Если бы его спросили, Одаренный сказал бы, что гостиница отражает саму суть Западной Империи: великолепие и роскошь на фоне бедности и отчаяния. Люди, бывавшие в столице Империи, говорили, что нет более прекрасного города на земле, что даже Небесные Чертоги поблёкнут перед его великолепием и богатством. И это было правдой. Но также правдой было, что остальные города не могли похвастаться таким величием. Всё золото стекалось в столицу, оставляя остальным гражданам жалкие крохи и стальной кулак, который всегда готов наказать недовольных.

Хозяин начал было задавать вопросы, но стоило Морканту выложить золотой сидмон, самую крупную монету Сантии, как тот сразу замолк и стал крайне услужливым. Такая щедрость должна уберечь Одаренного от слухов хотя бы на первое время, пока хозяин не убедится, что Моркант не является важным имперским чиновником или одним из друзей и родственников имперской семьи.

«Деньги надо будет поменять» – отметил про себя бывший король Сантии: нечего привлекать ненужное внимание, сверкая золотом «вражеской» страны.

Одаренный взял лучшую комнату на десять дней и поднялся на третий этаж. Рука легко скользила по гладким, отполированным перилам, и ни одна ступенька не скрипнула под его тяжелой поступью: слуги хорошо заботились о том, чтобы любовницы и любовники высокопоставленных гостей могли приходить и уходить совершенно бесшумно.

«Любовницы или убийцы» – мысль снова всколыхнула болезненные воспоминания о побеге из Антика, но рана в душе Морканта уже не кровоточила. Его всё ещё мучили кошмары и вспышки гнева, но Одаренный принял произошедшее. Принял, но не смирился.

Внутреннее убранство гостиницы выглядело впечатляюще и полностью соответствовало её внешнему виду: деревянные стены сплошь покрыты гобеленами с вышитыми на них военными сценами из истории империи, мебель из крашенного дерева отделана замысловатой резьбой, и посетители вполне подходили под это роскошное и вычурное окружение.

Богатые купцы, облаченные в расшитые серебром и золотом костюмы, пытающиеся каждым словом и жестом показать, что они богаче и выше всех вокруг, несмотря на своё низкое происхождение; путешествующие аристократы со свитой, степенно расхаживающие по коридорам, глядя на всех как на грязных свиней, и отпускающие сальные шутки в адрес горничных высокопоставленные офицеры, от которых вечно разит алкоголем.

В коридорах было на удивление тихо, но из комнат всё же периодически раздавались сладострастные вскрики, азартные ругательства и, чаще всего, грубый солдатский смех и пьяные выкрики. Войска стекались на границу и теперь Моркант везде замечал мелкие детали, указывающие на это.

«Грядёт война» – мог бы пафосно провозгласить какой-нибудь далёкий от сражений, изнеженный имперский аристократ, для которого война – это просто развлечение, где можно посмотреть на битву и даже поучаствовать в сражении, добивая разгромленных крестьян на своём увешанном бронёй благородном скакуне.

Но бывший король Сантии не был далёк от сражений, он знал, что не будет никакой войны.

«Грядёт резня».

Одаренный в очередной раз одёрнул себя, возвращаясь из трясины сожалений о прошлом в водоворот надежд настоящего:

«Гостиница и в правду стоит своих денег».

Моркант вошёл в свою комнату и в глазах зарябило от пышного убранства.

Роскошная кровать, укрытая пологом, с нежнейшим матрасом, набитым тончайшей шерстью, и вышитой золотыми оленями простынью. Такая кровать способна выдержать целую дюжину куртизанок, и, несомненно, их тут побывали многие сотни. Ложе стояло у дальней стены, оставляя место для массивного письменного стола из черного дерева, который вернее всего лишь играл роль декорации, чьей целью была демонстрация того, как важен и значителен человек, снимающий комнату.

В стороне от стола стоял отделанный красным бархатом диван для гостей: идеально чистый, без единого пятнышка или потёртости.

Слева находился небольшой камин и два направленных на него кресла, а дальнюю стену украшали плотные шторы, из-за которых едва пробивался свет.

В воздухе комнаты витал терпкий и неуловимый запах, состоящий, кажется, из десятка разных ароматов, но его смысл был очевиден любому: роскошь, богатство и излишества.

Одаренный положил фолианты на стол, скинул плащ на кресло и, сняв обувь, рухнул на кровать, полностью оправдавшую все надежды. Свежие простыни и мягкий матрас, пришедшие на смену долгим дням в седле и неспокойным ночам в захудалых постоялых дворах, отправили Морканта в глубокий сон без сновидений. Долгая дорога вымотала его, а применение сил на офицеров окончательно добило и так безмерно уставшего мужчину.

Очнувшись утром, Моркант обнаружил на столе поднос с завтраком, а его обувь и плащ были старательно вычищены. Одаренный проверил кошель: золото на месте. Перстни на пальцах тоже остались на месте, так что можно было приступать к завтраку, который призывно дымился на украшенном гравировкой подносе, распространяя манящие запахи, от которых живот Морканта отчаянно завыл.

Поспешно перекусив яичницей с мясом и овощами, Одаренный уселся за письменный стол и раскрыл древний фолиант на той самой странице, на которой остановился, будучи ещё королём Сантии. В пути он не рисковал доставать книги, опасаясь, что, если придётся срочно бежать, бесценные фолианты могут быть утеряны. Но теперь, будучи в безопасности настолько, насколько в безопасности может быть опальный король, страна которого скоро будет захвачена, Моркант мог снова погрузиться в бездну догадок и предположений.

Солнце достигло зенита, а потом скрылось за горизонтом, но Одаренный не двинулся с места. Словно древняя статуя ученого, он сидел недвижимо, лишь иногда переворачивая страницы книги. Горничная заносила обед и ужин, но хозяин комнаты лишь недовольно махнул рукой, приказав оставить подносы на обеденном столике и продолжал неотрывно следить за мыслью древнего ученого, которая казалась очень близкой к истине.

«Не было замечено достоверных фактов присутствия божеств в нашем мире…» – писал ученый – «однако же, неоспоримым фактом является их существование как неких сущностей в Тени».

– Тень… – Моркант потёр подбородок. – Одаренные влияют на Тень, забирая оттуда энергию, но могут ли божества настолько сильно влиять на наш мир?

Большинство «чудес», которые фанатики, верящие в тех или иных богов, пытались выдать за их вмешательство, были совершены Одаренными и Моркант знал об этом. Существовали случаи, когда оказалось сложно доказать причастность Одаренного, но их было слишком мало и они могли оказаться обычной фальсификацией.

Моркант заскрипел зубами, перечитывая абзац снова и снова, пытаясь найти связь, собрать части головоломки и увидеть полную картину.

«Если во всем виноваты боги, действующие из Тени…»

В Сантии люди поклонялись Аману – богу Созидания, который не требовал жертв и предписывал лишь жить в мире, совершенствуя себя и все вокруг.

«Кроме непосредственного влияния со стороны сущностей, возможно взаимодействие с людьми при совершении обрядов и молитв. Они передают свою энергию в мир за Завесой…» – гласила следующая глава.

– Обрядов и молитв… – Моркант напряг память.

Перед тем как началась эпидемия Бледной Погибели, жрецы Амана ввели новые ритуалы и молитвы – это объяснялось тем, что патриарху было видение, в котором перед ним предстал сам Созидатель и передал священные указания.

– Это просто безумие.

Одаренный не желал верить, что такое количество людей погибло просто из-за неверных молитв. Или же молитвы и в правду были переданы партиарху самим Аманом, который желал обрести могущество за счёт жизней своих почитателей.

«Нельзя быть уверенным, что это правда» – Одаренный листал книгу, отчаянно надеясь найти ещё какие-то факты, опровергающие его теорию, но больше не смог найти подходящих утверждений.

«Чем хуже становилась эпидемия, тем активнее молились жрецы, и тем отчаяннее обращались к Аману жители» – Моркант сжал голову руками и закрыл глаза – «Но если Западная Империя оккупирует Сантию, они навяжут свою веру, или как минимум изменят существующую».