Она сидела на полу, сложив ноги по-турецки, обложенная тряпьем и судорожно пыталась как-то уменьшить свой багаж. На кой черт ей столько барахла она не знала, но при проведении тщательной сортировки лишней оказалась только пижама и то только потому, что она взяла две.

Запихнув все в небольшой кожаный рюкзачок, она бросила это неблагодарное занятие. Решив, что зато будет готова ко всему, а с Полом не понятно где окажешься. Один раз они до того напились, что, познакомившись с какими-то веселыми французами решили, что покататься сейчас где-нибудь в Куршавеле на лыжах самое оно. То, что утром она проснулась в отеле Куршевеля ее не сильно удивило, но то, что накануне вечером лихо рассекала по склонам на лыжах, было для нее откровением. Так как кататься на лыжах она сроду не умела, и вообще, горок боялась даже детских. Когда она попыталась предъявить вполне обоснованные претензии Полу, тот ответил, что идея была ее, а разумная аргументация, в пользу того, что у ребят свой частный самолет и вылететь можно прямо сейчас, оставила его без единого шанса достойно ей возразить. На вопрос, что она делала на горном склоне в лыжах, он сказал:

«Скажи спасибо, что от фристайла тебя оттащили силой, рискуя, между прочим, последним здоровьем».

Нат унялась, рассудив, что, судя по его рассказу, обязана ему по меньшей мере жизнью.

Воспоминания о их с Полом безрассудных приключениях еще больше подняли и без того радостное предвкушение встречи со старым другом. Она решила, что пора. Одевшись в удобные джинсы и пуховик, Нат направилась к выходу, по пути надеясь все же встретить свое «наказание», но… на нет, как говорится, и суда нет.

Дойдя до зоны аппарации она, унесённая ее вихрем, через миг оказалась на уже знакомой улочке недалеко от дома Пола. Легко закинув на плечо рюкзак, она зашагала по знакомой дороге в хорошо известном направлении.

***

Улицы зимнего Лондона дышали предвкушением Рождества. Витрины магазинов, расцвеченные на все лады переливающимися гирляндами с неизменными Сантой и его веселой оленьей птицей-тройкой, зазывали зайти внутрь еще не успевших завершить последние приготовления к любимому празднику горожан. Нат не оказалась исключением, ей очень нравилась эта предпраздничная суета. И вообще, подарок Полу она еще не купила, хотя определилась с ним уже давно. Несмотря на то, что ее друг обладал вполне себе приземленной профессией, романтиком он был неисправимым. И она решила подарить ему телескоп. Иногда летними ночами, валяясь на лужайке ее загородного дома, они, разглядывая яркие и такие загадочные звезды, пытались представить, как им там живется в безмерии космоса.

Зайдя в магазин, она тут же была увлечена бурным людским потоком, из которого, как из смертельного водоворота, не было никакого спасения, кроме как отдаться его воле, позволяя нести себя в нужном направлении. Найдя все необходимое она уже было направилась к выходу, но тут ей невыносимо захотелось купить что-то и для Северуса. Сомнения мучили ее недолго, и Нат решила, что купить что-то все равно хочет. Она всегда может отказаться от идеи отправлять свой подарок, который, как ей казалось, будет очередным ее необдуманным шагом, за который ей опять будет стыдно. Но сама мысль, что это только для него, была настолько интимной, что дарила почти возбуждение. Она не смогла себе отказать в удовольствии и направилась вдоль прилавков, отыскивая глазами то, не знаю, что, но она точно знала, что найдет. То, что подошло бы ее настроению, было слишком откровенным намеком, то что было не слишком – отдавало нафталином.

Натали уже начинала злиться на свою дурацкую затею, и тут ее осенило – книга! Вот только осталось решить какая именно. Что-то из магловской классики, наверное, слишком просто, из магических – слишком сложно, она не знала, что у него уже есть, а повторяться она точно не хотела. И тут в голову пришла отличная идея. Как насчет Маяковского? Подарок с намеком. А что, в последние две недели он делал недвусмысленные попытки возобновить общение. Все, конечно, под маской незыблемого равнодушия, но Северус был из тех людей, которых нужно читать между строк. А то, что она читала между строк, отчетливо говорило ей о том, что он волнуется и хочет все же вернуть так внезапно утраченное доверие. В этот раз все будет по-другому. Теперь все карты открыты, и они оба понимают who is who. Решено.

Нат направилась в книжный магазин, который был всего в квартале отсюда. Она вошла в дверь, которая предупредительно звякнула дверным колокольчиком, оповестив хозяина о новом клиенте. Она не без сожаления отмечала, что последнее время люди мало читают. Кроме нее в магазине был только кот, который скорее всего пообедав, сидел на прилавке, намывая лапой свою пушистую мордочку. У Натали было ощущение, что из суеты огромного мегаполиса она вдруг попала в какой-то совершенно другой мир. Со своим размеренным ритмом и особым запахом.

— Привет Томми, — она подошла к коту и почесала его за ушком.

На что пушистый подхалим вытянул свою бесстыжую морду и уютно замурчал.

— А, Натали, давненько не видел тебя в наших краях. Никак уезжала отдохнуть?

Из подсобки вышел милый старичок и с приветливой улыбкой, собравшей сеточку морщин в уголках глаз, какие возникают обычно от лукавого прищура, подошел к ней.

— Чем старый Карло может тебя порадовать сегодня?

— Я помню у вас было прижизненное подарочное издание стихов Маяковского. Вот оно меня и порадует.

— А, конечно, помню.

Он зашаркал вдоль полок, заставленных книгами до самого потолка, видимо припоминая куда именно его положил. Взявшись за лестницу, примощённую к стеллажу стал осторожно подниматься.

— Давайте я сама, скажите только где она лежит.

На что старый Карло строго посмотрел на нее своими, вылинявшими от долгой жизни водянисто-голубыми, глазами:

— Моя дорогая, уж не настолько я и стар, что бы не смог такой прелестной девочке доставить радость, — он лукаво подмигнул ей.

— Я не это имела ввиду, — слегка смутилась Нат, — может быть только вы и можете.

— Ну, такая красивая и умная барышня и трудности любви?

Он протянул ей небольшую книгу в красивом золоченом переплете.

— Да не сказать, что трудности.

Нат не могла сформулировать, что же именно у нее в любви. Заморозки?

Она листала лощеные страницы с красивыми иллюстрациями, в том числе рисунками самого Владимира Владимировича. С фотографиями любимых и дорогих для поэта людей, с которых смотрели на нее лица прошедшей эпохи: более открытые и, наверное, более чистые, без этого отпечатка технического прогресса, который делает глаза пустыми, а лица пластмассовыми.

— Да, именно то, что нужно, — приветливо улыбнувшись, Натали и отдала книгу Карло, чтобы он завернул ее.

— Он точно не устоит, перед такими женщинами мужчины не могут устоять, поверь мне. Я не всегда был стариком и многое повидал на своем веку. Приходи в следующий раз вместе с ним.

— А я думала, что большего оптимиста чем я нет.

— Такие женщины как ты, выбирают обычно очень сильных и поэтому очень сложных мужчин. Но, как я тебе сказал, он все равно не устоит.

— Такие, как я? — с любопытством поинтересовалась Нат. Несмотря на то, что знала, что ответит старик.

— Сильных. Ты очень сильная, и не каждый мужчина сможет приручить тебя. Хотя, думаю, что попробовать силенки хотят многие.

Он почему-то напомнил ей сейчас Дамблдора, со своей невероятной проницательностью, и лукавым прищуром таких мудрых глаз. Казалось, что он знает какую-то, только ему известную истину, а может быть ей просто очень хотелось так думать. Ведь сейчас Рождество.

— Спасибо. И за книгу… и за ваши слова.

— С Рождеством, милая!

— С Рождеством!

Она подарила ему нежную улыбку и вышла в шумную круговерть улицы.

*

Квартира Пола располагалась в замечательном районе, прямо-таки созданном для спокойной, комфортной жизни. Красивые особняки в георгианском стиле, щедро украшенные лепниной и летом утопающие в зелени, сейчас были покрыты пушистыми снежными шапками от чего создавалось впечатление, что ты попал в сказку так заботливо спрятанную Сантой от остальной суеты города. Аккуратно подстриженные небольшие палисадники, витиеватые кованые перила лестниц. Все это великолепие располагалось на красивой тихой улочке с магазинами, бутиками, ресторанчиками, в общем со всеми атрибутами благоустроенной, уютной жизни, как маленький оазис, зажатый в тисках огромного мегаполиса.