— Иванесед субсистере.
Повторял он каждый раз, как его волшебная палочка, достигнув кольца поднималась к голове Дамблдора за новой порцией яда. Наконец, вены на лице и руках Альбуса стали серо голубыми, а дыхание более глубоким и спокойным. Северус осторожно тронул директора за плечо, словно пытался разбудить. Веки на изможденном лице дрогнули и слегка открылись.
— Альбус, ты слышишь меня? — Северус всматривался в его глаза. — Альбус… — он все еще держал его за плечо, ожидая, когда к тому вернется сознание.
— Северус, — директор попытался приподняться, но в бессилии повалился снова в подушки.— Северус… кольцо… — прохрипел он.
Зельевар, удерживал его за плечо, не позволяя ему встать.
— Альбус я приостановил действие проклятия. Успокойся. Но этого недостаточно. Мне нужна моя лаборатория. Кольцо нужно снять, но это не так просто.
— Делай, что считаешь нужным, — на лбу у Дамблдора выступили капли пота. Видимо даже разговор давался ему с трудом.
Северус снова тронул плечо директора, не на долго возвращая его в сознание.
— Альбус, тебе нужно Золотое зелье. На него у меня уйдет дня три. Ты слышишь? — Снейп сжал его плечо сильнее, видя, что сознание стало меркнуть в глазах директора.
Альбус словно на миг стряхнул с себя забытие.
— Я понял, Северус.
— Альбус, не снимай кольцо сам. Это опасно. Я вернусь через два часа, когда первая стадия приготовления зелья завершится. Дождись меня. Пожалуйста.
Дамблдор прикрыл на миг глаза, показывая тем самым; он понял, что сказал ему Снейп.
Вернувшись в кабинет директора через два часа с четвертью Снейп застал Дамблдора в той же позе, что и оставил. Он лежал неподвижно и казалось, что не дышал. Его изможденное лицо было белое, как полотно. Северус осторожно подошел к его постели и слегка склонился к лицу, прислушиваясь к его дыханию.
— Я еще жив, — Альбус открыл глаза.
— Я рад. Как ты себя чувствуешь? Лучше?
— Намного. Все благодаря твоему профессионализму, Северус.
— Вот только я не понимаю, для чего он понадобился, — резонно заключил Снейп.
— Не суди меня строго, Северус. Помни о том, что у всех у нас есть свои слабости. Даже у меня.
— Альбус, что за ребячество? Для такого могущественного волшебника, как ты, это звучит по меньшей мере несерьезно.
Северус злился, открыто упрекая беспечного старика, который сейчас внимательно вглядывался в глаза зельевара, ища в них хотя бы каплю понимания. Но Дамблдор знал, что он слишком долго натаскивал Снейпа на хладнокровие и жесткость, чтобы сейчас наивно требовать от него сочувствия. Конечно, он понимал, что это лишь маска, которая скрывает порывистость и болезненную незащищенность. Понимал, как ему тяжело, имея такое горячее сердце держать его в клетке долга. Альбус сглотнул, словно хотел побороть внезапный приступ внутренней слабости. На это он точно не имел права. Снейп все смотрел в его голубые внимательные глаза. Он молчал, словно ждал, когда Альбус возьмет себя в руки. Зельевар присел на край кровати.
— Альбус, даже сделав все возможное и даже невозможное, я не смогу побороть проклятье до конца. Оно все равно возьмет верх. Я могу лишь отсрочить неизбежное, — голос Северуса перестал быть обличающим, в нем послышались нотки тревоги и сочувствия.
— Сколько? — Альбус внимательно смотрел Снейпу в глаза. Голос его стал спокойным и твердым.
— Может быть год. Проклятие очень сильно, — он смолк, словно давая Альбусу время свыкнуться с этой мыслью. — Что это за кольцо? — Снейп попытался вызвать директора на диалог. — Альбус. Кольцо не просто прокляли. Для того, чтобы сделать проклятье необратимым были убиты три человека, души которых послужили для многократного увеличения мощи, вложенного в него проклятия. Этот треугольник дает защиту темной силе, что спрятана в кольце. Защиту, что ни я, ни ты не сможем снять.
— В кольце воскрешающий камень, — Альбус явно был взволнован. Словно он пытался найти в себе силы и все же объяснить причину своего абсолютно безрассудного поступка. — Когда то, очень давно, я сделал ужасную вещь. Конечно, за свою долгую жизнь я сделал много не очень хороших и даже может быть ужасных вещей. Но именно ее я не могу себе простить. Это была всего лишь бравада упрямого мальчишки, возомнившего о себе, Мерлин знает что. Эта бесшабашность стоила жизни дорогому для меня человеку. Северус, ты, наверное, один из немногих кто может по-настоящему понять меня.
По лицу Северуса пробежала судорога, мгновенно сдавив горло. В памяти всплыл тот страшный октябрьский вечер в Годриковой впадине. Он медленно идет по коридору, словно пытаясь отсрочить неизбежное. На лестнице лежит тело ненавистного Поттера, отравившего его жизнь, лишившего его будущего. Но он не чувствует удовлетворение от поражения врага, только нарастающую в груди тревогу. Она словно снежный ком, неумолимо погребает под собой едва теплящуюся в душе надежду. Северус уже знает, что увидит зайдя в детскую, но обезумевшее сознание изо всех сил цепляется за призрачную надежду.
Альбус, он обещал… он смог… смог…
Каждый шаг гулко отдается пульсацией в висках. Еще три метра, два, один… он отчаянно представляет себе ее лицо: ее живое улыбающееся лицо. Пусть не ему, все равно. Ему будет достаточно только знать, что Лили жива, что она просто есть.
“Мерлин, пожалуйста… “
Дверь, порог, в комнате полнейший бардак, но он не видит его. Он не слышит плачущего напуганного ребенка, сидящего в кроватке. Глаза мгновенно выхватывают ее тело, неестественно распростёртое на полу. Ее пустые невидящие глаза. Его прошивает нестерпимая боль, словно от выстрела. Тело становится непомерно тяжелым и бесформенным, ноги подкашиваются. В охватившем его бессилии он глухо падает на колени рядом с ней. В горло словно воткнули кол. Не осталось ничего, кроме вытеснившего все отчаянья. Сознание, словно обезумевший ювелир, выгранивает бессилие в крики, которые застревают в горле не давая дышать. Боль, заполнив его до краев, исторгается, наконец, из сведенного судорогой горла. И он слышит крик: дьявольский, противоестественный, крик смертельно раненного зверя. И словно чья-то властная рука, беспощадно, одним яростным движением, вырывает из груди еще живое сердце. В горле появляется отвратительный металлический вкус. Он зовет смерть, но она не так милосердна к нему. Она стоит на краю той страшной комнаты, наслаждаясь его агонией.
Северус закрыл глаза, не желая, чтобы Альбус увидел в них отражающееся безумие. Он медленно встал и отошел к окну, долго всматриваясь в темноту, пока не понял, что смотрит в себя. Повернувшись лицом к директору, он присел на подоконник.
— Северус, ты самый верный человек, которого только могла послать мне судьба. Это не просьба о прощении, нет. Северус, если бы не ты…
— Альбус, не надо, прошу тебя, — Снейпу хотелось поскорее закончить этот, по-настоящему тяжелый для него разговор.
— Ты никогда не думал, что если бы у тебя была возможность…?
— Альбус, откуда в тебе эта наивная вера в чудо? Разве она не присуща исключительно молодости?
Северус был несдержан. Его собственные демоны сейчас настойчиво требовали расплаты.
— Молодость. Ей всегда кажется, что у нее в запасе полно времени и что «набело» еще не поздно. Но она, к сожалению, не знает, что «набело», не всегда измеряется временем.
К сожалению, Северус понимал, о чем говорит директор. И это чувство вины, не оставляющее права на искупление, все еще слышалось в его усталом голосе.
— Не отталкивай тех, кто дорог тебе, Северус. Не уповай на неумолимое время. Оно все равно обманет. Если ты не нашел его сейчас, не надейся, что оно появиться в будущем. В этом призрачном эфемерном будущем. Прошлое — это всего лишь наша память, будущее — только фантазия, а живем мы только сейчас. Поверь сентиментальному старику, наивно верящему в чудо.
*
В последующие три дня Северус не вылезал из лаборатории. Исключением были только визиты к Дамблдору, чтобы осведомиться о его самочувствии, которое уверенно улучшалось после своевременно начатого лечения. Золотое зелье, которое было призвано не дать темной силе окончательно завладеть телом и сознанием носителя, должно было на несколько минут заключить зло в кольце, чтобы успеть снять его с руки директора. В противном случае проклятие моментально убьет его, при попытке избавиться от кольца. Контрзаклятие, что ежедневно накладывал на директора Снейп, было очень сильным, но и оно не могло слишком долго сдерживать проклятие, которое сейчас отравляло Дамблдора медленно, но верно. Именно поэтому Северус торопился сварить зелье. Он не спал уже трое суток, но ясности ума не утратил. Его привычка, выработанная постоянно мучащими его кошмарами, не спать по несколько дней подряд, сейчас была очень даже кстати. Он работал в школьной лаборатории, не решившись воспользоваться собственной. Он не хотел что-либо объяснять Нат. Ну, по крайней мере это была официальная версия. На самом деле он не мог сейчас ее видеть. Все эти воспоминания и слова Альбуса, слегка выбили его из равновесия. Зная, что Нат за стеной ему сложно будет сосредоточиться. Она слишком волновала его. Еще Альбус со своими нравоучениями, чувствительно надавил на больную мозоль. Все это он знал. И что нельзя отталкивать дорогих людей, и что у него нет времени. Но что, собственно говоря, это меняет? Да, ничего. Он не мог сейчас позволить волноваться свинцовой глади его водного зеркала. Игра стала слишком сложной. Темный Лорд требовал беспрекословного подчинения. Его ошибка будет стоить жизни не только ему. Но и Натали, которую он поклялся себе защитить. Защитить, как не смог защитить Лили. Да и вся сложная, выверенная до мельчайших деталей игра Альбуса полетит к чертям, рассыпавшись, как карточный домик.
