— Что, не получается? — с такой же усмешкой, как и при его появлении в классе, спросила Нат.

Драко молчал, и лишь его глаза настороженно всматривались в ее лицо, ловя малейшие признаки агрессии.

— Не бойся, мы же друзья. Я сейчас открою.

Она совершенно спокойно подошла к Драко и, взявшись за дверную ручку, повернула к нему голову.

— И еще. Если ты снова появишься в моем классе не для того, чтобы получить знания, я тебя так размажу, что с тобой ни один уважающий себя слизеринец здороваться не станет. Я, надеюсь, как мальчик умный, ты уловил мой посыл? Я очень надеюсь, мистер Малфой, что когда-нибудь вы начнете жить собственным умом. Я не шучу, когда говорю, что вы умный парень.

Натали налегла на ручку и Малфой практически вывалился из ее кабинета. Крэбб и Гойл смотрели на друга, не зная, как себя вести.

— Спасибо, мистер Малфой, вы мне очень помогли.

Она совершенно обезоруживающе улыбнулась и села за свой стол, чтобы подготовиться к уроку. Малфой, взяв себя в руки, вытолкнул своих горе телохранителей из класса и, наконец, удалился.

«…он наградит меня…он наградит…» снова и снова она мысленно повторяла слова, сказанные Драко. Словно хотела уловить какой-то скрытый смысл. Но начинающие стягиваться на урок ученики, прервали мыслительный процесс.

***

В оставшуюся, до экзаменов, неделю Нат проводила открытые уроки; готовила особо интересующихся учеников к экзаменам, занималась согласованием экзаменационных вопросов с приемной комиссией отдела образования. Приходя вечером к себе, она падала лицом в подушку не способная больше ни на что. Зато хандра постепенно отступила под натиском срочных дел. Ее уединение тоже давало плоды. Она нашла наконец точку опоры. И ее жизненный путь снова стал отображаться в сознании стройной матрицей. Стратегическое планирование было ее коньком. И ее зависимость от наличия плана хотя бы на пятилетку было жизненной необходимостью, в противном случае она теряла контроль. Дамблдор практически не появлялся на людях, как в прочем и Снейп, поэтому ее шпионская деятельность была пущена на самотек.

В один из вечеров она долго не могла уснуть, вертясь в постели. Голова была набита всякой учебной ерундой, от которой уже начинало тошнить. Но все попытки подумать о чем-то другом не находили отклика в мозгу, который плавно съезжал с темы не касающейся экзаменов. Но вдруг снова всплывшая в голове фраза Драко: «он меня наградит…», как за гвоздь зацепилась. И весь мощный мозговой ресурс, тут же был перенаправлен только на нее.

“Он, конечно, Темный Лорд — это несомненно. Теперь по поводу «наградит», что такое знает Драко, за что Темный Лорд его наградит? То, чего не знает, по его мнению, даже директор. Что такого можно знать одному? Какая-то информация о планах Ордена Феникса? Чушь, Альбус точно в курсе, при любом раскладе. О Снейпе? То, что он двойной агент? — она задумалась и сердце робко заволновалось при звуке любимого имени. Но Нат не дала себя затянуть в мелодраматические бредни, отмахнувшись от начинающего проявлять интерес к рассуждению сердца. — Драко мог иметь в виду то, что даже Альбус не имеет представления о том, что какая-то информация известна Темному Лорду. Да, нет, ерунда, — уже без былой уверенности подытожила Нат. — Черт возьми, неужели Снейп”?

Сердце снова затрепыхалось в груди, но теперь в его рваном ритме слышались отчетливые нотки беспокойства. Еще немного поразмыслив она все же пришла к мнению, что информация, которой обладает Драко не касается Снейпа. В противном случае его давно бы распяли, как предостережение другим. Не может же Темный Лорд хранить эту информацию так долго, не разобравшись с виновником? С его-то склонностью к насилию. Северуса она сегодня видела на обеде: жив, относительно здоров, в своем любимом мерзком настроении, так что вроде ничего подозрительного. Выводы, которые она сделала, были достаточно убедительными. Слегка успокоившись Нат повернулась на бок и закрыла глаза. Еще недавно такие возбужденные мысли вмиг разомлели и все больше расслабляющийся рассудок поволокло их куда-то за границу реальности. Тело уютно расслабилось в мягкой постели, как вдруг сознание выдало совершенно неожиданную фразу: «Двойной агент».

“Чтоб тебя…”

Она распахнула глаза, сон улетучился в мгновение ока. А с новой силой включившийся в рассуждения мозг выдал новую версию:

” А почему Темный Лорд должен был обязательно сразу произвести показательную казнь? Собственно, почему не воспользоваться провалившимся шпионом, как дезинформатором. Он ведь может вносить смуту и лжеинформацию в Орден Феникса. Почему нет? Черт, Северус”.

Вот сейчас Нат позволила взволнованному сердцу оторваться по-полной. Она смогла урезонить распоясавшийся орган только обещанием присмотреться, перепроверить, предупредить. Мысли вмиг наполнились до отказа Северусом, а поплывшее сознание никак не могло справиться с потоком воспоминаний, о том прекрасном времени, когда все еще было просто и понятно. Тоска вдруг взяла за горло, а тело стало безумно чувствительным.

“Да, твою ж мать”.

Она повернулась на бок укрывшись одеялом с головой.

На следующее утро Натали решила проверить сводившую ее всю ночь с ума теорию, что все-таки дело в Снейпе. И Темный Лорд пытается кардинальным образом сменить курс игры, затаив в рукаве джокера. Профессор за завтраком был как обычно отрешен, сосредоточен, признаков дружелюбия не подавал. Он лишь раз взглянул в ее сторону и то, ради осуждения слишком оживленной беседы с профессором заклинаний. Он практически сразу удалился овеваемый черным смерчем, который в свете последних событий казался духом его Господина, который все время незаметно следует за ним. Альбуса за завтраком не было. «И что это значит? Да, собственно ничего это не значит. Он может быть занят чем угодно. Вот это уж точно не показатель». Голова была пустая, как барабан. Она всю ночь то просыпалась, то вновь проваливалась в какое-то забытие. Мозги, вымученные бессонной ночью, отключились и видимо объявили забастовку. Мысленный процесс давался с трудом и сводился только к поддержанию естественных рефлексов и маломальских признаков воспитания. Которых тем не менее хватило, чтобы поддержать обычно такую интересную, но сейчас ужасно утомительную беседу с Флитвиком.

Разделавшись со своим визави, а попутно и с завтраком, она направилась в класс. Уроки начинались сегодня с самого утра, а близость экзаменов добавляла некоторую нервозность в процесс. Было ощущение, что это она сдает экзамены, а не ее ученики.

«Говорила, что плевать на чужое мнение, а сама из кожи вон лезешь, чтобы завоевать одобрение».

“Ой, ладно, все…” — отмахнулась она от доводивших ее мыслей и погрузилась с головой в рабочий процесс.

Все пять уроков прошли на одном дыхании, смазавшись в один. Нат потупившись сидела за столом в своем кабинете и казалось впала в анабиоз. С этим отвратительным ощущением полного паралича мысли. Вдруг, она кожей почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв глаза, она увидела в проеме двери Дамблдора. Он стоял, опершись о косяк и внимательно наблюдал за ней. На его губах играла полуулыбка неясного содержания. Это же все-таки Альбус, выражение его лица и его мысли не обязательно были как-то связаны, если не сказать, что они чаще были ничем не связаны. Нат вежливо поприветствовала вошедшего директора, но из-за стола не поднялась.

— Вы чем-то расстроены, мисс Валентайн? — поинтересовался он.

— Да нет. Просто экзамены…

— Но ведь не вы их сдаете, — все так же мило продолжал Альбус.

— Ошибаетесь. Я, причем с каждым из них.

— Мне приятно, что я все же не ошибся. Ваша ответственность, преданность делу, которым вы занимаетесь, — уголки его губ еле заметно дернулись вверх.

«Ну, конечно. Уже небось забыла, что согласилась постукивать для него»?

Директор медленно прошел в класс, оглядывая его. Нат устроила в нем все так, как ей нравилось. По стенам висели портреты наиболее значимых в мире маглов личностей. От политиков до деятелей искусства. Было много военных. Слава на исторической сцене во все века достигалась, в основном, военными заслугами. А уже после была воспета поэтами и художниками в мирное время, как пример доблести или бесчестья. Уж кому какую роль уготовила судьба на этой сцене жизни. И такие общепризнанные корифеи своего дела: как Наполеон, Тамерлан, Александр — по праву заняли свое место на стене. Альбус остановился напротив портрета Адольфа Гитлера и, заложив руки за спину, начал говорить, словно сам с собой: