«Дело не в раскаянье, нет. Видимо все-таки Лили. Северус не ценил свою жизнь, так как ценил жизни близких ему людей. Чем бессовестно пользовался Альбус. Но все же, если он пошел к нему, значит не мог больше хранить верность своему прежнему Хозяину, — при слове Хозяин ее слегка передернуло. — И что же это значит? А значит это, что Темный Лорд либо убил, либо угрожал расправой это самой Лили. И что бы защитить ее он пошел к его главному и самому сильному врагу, Альбусу Дамблдору. А этот, конечно, своего не упустит. Раз два и двойной агент готов. Сильный, преданный. Черт бы тебя побрал Альбус Дамблдор вместе с Лордом. Что-то не вяжется. Если Лили все же убили, почему Снейп остался в игре? Думаю, это месть. Подожди. Зачем тогда ему Альбус. Ведь судя по тому, что он не выполнил свою часть сделки, Северус запросто мог действовать сам. А тут такая преданность даже после ее смерти. Тебе не кажется это странным? — вклинился в рассуждения внутренний голос.

“Может быть он хочет отомстить обоим?” — предположила Нат.

“Брось. Не похоже это на коварный план мести по крайней мере в отношении Альбуса. Он слушается его беспрекословно. С нашим новым миссией нянчится как… Подожди, Поттер. Ну, конечно, Слизнорт же показывал тебе свою коллекцию, как он сказал звали его родителей… Точно, Джеймс и Лили. Гарри ее сын. Сын его Лили, которого он охраняет по приказу Дамблдора. Да уж, Альбус. Что по части мозги запудрить, он мастак”, — Нат подняла глаза на Северуса, который внимательно все это время наблюдал за ней.

— Ну, наконец-то. Я думал ты про меня совсем забыла.

— Прости. Просто мозги, видимо, на место вставать начали, вот и попер мыслительный процесс, не остановишь.

— Ну, пока он окончательно не завладел тобой, рискну составить ему конкуренцию.

Он медленно отставил свой бокал в сторону и не спеша, уверенно поднялся из-за стола. Легкой добычей она никогда не была. Заставляя его, каждый раз, включать все свои охотничьи навыки. Северус знал, этот трофей нужно еще завоевать. Он опустился на пол у ее ног и, отведя полы ее шёлкового халатика в стороны, поцеловал острое колено. Он не отрывал от нее взгляд, чтобы увидеть, как она сдается ему. Как будет таять под натиском его нежности. Его легких поцелуев, под взглядом черных, затягивающих в свой смертельный омут, глаз. Что может быть приятнее? Разведя ее ноги в стороны он со знанием дела стал касаться губами, проходиться влажным языком, едва касаясь чувствительной кожи внутренней стороны ее бедер. Он прекрасно знал, что тактика, выбранная им, не оставит ей ни малейшего шанса на сопротивление, поэтому не торопился. Получая ни с чем не сравнимое удовольствие, сломить ее гордыню медленно. Тем слаще будет приз в конце. Нат была уже не в силах бороться с желанием. Между ног стало горячо и мокро. Хотелось, чтобы он коснулся своим бесстыжим язычком и там. Широко вылизав, подразнив бусинку клитора. Его глаза сейчас были, как расплавленный горький шоколад: горячие, вязкие, затягивающие в свой смертельный омут, из которого нет спасения. Северус сам был, как шоколад: твердым, но хрупким, сладковато-горьким на вкус, с нотками терпких специй и трав, с капелькой сливочной нежности, вызывающей восторг.

— О-о, мой хороший… мой сладкий… мой Северус…

Каждое его неторопливое прикосновение, такое умелое, такое отточенное, рождало в ней целую палитру стонов и полузадушенных поскуливаний. Он легко касался, дразнил ее.

— Ммм…

Ее красноречие иссякло вместе с сопротивлением.

Оно без сожаления расплавилось под напором его умелого языка. Насладившись ее сладкой агонией, он обхватил ее рукой за талию и водрузил на стол. Смахнув с него свободной рукой все, что могло помешать им насладиться близостью. Он наклонился к ней и прошептал:

— Хочу, чтобы ты позволила мне все, — прикусив зубами мочку уха. –Ты мне веришь? — выдохнул он.

— Тебе, безгранично.

Ее пальцы находились в плену его теплых, шелковых волос. Северус на мгновение посмотрел в ее серые хрустальные глаза, которые от нахлынувшей страсти безнадежно поплыли. Красноречивее любых слов говоря ему, что она отдаст ему все и даже больше. Северус медленно положил ее спиной на прохладную поверхность стола.

— Закрой глаза, — выдохнул он, пустив табун мурашек по ее, и без того горящему в огне желания, телу. Он прошелся ладонью от шеи через солнечное сплетение и положил ладонь на трепещущий в предвкушении живот. Два пальца прошлись по расщелине полной скопившегося тягучего желания, которое тут же вспыхнуло яркой вспышкой от этого легкого прикосновения. Нат застонала и выгнулась, не в силах сдержать поток эмоций. Он спустился чуть ниже и его пальцы проникли в нее, вызвав новую волну ее стонов. Было классно и стыдно. Стыдно от того, что она не может сдержаться. От того, что она распростерта перед ним и нéкуда спрятаться от его потрясающих и ужасно стыдных ласк. Но совсем скоро, это смущение отошло на второй план, стало абсолютно не существенным. Он словно открывал в ее теле такие места, которые, до его такого смелого вторжения, были ей самой не известны. Нат расслабилась, сдаваясь на милость его умелых рук. Северус положил ее длинные ноги себе на плечи и легко касался губами ее тонких щиколоток, в купе с неторопливыми, но уверенными проникновениями его пальцев, вызывая помутнение рассудка и безумную жажду. Его пальцы скользнули ниже и осторожно потрогали плотно сжатое колечко мышц. Она на мгновенье напряглась, а затем с шумно выдохнула:

— Хочу тебя.

Осторожно раздвинув тугие мышцы, его пальцы проникли в нее. Он прислушивался к ее реакции, не желая причинить боль. Пальцы войдя до конца, вызвали стон. От новых ощущений ее тело напряглось и задрожало, требуя продолжения. Северус наклонился и поцеловал ее живот, вдохнул ее запах, словно, не решаясь… Нат положила руку ему на голову, проникая в волосы длинными нервными пальцами.

— Все что захочешь… — выдохнула она.

Он медленно вошел в нее, глядя в глаза, в которых остались только безумие и жажда. Она не может сдержаться и кричит. Желание дурманит голову, но он нежен и внимателен. Он позволяет ей привыкнуть к болезненно-сладкой наполненности. Нат слегка подалась ему навстречу, показывая, что уже можно двигаться. И он двигается, двигается, двигается, сначала аккуратно, поддерживая ее разведенные, согнутые в коленях ноги, на своих руках. Приподнимая ее поясницу над столом, и проникая длинными плавными толчками. Измученное наслаждением тело требует разрядки. Он начинает двигаться быстрее, словно задыхаясь в этой гонке, запрокидывая голову, озвучивая свои нетерпеливые проникновения. Клитор мучительно запульсировал, наливаясь жаром. Заставляя ее спину выгнуться, упираясь затылком в твердую поверхность стола. Озвучивая каждый импульс, прошивающий удовольствием ее тело. Оно становится невесомым, растворяясь в наслаждении, уносящим ее куда-то на самый край сознания, превращая ее в нестерпимый свет, в пыль, в пустоту… Его низкий сдавленный стон раскатился по комнате, отдаваясь пульсацией в ее теле. Хватка на бедрах ослабевает, и он буквально валится на нее сверху, обессилив от испытанного удовольствия.

Комментарий к Глава 26 Наследие

* В «Божественной комедии» Данте, находились в восьмом круге ада.

========== Глава 27 ==========

Начало учебного года выдалось на редкость солнечным и теплым. Всего несколько часов оставалось до приезда маленьких захватчиков, которые наполнят все вокруг своей неуемной энергией. Сейчас Хогвартс выглядел опустевшим. Несмотря на отличное настроение, ей ужасно хотелось побыть одной. Погрузиться в собственные мысли, подумать над тем, что случилось с ними в последнюю неделю лета. Они с Северусом были так поглощены друг другом, что Нат невольно стала ощущать нехватку личного пространства. Она решила, что неплохо бы немного отдохнуть друг от друга. Северус видимо думал о том же, так как немедля оккупировал свою лабораторию и, с горящими от нетерпения глазами, принялся колдовать над очередным зельем. Поскольку эта священная территория была под строгим запретом на проникновение извне, у Натали появилась куча времени на себя. Вплоть до праздничного ужина в честь начала нового учебного года.