Все шестеро лежали в вольных позах, изображая прикорнувших служак, разомлевших на солнышке.

Не высовываясь особо, Яков отметил неподвижность лиц у пятерых патрульных. И глаза у них остекленели будто, и слюна стекает из распущенных ртов, штатовец и вовсе обмочился.

А вот шестой…

Ласково поглаживая спусковой крючок «Калашникова», Лот показался из-за дерева.

Шестой, украинец в мятом «пятне» и с крестом Боевой Заслуги на груди, лежал навытяжку, картинно откинув в сторону руку, сжимавшую старенький «Форт-12».

Яша не стал будить патрульного, проговаривая, как в глупых боевиках, что-то вроде: «Вставай, поднимайся, рабочий народ!», а выстрелил одиночным.

Пуля-игла пробила украинцу запястье, и тот вскрикнул, вскинулся, потянулся к оброненному пистолету здоровой левой…

Еще одна игла перебила и эту конечность.

– Не дергайся, – холодно посоветовал ему Лот, – и проживешь долго-долго.

Вздрагивавшие губы на бледном лице патрульного были неприятно ярки, придавая тому облик вампира, недавно отобедавшего – вкусившего свежей кровушки.

Уста скривились в злобной усмешке.

– Какая честь, – хрипло выговорил украинец на хорошем русском, – сам Яков Лот!

– Мы знакомы? – по-прежнему холодно поинтересовался Яша.

– Ватники и колорады не числятся в моих знакомых! – презрительно ответил патрульный. – Зато я хорошо изучил твое досье. Яков Лот, родился летом 2014-го в Донецке, под обстрелом. Мать и акушерку убило осколками – обе кацапки прикрыли собою несчастненького «малышечку». Отец – ополченец, позывной «Северус» – погиб через полтора года, при штурме Мариуполя. Бедный сиротка рос в Москве, у дяди, Николая Петровича Воронина. Там же Яшенька окончил школу. Пытался поступить в МГУ, да не вышло. Отслужил в армии, в 80-й арктической бригаде, водителем атомного танка-транспортёра. Не женат, не привлекался, не состоит. Последние шесть лет занимается противоправной деятельностью, помогая скрываться преступникам, злостно нарушившим Ювенильный и Семейный кодекс Евросоюза. Объявлен в розыск Интерполом, ФБР и СБУ. Я ничего не упустил? А, вата?

– Люблю разговорчивых, – усмехнулся Лот. – Имя! Звание!

– Олесь Кучера, – отрекомендовался украинец. Покосился на свой голубой погон с парой желтых звезд, и добавил не без гордости: – Бунчужный.[3]

– Подкрепление скоро прибудет?

– Даже не надейся, не скажу, – мужественным голосом ответил бунчужный.

– Откуда вам стало известно, что именно сегодня и именно здесь я пересеку границу? Разведка?

– Наводка!

– Кто?

Кучера смолк, плотно сжимая красные, словно измазанные кровью губы. Хлопнул выстрел, перебивая бунчужному колено – поросячий визг разнесся над рекою.

– Кто? – хладнокровно повторил Яша.

– «Розовые»! – завопил Кучера. – «Розовые» тебя сдали! Люди Большого Эрнеста! Вы их гомофашистами зовете!

– Кто именно?

– Не знаю! – простонал Олесь, и взвыл, наблюдая, как повело ствол «калаша»: – Да я, правда, не знаю!

– Верю, – сказал Яков и нажал на спуск.

Пуля вошла Кучере точно в переносицу.

Поднявшись, Лот внимательно осмотрел патрульных в остатке – те мирно спали, не реагируя ни на выстрел, ни на стрекот приближавшегося вертолета.

Яков поспешно укрылся в роще, и кинулся бегом к реке.

Вот и плотик – пройдешь мимо, и не посмотришь. Торопливо провернув баллончик, Лот добился того, что комок «пожамканного» эластика расправился, надулся тугим и пухлым диском.

С шумом вбежав в реку, Яков плюхнулся на плотик. Турбокоробка засвистела, крошечный водомет погнал плавсредство к другому берегу. Оглядываясь, Лот помогал себе руками, подгребая, подгребая, подгребая…

Когда пузатый «Еврокоптер» выплыл из-за холмов, Яша торопливо выбирался на берег, в тень раскидистых ив, таща за собою плотик.

Раздвинув плакучие ветви, Лот досмотрел, как вертолет завис над опушкой, как медленно снизился, раскручивая вихревой поток пыли, песка и листьев.

– Жак! – послышался дрожащий голос, и перевозчик вздрогнул.

Обернувшись, он увидел Клер, выглядывавшую из-за тальника.

– Я же вам сказал, чтобы уезжали! – рассердился Лот.

– А мы не хотим без вас, так неправильно!

Вздохнув, Яков пошагал за женщиной, оглядываясь на лопасти, кружившиеся над зарослями.

Минуту спустя он занял место водителя и, не слушая оправдания «балта», нарушившего приказ, завел двигатель. Тихонько, на первой скорости, джип тронулся прочь от берега, от границы «свободного мира». Но тот не отпускал.

Загоготал пулемет, прочесывая прибрежные заросли – ветки, да щепа так и летели в стороны. Натужно воя моторами, «Еврокоптер» поднимался обратно в небо, плавно разворачиваясь, цепляясь шасси за верхушки деревьев. Из дырчатых «бочек» с НУРСами полетели мелкие, но зловредные ракетки. Протягивая дымные хвосты над рекой, они рвались в лесочке, словно пропалывая деревца. Мимо!

– «Балтик», давай!

Турбина взвыла, покрышки взвизгнули, и джип метнулся вперед, прорываясь сквозь кусты.

Гулко стрекоча, вертолет пересек пограничную реку. Забил крестоцветный огонь автоматической пушки. Злые фонтанчики песка очередью прошли за «балтом», перечеркивая колею. Недолет!

Невидимый наводчик опорожнил еще одну кассету. Перелет!

Геликоптер накренился, с этакой ленцой разворачиваясь, и Лот похолодел. Прямое попадание – и никакая пласт-броня не спасет.

Джип – это не танк.

«Руссо-балт», монотонно докладывая о воздушной угрозе, бросался из стороны в сторону, прокладывая путь зигзагом, тормозя и ускоряясь, лишь бы сбить прицел.

Выскочив на заброшенную дорогу, он прибавил скорости, и в этот момент из зарослей показался пограничник в новороссийской форме, пристраивая на плече трубу ракетомета.

Яков видел его деловито-сосредоточенное, загорелое лицо какую-то секунду, а после пыхнули дым и пламя. Небольшая ракетка «земля – воздух» вынеслась из трубы, вращаясь и раскладывая остроконечные стабилизаторы.

«Еврокоптер» сразу передумал добивать внедорожник, взвыл, резко уходя влево, да только изделие русских оружейников было куда быстрее. Ракета тюкнула вертолет в основание хвостовой балки.

Вспух огненный шар взрыва. Хвост у «Еврокоптера» отвалился, а кабина, кружась, как юла, по косой сверзилась в реку.

Все, сидевшие в джипе, включая водителя, дружно выдохнули.

Пронесло!

Минуты не прошло, как машину остановили погранцы – трое веселых, зубастых парней в форменках и одна овчарка, тоже зубастая, но какая-то угрюмая.

Старший наряда проверил документы, и лихо козырнул – перевозчиков тут уважали, гадостей не делали и препон не чинили.

И покатился джип дальше.

Первым делом Лот заехал на мойку Георге «Мамалыжника», где с «Руссо-балта» не только соскребли грязь, но и депрограммировали налипшие «микрики».

Один из пупырчатых шаров-колес, нахватавшийся осколков, заменили, звездчатые вмятины от пуль металлизировали, и покатил внедорожник спокойно, без форсажей и дрифтов, выруливая на дорогу к Тирасполю.

Как всегда, оказываясь в Новороссии, Яков испытывал громадное облегчение, граничившее в полной опустошенностью – весь напряг, все опасности оставались на европейском берегу, их словно смывало прутовской водичкой.

Пассажиры тоже сидели притихшие, даже так – пришибленные, с трудом осознавая, что переживаниям их, тревогам и страхам пришел конец.

Да, впереди их ждали дежурные администраторы из службы иммиграции, но все эти формальности нервы не трепали – беженцев из Европы принимали без проблем. Не из Африки, чай.

Не доезжая Тирасполя, остановились в мотеле «Эксотал».

Шел десятый час вечера, так что все шустренько помылись с дороги, быстренько перекусили и завалились спать.

Утром Лот распрощался со счастливым семейством.