У Северуса скопилось достаточно большое их количество и несмотря на это, Альбус, каждый раз поражал воображение Снейпа ее цветом.

Он поднял подарок, заметив, что за ним примостились еще несколько. Снейп цинично рассуждал, делая ставки от кого какой, но в душе бальзамом разливалось тепло, которое Северус надежно прятал, как и все самое хорошее в себе, словно считал себя не достойным принимать такие дорогие дары, как любовь и внимание.

Классифицировав все подарки он с удивлением обнаружил еще один, автора которого не смог определить. Подняв с пола небольшой сверток, перемотанный черной бечёвкой, он почувствовал, как дернулось галопом сердце, срывая дыхание, а ладони вспотели, будто он держал в руках не аккуратно завернутый подарок, а бомбу с часовым механизмом, которая вот-вот рванет. Разум и сердце пожав друг другу руки согласились, что подарок от Натали, но его упрямство встало в позу, скорее всего, чтобы доставить хозяину удовольствие вдоволь «поломаться». Решив не испытывать судьбу, он потянул за конец бечёвки и, разоблачив анонима, понял и без открытки, что подарок от Нат. Томик стихов Маяковского в витиевато-золоченом переплете мог быть только от нее. А главное посыл. Северус не мог поверить в то, что вот так естественно и просто, она дает ему второй шанс, по крайней мере на общение. Шанс, на который он в свою очередь так и не осмелился, решая с утра судьбу своего подарка для Натали. Он с какой-то даже нежностью гладил ладонью обложку книги, проводя кончиками пальцев по узору, вьющемуся вдоль корешка. Будто боялся открыть ее, осквернить своими руками, считывая жадными глазами черные закорючки букв, срывая полог тайны с уже знакомых ему стихов. Он помнил и их щемящую тоску, и кричащее одиночество, и нетерпение, и жажду нежности «…ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское…» всплыло в памяти. Северус осторожно открыл книгу, изучая иллюстрации, весьма, кстати, занимательные. Фотографии, поразившие его своей чистотой и одухотворенностью. Вчитываясь в уже знакомые строчки и открывая для себя новые, он увлекся, не заметив, как пришло время обеда.

Вечер того же дня

Он быстро мял шагами заснеженные улицы Лондона, взрывая пушистый снег, выпавший за ночь, носками сапог. Снег переливался в свете фонарей, словно кто-то выстрелил из пушки золотым конфетти. Ощущение, словно ты попал внутрь стеклянного шара, которые обычно ставят на каминные полки зимой, с уютным маленьким домиком посреди занеженных холмиков, а взметающиеся вверх блестки превращают его на миг в чудо. Нужно сказать в его душу вместе с Рождественским духом заползало и человеколюбие, и нежность. Какая-то предрешенность его жизни, которую он сам для себя определил, отпускала его, соблазняя душу новыми надеждами. Видимо, в этом порыве, ну и, конечно, после томика стихов он решил, что хочет ее увидеть. И даже решился на очередной спонтанный шаг – все-таки доставить ей подарок, который он подготовил для нее. Конечно, Северус понимал, что это ставит под удар его репутацию холодного и циничного сноба. Но именно с Нат ему не хотелось всех этих наигрышей и условностей.

Следящие чары, предусмотрительно наложенные на нее после последнего разговора с Альбусом, делали свое дело. Отыскать ее в большом городе оказалось не сложно. Сердце сковывала щемящая боль, и грел томик стихов Камоэнса. Тот самый, который она обнаружила, впервые проникнув без спроса в его обитель. В этой небольшой книжке было много сокровенного для него, что понять сможет только она. Небольшие ремарки на полях, которые он делал, вчитываясь в эти, такие близкие ему строки. По сути, он дарил ей часть себя. Нат так хотела узнать кто же он на самом деле. И именно она заставила его задуматься над этим. А действительно, кто же он? Северус так долго играл чужие роли, примерял на себя чужие чувства, что в один прекрасный момент он вдруг осознал, что уже не помнит себя настоящего. Эта ложь, как вторая кожа, вросла в него так, что теперь ничем не отодрать. А она, вдруг, увидела его таким, каким он сам себя уже не помнил. Напомнила и о душе, и о сердце. Приняв, всецело не требуя ничего взамен.

Под сонм своих мыслей Северус довольно быстро добрался до нужного адреса. Он занял позицию под раскидистым деревом. Его крона, покрытая толстым слоем белого снега, была похожа на огромный раскрытый зонт, надежно скрывая его от ненужных взглядов. Оценив ситуацию, он понял, что окна дома были довольно высоко от земли и Снейп, покинув свое укрытие, поднялся по лестнице к двери.

В окне, которое было первым от крыльца и, скорее всего, располагалось в гостиной, горел свет. Он заглянул в него. Нат и ее приятель сидели на диване, было похоже, что они играли в какую-то игру. Они дурачились и смеялись. Северус почувствовал себя малолетним беспризорником, который одиноко слоняется по морозному городу, заглядывая в окна богатых домов, в надежде, что кто-то сжалится над ним и даст немного еды. Он смотрел на их беззаботное веселье и что-то злое больно кольнуло его в сердце. Он хотел ее только для себя, а она беззаботно кокетничает с этим смазливым мальчишкой, который так беспардонно хватает ее за руки, обнимает и вообще ведет себя… Северус чувствовал, что задыхается. Ему вдруг стало невыносимо жарко. Он захватил с карниза горсть снега и протер им лицо. Его злость стала таять, стекая по лицу мокрыми струйками. Разум сразу протрезвел, мысли стали приходить в норму. Он взял себя в руки, решив, что испытывать судьбу не стоит. Она имеет на это полное право. Северус положил сверток на крыльцо и постучал в дверь.

— Пол, кто там? — послышался голос Нат из гостиной.

— Не знаю, наверное, кто-то решил пошутить.

Пол собрался уже закрыть дверь, как обнаружил на крыльце пакет. Подняв его, он огляделся по сторонам, пытаясь понять, кто его принес.

— Слушай, тут кто-то под дверь сверток подкинул. Судя по обертке, подарок. Конечно, правильнее было отнести его в полицию, на предмет наличия взрывчатки, но я думаю, это какой-то престарелый и не женатый профессор из твоей чуднóй школы.

Пол зашел в гостиную, протягивая ей презент.

— Если хочешь я открою.

Он был совершенно серьезен, что совсем ее не удивило. В последнее время в новостях то и дело появлялись сюжеты о взрывах бомб и других беспорядках в людных местах города.

— Почему ты думаешь, что это мне? — совершенно резонно рассудила Нат.

— Ну, если мне, то только от какого-то тайного поклонника, — съехидничал Пол. — Доверяешь мне открыть?

Он уже потянул за конец шелковой ленты, которой был перетянут сверток, но Нат с несмелой улыбкой забрала его и, присев на край дивана, осторожно развернула подарок. Пол стоял у нее за спиной внимательно наблюдая за процессом. Увидев его содержимое, Нат буквально подскочила на ноги, точно ее прошил заряд тока. Сердце, как напуганный до смерти заяц, дрожало в груди, руки вспотели, а лицо залил предатель-румянец.

— Можно я побуду немного одна, ты не обидишься? — не поворачиваясь к молодому человеку чтобы, он не заметил ее волнение и пылающие щеки, она ушла в свою комнату.

— Конечно… — ей в след рассеяно ответил он.

Северус, который все это время стоял на крыльце, скрытый невидимыми чарами, был определенно доволен ее реакцией. Он улыбнулся самыми уголками губ и медленно спустился с крыльца. В первые за много лет его ничего не раздражало и не беспокоило. Он был в абсолютной гармонии с собой. Словно после долгого странствия, наполненного опасностями и тревогами он, наконец-то, вернулся домой. На душе было тепло, и надежда робко билась в груди вместе с сердцем, которое впервые за долгое время вновь впустило эту беспокойную соседку. Если вдаваться в подробности, его поступок был просто верхом легкомыслия. Что он мог ей предложить? У него не было будущего, он отказался от прошлого. Он как мотылёк, был только «сейчас». И он понимал, что скорее всего сгорит в этом безжалостном огне новой войны. Войны, которая когда-то представлялась ему, наивному мальчишке с израненной душой, одинокому и никому не нужному, верхом блаженства. Стать сильным и безжалостным, похоронить в ее огне все, что так терзало, так мучило, сжечь всех, кто делал больно. Но прошло совсем немного времени, и он понял, что по настоящему сильным человека делают совершенно другие чувства.