Комментарий к Глава 24 Кольцо
* Заклинание, призванное показать, что за проклятие наложено на жертву. Прим. автора.
** Заклинание заключающее проклятие в определенный предмет. Прим. автора.
*** Стихотворение О. Уайльда.
========== Глава 25 ==========
Конец июля в Лондоне выдался жарким. Но уехать, не повидав Пола, она не могла. Тем более в их отношениях образовалось какое-то странное, очень беспокоящее ее затишье. Лишь пара телефонных звонков, это все чем он удосужил ее после их возвращения из Египта. А в последнее время его телефон вообще был вне зоны действия… Что естественно подливало масла в огонь ее беспокойству. Нат постучала в дверь серебряным молоточком, ожидая быть заключенной в крепкие радостные объятия. Но ей ответила лишь тишина. Странно.
Она звонила ему на работу, Мардж ответила, что у него выходной. Его телефон и телефон Сэма были отключены.
“Ну Нат, он вроде как взрослый мальчик. Кто знает какие у него могут быть планы на выходные. Дело-то молодое”, — успокаивал внутренний голос.
Но даже собственные доводы казались ей неубедительными. Где-то в глубине души противно скреблось беспокойство. Нат медленно, словно в задумчивости, спустилась по ступеням. Их по-прежнему было двенадцать. Она решила, что заранее предаваться панике не стоит. Пол действительно взрослый парень. Может быть они с Сэмом решили уединиться на пару дней. Тем более погода так и гнала из города куда-нибудь поближе к воде.
До поезда оставалось целых пять часов и Нат решила прогуляться. Выбор ее пал на Риджентс-парк, который находился в непосредственной близости от вокзала, с которого начинался ее летний отпуск. И наличие там водоема было очень кстати. Ее путь домой пролегал через Париж, ради встречи с единственной подругой юности. Милен, жила по соседству с бабушкой Нат, в бытность ее учебы в Шармбатоне. Правила проживания в этой европейской школе не исключали отлучки на выходные и праздники, в отличии от строгого и чопорного Хогвартса. Милен была обычной девушкой-маглом, поэтому была далека от противостояния света и тьмы, и имя Волан-де-Морт ей ровным счетом ничего не говорило. Что делало Милу легким и непринужденным собеседником. А сейчас хотелось именно легкости и непринужденности. Просто поболтать. Без обсуждения новых статей в «Ежедневном Пророке»: о карательных операциях Пожирателей, с непременными колдофото с места событий и ужасающими подробностями очевидцев. Или обсуждения новых грандиозных планов «Орденцев». Хотелось просто, по-бабски, обсудить какую-нибудь чушь. Узнать, в конце концов, как у нее дела. Они не виделись уже года три точно. В общем вспомнить, что у людей есть нормальная жизнь. Посиделки с друзьями за бутылочкой вина, ленивые выходные, когда можно поваляться в теплой постельке и расслабиться. От последних событий, произошедших в школе, у Нат были не в порядке нервы. Хотелось хотя бы на время окунуться в беззаботную, может быть даже местами скучную, нормальную жизнь. Снова почувствовать себя частью тупого стада. Когда за тебя уже все решено. И главная твоя задача не пропустить какую-нибудь крутую распродажу. Иначе, как отсталое от жизни чмо, будешь ходить с старой коллекции. Какая прелесть. Какое это все-таки благо, неведение.
До парка Нат решила доехать на метро. Она спустилась в его прохладное чрево, в попытке немного охладиться. Но даже там, казалось, хозяйничает какой-то африканский суховей. Было легче разве что от движения воздуха, создаваемого поездами, а в остальном все та же духота и жар. Она села в нужный поезд, устроившись у окна. Бóльшая часть пути, конечно, проходила под землей и смотреть было не на что, кроме длинных кабельных галерей, которые, словно вены этого подземного чудовища, тянулись вдоль всего пути. Один раз поезд все же вынырнул на поверхность, и она увидела в окно плавящийся на нестерпимом солнце город, погрузившийся в звенящее знойное марево. В вагоне было всего несколько пассажиров. Они были погружены в телефоны. Как интересно, казалось люди совсем перестали обращать друг на друга внимание. Каждый был погружен в себя, даже подъезжая к своей остановке, они не отрывали глаз от экранов, находя дорогу к выходу на ощупь. Раньше Нат этого не замечала. Но прожив год в Хогвартсе, без телефона и интернета, она стала понимать, что гаджеты не просто вызывают сильнейшую зависимость, они крадут наши жизни. Своего рода наркотик, с которого крайне сложно слезть. Отказавшись от благ цивилизации, она поняла, что у нее появилась куча времени на общение, чтение, прогулки, самопознание, шпионские игры, профессоров с мерзким характером. И это намного интереснее чем та чушь, что мы каждый божий день читаем и смотрим в интернете, создающая в нас устойчивое впечатление, что мы живем. Она смотрела на тех, кто еще не прозрел, с какой-то даже жалостью. Может Волан-де-Морт прав, чем не стадо рабов? Тут приятный женский голос, прервав ее рефлексию, объявил нужную остановку. Нат покинула вагон.
Поднявшись по эскалатору на поверхность, она поняла, что в метро все же было терпимо. Прожаренный воздух источал запах расплавленного асфальта. От чего казалось еще жарче. На выцветшем под изнуряющим солнцем небе не было ни облачка. Даже птицы, казалось отсиживались где-то в тени.
Короткими перебежками Нат добралась до цветущего оазиса, что расположился по берегам Риджентс-канала, сосредоточившего в себе жизнь города. По воде плавали лебеди, утки и даже пеликаны. По берегам в тени раскидистых многовековых деревьев прогуливались парочки. Тут и там расположившиеся на пикнике люди оживленно беседовали и смеялись. Рядом носились их дети, играя в мяч на фоне цветущей благодатной природы. Красота. Почти идиллическая, пасторальная картина умиротворяла, словно выведенная умелой рукой мастера, погружая в эстетический экстаз. Заставляя ее глупо улыбаться себе, окружающим, природе, небу и даже жаре, что загнала ее сюда.
Устроившись в тени раскидистого старого дуба, корни которого бугрясь над поверхностью словно пораженные артритом руки старика, спускались прямо к воде, она достала книгу. Тот самый томик стихов Камоэнса, который до сих пор так и не решилась прочитать. Сначала, это был почти благоговейный трепет перед дарителем, который она никак не могла унять. Затем расшалившиеся нервы, а потом она поняла, что боится узнать, что написано там, на ее полях. Словно Нат боялась узнать причину, которая хворью поразила здоровое молодое тело Снейпа, отравила его душу. Как красивая, берущая за душу песня на непонятном тебе языке. Иногда не хочется знать ее смысл, который своей обыденностью может разрушить тот образ, что рисовал в воображении прекрасный голос, и посылающая по коже табуны мурашек музыка. Но сейчас, когда она узнала его достаточно хорошо. Когда из загадочного профессора он превратился для нее в по-настоящему родного человека. Когда она слилась с ним воедино настолько, что это единение невозможно разрушить ничем, Нат смело открыла потертую голубую обложку, в поисках того Северуса, которого она возможно еще не знала. Натали с жадностью выискивала строки, написанные красивым забористым почерком. Словно хотела впитать его всего, без остатка. Точно хотела, чтобы и его боль, его переживания влились в поток ее воспоминаний, становясь ее собственными. Чтобы найти отзыв в своей душе, понять почему. Будто это сделает ее ближе к нему. И она поймет наконец, как унять его неизбывную боль, его тоску, его сомнения.
“Любовь — это боль. Она судья и палач. Мы идем на эту гибель добровольно. Хотя знаем, что скорее всего сгорим в ее беспощадном огне, но сердце так хочет этого огня, так жаждет этой муки.
Свет, мне кажется, он погас внутри меня. Остался лишь свет маяка. Ее свет… моя память…”
“Любовь — это свет. Будет ли это свет одинокой луны или яркого солнца. Но без этого света жизнь погружается в непроглядный мрак, где можно легко сбиться с ориентиров, потерять себя навсегда”.
Нат словно мысленно разговаривала с ним. Делая свои записи рядом с его.
Не пролистав и половины, она увидела за этими, полными боли и робкой надежды, словами — женщину. Женщину, которую он видимо сильно любил. Нет, которую он сильно любит. Нат словно всегда знала, что за всей его холодностью и отчуждением есть своя история. Много раз лежа в постели без сна, она думала о том, что же сделало его таким? Страх? Отчаяние? Нет, они парализуют, а он действует. Через боль, но он идет к своей цели. Значит это — любовь. Только она способна побуждать. Кто она, эта женщина? Где она сейчас? Ей казалось, что ее уже нет в живых. Такой человек, как Снейп, умеет сдерживать свои порывы. Возможно ее убили. Эта мысль заставила ее похолодеть.
