– Там слово написано на полу в пыли.

– И какое же слово?

– Что-то про какую-то Кэйт.

– Может, это пауки проделали дорожки в пыли?

– Нет, – твердо ответил Алекс. – Это точно слово. Оно здесь, пойдем, я покажу тебе.

И он показал место, где в пыли были начерчены буквы.

– Здесь написано «Кэйтерфелто». Это ничего не значит, так ведь?

– Я не знаю. Смотри, тут еще! «Марки? Монеты?»

При этих словах Джорди подошел и посмотрел на слова в пыли.

– Круто! – сказал он. – Аттиканские граффити. Марки и монеты. Слушайте, ребята, но они ведь должны быть здесь! Настоящие сокровища, я имею в виду. Я однажды слышал о парне, который нашел на чердаке конверт с маркой, которая стоила тысячи! Думаю, это была марка Маврикия. Он жил в Восточной Германии и был очень беден, поэтому для него это было целое состояние.

– Такие деньги для любого много бы значили, – сказала Хлоя.

– И монеты! – радостно закричал Алекс. – Здесь должны быть монеты. И старые военные медали. Наше путешествие превращается в охоту за сокровищами. Мы можем разбогатеть!

– Ну, вначале нам нужно найти часы мистера Грэнсома, – заметил Джорди.

– Это так, – согласилась Хлоя. – Но если во время их поисков мы набредем еще на какие-нибудь сокровища, то кому будет плохо, если мы их заберем?

Двое старших детей полностью забыли о первом слове, написанном в пыли: Кэйтерфелто. Оно стерлось из их памяти, поскольку они возомнили, что находятся в пещере Аладдина. Теперь их умы полностью были заняты поисками монет и марок. Они жадно обшаривали глазами пол, ища на нем яркую золотую вспышку или тусклый серебряный отблеск. Или грязно-желтую пачку древних конвертов, возможно, даже перетянутых резинкой. Это приключение подняло их дух.

Они брели по испещренному узкими полосами света миру Аттики, как три маленькие мышки, потерявшиеся в огромном замке. В полдень началась пыльная буря. Первый порыв ветра прилетел со стороны горы ржавого оружия. Серая, не дающая дышать пыль плотными волнами летела от досок и из щелей между ними. Дети повязали носовые платки вокруг носа и рта, но пыль все равно проникала в их легкие. Вокруг них летали обрывки паутины с дохлыми пауками. Они брели спотыкаясь и задыхаясь, нигде не находя укрытия от удушливой и ослепляющей бури.

Уже почти обессилев, они наткнулись на пустынную аттиканскую деревню, где хижины были сделаны из старых буфетов. Дети тут же залезли в шкафы и плотно закрыли за собой двери. Снаружи буря еще бушевала некоторое время, но в конце концов она стихла, и они смогли выбраться из своих темных нор под тусклый и сумрачный аттиканский свет. Вокруг было очень тихо. И с ними ничего не случилось. С другой стороны, возможно, они и не были в полной безопасности, поскольку обитатели покинутой деревни могли быть где-то неподалеку.

Тем не менее после того как буря стихла, никто не появился, и дети решили, что попали в деревню-призрак, заброшенное место, давным-давно покинутое по каким-то причинам. Деревня стояла в тени огромной горы, и Хлоя почувствовала грусть, глядя на царство деревянных буфетов, застекленных шкафчиков и груды мусора, валяющегося между ними. Кто-то когда-то любил свою деревню и заботливо украшал ее садами из серебряных канделябров, над которыми висели искусственные водопады хрустальных подсвечников. Стеклянные «драгоценности» в скупых лучах солнца сверкали, как настоящие бриллианты. Под ними канделябры искрились, как серебряные цветы на волшебной клумбе. А вокруг не было никого, чтобы насладиться этой красотой.

«Куда же девались люди?» – подумала Хлоя.

– Мертвая деревня, – постановил Джорди так, как будто его решение основывалось на длительных научных изысканиях. – Ни души вокруг.

– А то! – насмешливо отозвался Алекс. – Может, всех местных жителей уничтожили?

– А кто бы мог это сделать? – отрывисто спросила Хлоя, которая очень нервничала, всей кожей ощущая, что на этом месте свершилось какое-то страшное событие.

Алексу совсем не хотелось расстраивать свою сестру.

– А кто его знает? – пожал он плечами. – Может, какое-то другое племя?

– Аттиканские волки, – сказал Джорди. – Я слышал их прошлой ночью.

Хлоя покачала головой:

– Это был просто ветер, который грохотал жестяными карнизами дома. Нет, вот уж чего мы здесь не видели, так это животных. Ну если не считать летучих мышей и насекомых. Это не очень понятный мир, и, чем дальше мы в него заходим, тем непонятнее он становится. Но, я считаю, одну вещь мы про него можем сказать точно: он не похож на тот мир, который остался снаружи.

– В Англии нет волков.

– Нет, есть, – уверенно сказала Хлоя. – В зоопарках и охотничьих заказниках. И мир снаружи – это не только Англия. Волки, например, совершенно точно водятся на Аляске.

– Ну это мы еще посмотрим, – сказал Джорди, который не желал сдаваться так легко. – Мы еще увидим. Что-то же их всех убило, это совершенно точно.

– Может быть, не убило, а просто заставило их уйти, – сказал Алекс, который вообще жалел, что заговорил об этом, потому что Хлоя и Джорди накинулись друг на друга. – Может, это была болезнь или что-то еще.

Все трое в ужасе посмотрели на свои руки.

– Не трогайте ничего, – пробормотала Хлоя, вытирая свои руки о джинсы. – Не облизывайте пальцы.

– А кто облизывает пальцы? – спросил Алекс.

– Ты грызешь ногти, – отметил Джорди. – Я видел.

Они нашли ближайший зонтик с водой и тщательно вымыли руки. Хлоя хотела бы вымыть все тело, но она понимала, что это невозможно, если только они не найдут еще один водяной бак. Пока мальчики мылись, она смотрела на пустую деревню. «Если бы всех жителей убили или они умерли от болезни, то повсюду должны были бы валяться тела», – подумала она. Тел нигде не было видно. Тогда Хлоя вспомнила, что Джорди говорил о волках. Может быть, это были не волки, а что-то еще, какие-то чудовища с телами из старых кухонных раковин, зубами из пробок и розетками вместо глаз? Такое чудовище могло заглатывать жителей деревни целиком, не оставляя никаких следов.

Алекс уселся на стопку книг и начал изучать свои ногти.

– После того как ты сказал об этом, мне действительно хочется их грызть, – пожаловался он Джорди. – Раньше я этого не делал.

– Психологическая реакция, – сказал Джорди, садясь рядом с ним. – Если я теперь скажу «лакричные конфеты», что тебе захочется сделать?

– Погрызть ногти.

Хлоя села около Алекса и полезла в свою сумку за бутылкой с водой, которую она там носила. Доставая ее, она зацепила фотоальбом за шелковый шнурок, который висел на его корешке. Альбом взлетел в воздух и, упав на один из буфетов, открылся. Фотографии коричневого цвета разлетелись во все стороны, так как клей, которым они были приклеены, от времени потерял свои свойства. Они падали на пол, как осенние листья, и собирались около ног детей. Алекс засмеялся и поддел их ногой, чтобы посмотреть на этот необычный листопад еще раз. Некоторые фотографии падали лицевой стороной вверх, другие – изнанкой. Вдруг Хлоя бросилась вперед и схватила одну, заметив слова, написанные на ее обороте.

– Ефрейтор Джон Грэнсом! – воскликнула она. – Смотрите!

Она перевернула фотографию и на ней увидела слегка нечеткое изображение очень молодого неулыбающегося мистера Грэнсома. Его было трудно узнать, но на обороте было написано, кто это, поэтому Хлоя нашла в нем знакомые черты. Мистер Грэнсом был одет в военную форму и офицерское кепи и гордо демонстрировал одну полоску на рукаве. Он полуприсел на одно колено и слегка косился на свое плечо. Форма выглядела совсем новой, поэтому Хлоя решила, что фотография была сделана до того, как мистер Грэнсом покинул Англию и отправился воевать в другие страны.

Они подобрали другие фотографии и начали их разглядывать. На многих были люди, которых Хлоя не знала, – люди постарше в очень старомодных ботинках, костюмах и бесформенных платьях. На других фотографиях, бесспорно, был мистер Грэнсом. На нескольких из них он стоял рядом с молодой красивой женщиной, одетой в платье в горошек. Они решили, что это и была Сьюзен. Она выглядела счастливой рядом с улыбающимся мистером Грэнсомом в брюках с пузырями на коленях и вязаной безрукавке с зигзагообразными полосками. Рядом с ними была собака, дворняга, которая выглядела диким зверем, хотя в действительности она всего лишь игриво прикусила отворот брюк.