— Замечательные примеры гения и злодейства. Мира маглов или волшебного мира — это не так важно, по сравнению с тем опытом, теми знаниями, которые дают нам эти прекрасные образчики прошлого. Ведь это, наши общие корни. Мы можем осуждать этих людей, можем восхищаться ими, но все мы признаем их роль в мировой истории, и том наследии, которое они нам оставили. Влияние на общепринятые нормы морали, нравственности. Вопросы, так и оставшиеся без ответа, страшные раны, которые человечество до сих пор зализывает, оставляя уродливые рубцы, в назидание будущим поколениям.
Натали наблюдала со своего места за неспешными передвижениями директора по ее кабинету, и его комментариями-размышлениями, словно сделанными между прочим. Ей было интересно, о чем он сейчас по-настоящему думал. Не для того же он проделал этот путь, кстати впервые, чтобы поведать ей о хитросплетениях гения и злодейства в анналах мировой истории. Рассказывать о которых, была все-таки ее работа. Она знала, что каждое слово Альбуса, как очередная подсказка в сложном ребусе, при правильной интерпретации сложиться в конечном итоге в ответ. Ответ на вопрос, который совсем скоро, видимо, она начнет себе задавать. За прошедший год Натали научилась слушать его, а главное слышать. Вот и сейчас она понимала, что он составляет для нее очередную головоломку, поэтому старалась не упустить детали. Стараясь задавать, при необходимости, наводящие вопросы. Чем Нат и занялась, решив поддержать его размышлизмы на тему:
— Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Этому учит вся мировая история. Как маглов, так и магов, вы правы никакой разницы нет. Человек, есть человек. Лишь не имеющий корысти может ходить по воде. Но у человечества, к сожалению, эта болезнь приобрела хроническую форму. В истории есть один единственный пример завоевания мира без ненависти и оружия. Портрета этой известной личности на этой стене нет. Но лишь ему удалось завоевать мир одной лишь любовью, — Нат словно нарочно подчеркнула исключительность «героя», зная, что Дамблдор жаждет Его славы.
Он, видимо, уловил ее посыл и чуть заметно улыбнулся. Но так, чтобы она увидела в этом едва заметном движении губ, снисходительное пренебрежение.
Нат встала наконец из-за своего стола и сделала несколько шагов по направлению к гостю. Тем самым показывая все же свое расположение. Несмотря на то, что воспользовалась случаем опустить его с небес на землю, как бы пафосно это не звучало. Ей не нравилось, когда Дамблдор пытался напялить на себя личину вселенской добродетели. Они оба знали кто они есть. И Нат подспудно требовала от него честности по крайней мере с ней.
Она молчала, ожидая его просьбы или приказа, но не последовало ни того ни другого. Альбус очень внимательно посмотрел на нее:
— А вы знаете, где ваши корни, мисс Валентайн?
Приведя ее в некоторое замешательство своим вопросом, от чего она не сразу нашлась, что ответить.
— Не буду вам мешать, своими расспросами. Я понимаю, первые по-настоящему важные экзамены в вашей жизни. Он улыбнулся ей и удалился, оставив ее наедине со своими мыслями. Нат понимала, не просто так он проделал этот путь до ее кабинета, чтобы просто поинтересоваться ее настроением перед предстоящими экзаменами и прочитать лекцию на тему: «гений и злодейство в мировой истории и культуре». И напоследок: “…где ваши корни?”
Что-то много в последнее время у нее возникало тем для размышлений. Неспроста все это. Может быть, это как-то связано? Хотя, как может быть связана тайна Драко и интерес Альбуса к ее «корням»? Какую-то параллель она провести пока не могла. Однако стойкое ощущение, что все не так просто, осталось.
*(вождь, политический лидер, осуществляющий личную диктатуру. Прим. автора)
========== Глава 23 И опять Сивилла ==========
Волнение, вызванное предстоящими экзаменами, вытеснило известие о неудавшемся аресте Дамблдора и его исчезновении. Несмотря на то, что эта новость не стала неожиданностью ни для Нат, ни для остального преподавательского состава, она все равно была, как обухом по голове. Все до последнего не верили, что Фадж все-таки осмелится на подобный шаг. Новоиспечённый директор школы чародейства и волшебства Долорес Амбридж, тут же по-хозяйски стала наводить в школе свои порядки, вызывая раздражение у преподавателей и отторжение у учеников. Сначала школа погрузилась словно в оцепенение, которое постепенно отпускало умы и учеников и учителей, вызывая защитную реакцию. Дети сбились в кучки, в желании противостоять новому режиму. Чем естественно усугубляли давление правящей верхушки. Проявления оппозиции жестоко подавлялись. А доносы, клевета и прочие прелести тоталитарного режима, так щедро сдобренные новой властью, не заставили себя ждать. Школа превратилась в чистилище для инакомыслящих, с полным отсутствием свободы. Порядок, который пыталась навести Амбридж, стал все больше вырождаться в хаос. И школа превратилась в бурлящий котел, который вот-вот взорвется.
Первый звоночек, говоривший о шаткости нового режима, оглушающе прогремел добровольным отбытием из школы братьев Уизли. С фейерверками, хлопушками и портативным болотом, вызвавшими беспрецедентные беспорядки среди учеников. Болото, к слову, еще долго мозолило глаза Амбридж, которая видимо не сталкивалась с таким открытым выражением протеста в министерских кабинетах, соответственно не имела достаточно опыта, чтобы справиться с ним самой. А преподаватели, тут же уйдя в глухую несознанку, долго любовались таким вопиющим случаем нарушения школьных правил. Который был и их, таким упоительным жестом протеста абсолютизму власти Амбридж.
Нат погрузилась в учебный процесс с головой, пытаясь абстрагироваться от творящегося вокруг безобразия. У Амбридж на нее была кишка тонка. А Нат, знавшая свою вспыльчивую натуру, старалась не вмешиваться без особой надобности, во избежании перехода к более кровопролитной фазе конфликта. В сложившейся ситуации были и плюсы: Снейп под видом сочувствия к новому режиму активно крутился возле Амбридж, не давая ей перейти черту дозволенного. Ей было приятно видеть его пусть и на расстоянии, и не по ее душеньку, но она умела радоваться малому. Он был на виду, здоров, занят делом, а мужчине это очень идет.
Общая беда сплотила коллектив. Натали много общалась с Минервой, которая в отсутствии Дамблдора взяла на себя бразды правления учебным процессом. Конечно, не привлекая лишнего внимания. С виду строгая и хищная на поверку оказалась достаточно приятным в общении человеком, особенно после того, как по какой-то неизвестной Нат причине, взяла над ней шефство перед предстоявшими экзаменами. Натали перестала чувствовать себя здесь изгоем, наконец, поняв фразу Альбуса «…первый год самый сложный…», которую он сказал ей в самом начале первого семестра, когда ее с головой накрыло волной сочувствия к себе. Несмотря на то, что большинством новый директор воспринимался, как зло, у него были свои последователи. Первым из которых был Аргус Филч, местный завхоз. Мечта которого о более строгом наказании учеников за провинности наконец-то нашла живой отклик. Большая часть слизеринцев примкнула к партии власти (кто бы сомневался). Так что уши и глаза были в прямом смысле слова везде, что заставляло всех противников нового режима быть более осмотрительными.
Лишь вернувшись в свои апартаменты Нат расслаблялась. Словно тяжелую броню снимая с себя напряжение и нервозность дня. Она плохо спала. Но снов своих не помнила. Вставая утром с постели, она чувствовала себя уставшей и совершенно разбитой. Но выхода не было, она одевалась и шла на уроки. В последнее время ее стал преследовать один и тот же сон. При чем это был не кошмар, нет. Вещие сны ей снились с детства, еще одна способность, которую Нат унаследовала от своей прабабки. Проблема была в том, что были они слишком аллегоричные и она тратила достаточно много времени на то, чтобы понять их истинный смысл. Нат, конечно, понимала, что то первое ощущение, которое она испытывала сразу после пробуждения обычно и становилось в конечном итоге ключом ко всему сну. Но она, почему-то, каждый раз упорно искала новые ключи, отметая первую версию, обычно из-за ее абсурдности. Нат окрестила сон — «избиение козлят». Он завораживал ее своими красками и ощущением силы. Она не чувствовала страха. Было ощущение, словно ты подсматриваешь в замочную скважину за чужой, не как не касающейся тебя жизнью. Но по пробуждении она понимала, что это ее обязательно коснётся, вот только каким образом, она пока понять не могла. Даже несмотря на то, что где-то на границе сознания начинала зарождаться совершенно не контролируемая тревога, говорившая о том, что это беда. При чем с кем-то близким ей. В суете дня чувство тревоги притуплялось, и она на время забывала о ней. В этом сне было что-то еще, Нат не помнила или не могла уловить этот момент, который подсознательно мучал ее. Он стал повторяться чаще, что говорило о том, что времени на разгадывание загадок осталось не так много.
