Ничего не скажешь, смотрится она красиво. Вернее, смотрелась когда-то, несколько столетий назад, когда космические путешествия стоили дорого и совершались крайне редко, а условия жизни на планетах еще не были связаны с использованием сложнейшего технического оборудования и не контролировались столь тщательно. В настоящее время один вид той планеты наполняет душу ужасом, словно в небесах вращается тот самый пресловутый остров Дьявола. Из отвращения никто не называет ее по имени. Когда о ней заходит речь, говорят просто «она» или молча поднимают голову и многозначительно смотрят в потолок.
— Ты мог бы позволить мне разработать аргументацию против ссылки как единственно возможной меры…
— Зачем? На решение суда это все равно не повлияло бы.
— Сегодня, может, и не повлияло бы. Но в будущем? В будущем наказания за подобные преступления, несомненно, должны стать менее суровыми. Ссылку будут заменять смертной казнью.
— За порчу оборудования? И не мечтай.
— Но ведь он действовал в состоянии аффекта. Не спорю, налицо попытка нанести вред человеческому существу. Однако намерения портить оборудование у него не было.
— Это ничего не меняет. В данном случае отсутствие намерения не является смягчающим обстоятельством.
— А я считаю, что является, и именно эту точку зрения заложил в программу.
Паркинсон, двинув пешку, защитил своего коня. Даулинг задумался.
— Ты все-таки решил атаковать ферзя. Нет, я тебе этого не позволю. Посмотрим, кто кого, — размышлял он вслух, а потом вернулся к предмету их разговора: — Мы не в каменном веке, Паркинсон. Мы живем в перенаселенном мире, и даже такой, по видимости, пустяк, как поломка консистора, может поставить под угрозу жизнь значительной части населения. Да, он действовал в состоянии аффекта, но в результате отключилась линия энергопитания, а это уже не шутка.
— Я же его не оправдываю.
— Судя по тому как ты разработал свою программу, у меня складывается обратное впечатление.
— Ничего подобного. Послушай, когда по вине Дженкинса лазерный луч нарушил структуру поля, я подвергался такой же опасности, как и остальные. Еще пятнадцать минут — и всем нам была бы крышка. Я прекрасно это понимаю, и все же настаиваю на том, что ссылка — наказание чрезмерное.
Для вящей убедительности Паркинсон постучал пальцами по доске — Даулинг придержал ферзя, чтобы тот не упал.
— Не считай это ходом, — предупредил он, переводя в нерешительности взгляд с фигуры на фигуру. — Нет, Паркинсон, ты ошибаешься. Именно такое наказание в полной мере соответствует преступлению, хуже которого и быть ничего не может. Сам посуди, наша жизнь здесь зависит от чрезвычайно хрупкой технологии. Авария могла всех нас обречь на гибель, и неважно, произошла она вследствие злого умысла, из-за недостатка опыта или по небрежности. Общество хочет чувствовать себя в безопасности и поэтому требует, чтобы подобные преступления карались предельно сурово. Страх перед смертной казнью преступника не остановит.
— Смерти все боятся.
— Но ссылка еще страшнее. Вот почему столь тяжкое преступление случилось за десять лет впервые. А ну-ка, что ты на это скажешь? — Даулинг переставил свою ладью на одно поле вправо от ферзя.
Замигал сигнальный свет. Паркинсон вскочил из-за стола.
— Конец программы! Сейчас компьютер вынесет решение!
Даулинг невозмутимо взглянул на него:
— Ты вое еще надеешься, что Дженкинсу смягчат приговор? Не убирай фигуры, после доиграем.
Паркинсон и не думал продолжать игру. Ноги сами понесли его по коридору в направлении зала судебных заседаний. Когда они вошли, судья уже занял свое место. Через минуту два охранника привели обвиняемого.
С того момента когда Дженкинс в приступе слепой ярости набросился с кулаками на сослуживца и при этом локтем зацепил рубильник — отключилась линия энергопитания целого сектора! — у него не было иллюзий относительно последствий, каковые повлечет за собой это тягчайшее из всех преступлений. Он был явно подавлен, хотя изо всех сил старался не подавать виду.
А вот Паркинсон не умел скрыть своего волнения. Он боялся встретиться с Дженкинсом взглядом. Ему даже представить было страшно, что сейчас творится у того на душе. Быть может, бедняга пытается всеми своими пятью чувствами воспринять напоследок прелесть этого уютного мира, с жадностью вдыхая ароматизированный воздух, наслаждаясь мягким, ласкающим глаз освещением? Быть может, ему хочется запомнить навсегда все блага и преимущества технократической цивилизации (ровная комнатная температура, чистейшая вода по первому требованию и так далее и тому подобное), предназначенные поддерживать прирученное человечество в состоянии эмоциональной спячки? Ведь на той планете…
