— Или ты все еще не хочешь?

Каждое слово метко било в цель, заставляя напряженный ствол пульсировать от каждого ее слова — выстрела. Вжикнула ширинка и он запрокинул голову, когда ее рука уверенно проникла внутрь и скользнув вниз болезненно сжала напряженную, до волнистой кожи, мошонку.

— Хочу попробовать тебя на вкус Северус Снейп.

Нат едва ощутимо коснулась губами головки, проводя по кругу влажным языком, и подаваясь вперед, одним слитным движением впустила его воинственно вздымающийся член до предела, буквально вышибая из него долгий озвученный стон. Пройдясь ладонями по его узким бедрам и захватив ноги под коленями, она еще сильнее развела их в стороны и слегка приподняв положила на низкие витые подлокотники. Пол с Сэмом, видимо, частенько упражнялись на этом кресле в своих брачных играх. Подходило оно для этого идеально. Северус на секунду задохнулся от такого поворота событий, но решил подумать над этим позже, отдаваясь ласкающим его рукам, которые не дали ему опомниться. Она проводила языком по всей длине, обхватывая губами, вбирая полностью в свой нетерпеливый горячий рот. Оставляя влажный след на мошонке, проходя языком по промежности, доходя почти до звездочки ануса, заставляя его озвучивать каждое ее вероломное вторжение. Все эти ласки так возбуждали, было и хорошо, и стыдно одновременно, от чего в паху огнем горело и до какого-то безумия хотелось, чтобы ее шаловливый влажный язычок продвинулся еще чуть дальше, раз уж она все равно зашла так далеко. И Нат, словно читая его мысли, осторожно тронула твердым влажным языком плотно сжатую дырочку и, будто сама срываясь в этот кружащий голову водоворот, обвела нежное колечко мышц языком по кругу и скользнула внутрь. Он выгнулся от этой ласки, не сдержано простонав, погружаясь в какое-то теплое, мягкое марево, дурманящее, лишающее последних крох рассудка. Хотелось только загнанно, рвано дышать растворяясь в ней. И она не разочаровывала, проводя влажным языком от промежности до заветной дырочки, кружа ее в волшебном танце, проникая за грань. Ее руки ласкали член, прихватывали мошонку, сжимали проходили кончиками пальцев чуть касаясь, вызывая вздохи, полузадушенные поскуливания, которые, при особенно удачных манипуляциях, превращались в низкие гортанные стоны. Наигравшись, вылизав и намяв она вернулась к оставленному на волю ласковых рук члену и обхватив плотно губами медленно опустилась, полностью вбирая в себя. Она замерла на мгновение и приподнявшись снова опустилась, так, что ставшая невероятно чувствительной головка уперлась ей в горло. Ее движения стали рваными, нетерпеливыми, почти грубыми, каждый раз впуская глубоко, до предела. Именно так, как ему хотелось, окончательно срывая его с тормозов, заставляя желать только одного — кончить. Северус задыхался, прикусывая губы, не в силах сдержаться. Было невероятно ярко и кружилась голова, словно он был пьян. Тело буквально выгибалось от наслаждения, руки вцепились в подлокотники кресла до побелевших костяшек пальцев. Он вскидывал бедра, подаваясь ей навстречу, не в силах больше сдерживать накатывающий на него оргазм. Как беспощадный неотвратимый смерч, он скрутил все внутри, заставляя дрожащее от напряжения тело содрогаться, каждый раз, как пульсирующий член исторгает из себя семя… И время вдруг замирает, и тело становится невесомым, будто пылинки в солнечном свете: легким, напоенным какой-то невероятной негой, и посторгазменная слабость, как отбегающая от берега волна, буквально утаскивает его куда-то на самый край сознания.

Рассудок стал медленно возвращаться в оставленное тело, кожа перестала гореть и пульсировать от каждого прикосновения. Руки все еще были крепко стянуты шелковыми лентами. Нат осторожно помогла опустить обессиленные после невероятного напряжения ноги, волнующе-щекотно гладя по внутренней стороне бедер. Ее губы лениво и чувственно продолжали ласкать его, околдовывая объятое истомой тело, даря расслабленность и приятную опустошенность. Было невероятно хорошо.

Он почувствовал знакомую тяжесть на своих коленях, а на шее теплое расслабленное дыхание. Ее губы на этот раз были осторожными и ласковыми, едва касаясь его кожи, они расслабляли еще больше. Будто не желая отпускать из своего сладкого плена.

*

Последующие несколько недель прошли в попытках Нат научится контролировать свое сознание: приобретая азы знаний в окклюменции и легилименции. Дабы научится ставить надежный заслон темным силам, происки которых стали тревожить ее сознание уже не только по ночам, но и днем, не пойми откуда берущейся жесткостью и даже иногда агрессией. Понимая, что ее закрытость, это последствия психологической травмы, полученной ею в детстве, а детские травмы, как известно поддаются лечению с трудом, Северус вооружился терпением, раскрывая ее постепенно. А без абсолютного доверия с ее стороны, ни о каком прогрессе речи быть не могло. Так что уроки перемежались с разговорами «по душам». Натали начала оттаивать. А его сердце наполнялось звериной тоской каждый раз, когда занятия заканчивались и она, с совершенно невозмутимым видом, покидала класс. Северус злился. Злился прежде всего на себя, так как по прибытии в школу взял со своей страстной ученицы слово, что ни словом, ни намеком она не выдаст их «нежной дружбы», позволяя ему спокойно заниматься своим не легким шпионским ремеслом. Нат, как ни странно, слово сдержала. К тому же она оказалась прекрасной ученицей: послушной, дисциплинированной. От чего у Северуса периодически сводило горло и колом стояло в штанах, но уговор, как известно, дороже денег. Напряжение иногда шкалило, и профессор пускался во все тяжкие, начиная несдержанно язвить. В общем все как всегда, был ядовитый и злой, как Мантикора. Так что в школе никто ничего не заподозрил.

— Чтобы ты могла легко управлять своим щитом, закрывающим сознание, он должен быть гибким и легко трансформироваться по твоему желанию. Найди образ, которым тебе будет удобно управлять, — Снейп сидел верхом на стуле, напротив нее, в пустом классе зельеварения, — сосредоточься.

Нат видела, что он начал злиться, подкрепляя свои слова слегка скованными жестами, что было первым признаком раздражения.

— Я пытаюсь, — она старалась говорить спокойно, чтобы не возбуждать его лишний раз. Но помогало с трудом.

— Значит этих попыток недостаточно, мисс Валентайн, — он впился в нее испытующим взглядом. — Еще раз.

Северус направил на нее свою палочку, как шпагу, будто хотел проткнуть ее насквозь. Где-то в груди стало больно, будто ее прошила фантомная боль. Нат поморщилась и напряглась, словно пыталась что-то из себя исторгнуть. Понимая, что под давлением она не может ухватить суть действия и шумно выдохнув как тяжелоатлет, который так сосредоточено присел перед рывком и вдруг передумал.

— Черт возьми, что опять? — прошипел Снейп.

— Я не могу сосредоточиться, ты можешь не давить на меня?

— Я еще даже не начинал давить на вас, мисс Валентайн, — он наклонился к ней, презрительно сузив глаза.

Натали понимала причину его такого несдержанного поведения. В последнее время он не важно выглядел, его часто не было в школе. Видимо был завален поручениями не официального характера, от чего выглядел уставшим и злым. Понимая все это, ее благоразумие говорило, что нужно просто прекратить занятия и вернуться к ним в другой раз. Но природное упрямство не давало так не достойно капитулировать, перед «еще даже не начавшим давить» Снейпом. Она на миг закрыла глаза, стараясь успокоить дыхание, медленно провела ладонью от шеи вниз, словно снимая с себя ставшее выводить ее из себя напряжение, как накинутую ткань. Мысленно представляя ее себе, как тончайшую, непроницаемую вуаль. Она мягко пошла складками под ее рукой и упала к ногам. Нат открыла глаза.

— Легилименс.

Она почувствовала, как ее сознание наполнили быстро сменяющиеся, как кадры диафильма, цветные образы. А ощущение его присутствия, вызывало смущение. Будто посторонний вошел в твою комнату, а ты забыла убрать трусы с кровати. Она закрыла глаза и мысленно подняв упавшую вуаль, снова закуталась в нее. Ощущая себя совершенно разверстой сейчас перед ним.