Наличие этих безобидных и детских мелочей заставило Брайена не на шутку рассердиться. Его в принципе раздражало, когда кто-то пытался уподобиться, пусть и в шутку, злейшим врагам человечества, но в сложившейся ситуации подобные аксессуары становились совсем уже неуместными. Доигралась в волка, да? Будет теперь доказывать, что она человек. И не факт, что ей кто-то поверит. Люди по ночам в лесах за городом не шастают, особенно в непосредственной близости от сожранных волками трупов.

— Сними это, — бросил Брайен, поймав на себе одновременно два взгляда: удивленный обернувшегося на мгновение Марка и испуганный сквозь завесу спутанных волос. Девчонка замотала головой.

— Что за детский сад, — раздражённо рыкнул Брайен, шагая к девушке и небрежным движением убирая фонарик в карман, чтобы освободить руку. Марк не препятствовал, а бродяга была слишком напугана, чтобы сопротивляться, хотя патрульный и заметил её странное дёрганное движение, похожее на подавленную попытку отстраниться. Протянув руку, он сорвал ободок с головы девушки. Она вскрикнула: украшение запуталось в волосах и резкое движение причинило боль. Не совладав с собой, девушка всё-таки отшатнулась, а Брайен невольно вскинул пистолет, остановив себя за мгновение до выстрела.

То, что он видел, было невозможно. Брайен крепче сжал в руке погнувшийся металлический ободок, переводя растерянный взгляд с него на застывшую в паре шагов от патрульных девушку.

Волчьи уши не были частью украшения. Брайен отчётливо видел, как одно из них шевельнулось, видел, как подрагивает хвост, как он сдвигается в сторону, будто девушка пытается спрятать его за своей ногой, как…

— Что за чертовщина? — выдохнул Брайен.

— Понятия не имею, — даже в обычно бесстрастном голосе его напарника явно звучали нотки удивления. Всё выглядело так, будто они столкнулись с тем, чего существовать не должно. Это наверняка должен был быть какой-то фокус, шутка, трюк. Полуволков не существует, истории о волках, застывших на середине превращения — ложь, оборотень либо волк, либо человек, превращение длится максимум несколько секунд и ничто не в состоянии остановить его на середине. Те, кто говорят иначе — сумасшедшие. Так и какого тогда чёрта?!

— Котёнок не чертовщина, — тихо отозвалась девушка, поджимая хвост. Глядя, как непринуждённо шевелится то, что выглядело в сочетании с человеческим телом так чужеродно, Брайен почувствовал что-то вроде страха.

— Что? — речь бродяги оказалась такой бессвязной, что он решил, что ослышался.

— Котёнок не чертовщина, — повторила девушка. — Котёнок не сделала плохо.

— Не сделала плохо?! — рявкнул Брайен, приблизившись к девушке и, схватив её за подбородок, вынудил поднять и повернуть в сторону голову. Грубо отбросив в сторону волосы, мужчина убедился в том, что человеческих ушей у девушки нет. Ни намёка на то, что они должны быть.

От прикосновения к ней Брайену вдруг стало мерзко, будто он вляпался рукой в прогнившую тухлятину. Вдобавок ко всему, от девушки действительно несло немытым телом и мокрой шерстью.

— Брайен, не распускай руки, — бросил мужчине Марк, подходя ближе. — Ты арестована по подозрению в убийстве и принадлежности к виду оборотней, — отчеканил он, обращаясь к девушке. — При попытке сопротивления или побега мы применим силу.

Но бродяга не сопротивлялась, молча позволив патрульным защёлкнуть наручники у неё на запястьях. Брайен даже не был удивлён тому, что девушка вновь пискнула от боли, когда серебро соприкоснулось с её кожей. Она дёрнулась, пытаясь как-то уменьшить неприятные ощущения, но мужчина не дал ей времени разобраться с этим, подтолкнув в спину и приказав следовать за уже начавшим двигаться Марком.

К сожалению Брайена, аллергическая реакция на серебро уже двадцать лет как была признана недостаточным обоснованием для установления видовой принадлежности — раньше при первых же симптомах непереносимости этого металла объявляли оборотнем и убивали.

Сейчас же требовали других проверок и доказательств.

Возвращаясь на поляну, где они оставили третьего члена их группы, Брайен молча смотрел в спину странной девушке, каждое мгновение ожидая, что она выкинет что-то. В том, что она способна обернуться волком он не сомневался, а лёгкость, с которой она пошла с ними, не попытавшись убедить патрульных в том, что она человек, настораживала. С другой стороны, кто бы поверил ей после того, как выяснилось, что у неё волчьи уши и хвост?!

Они молчали всю дорогу, только девчонка иногда слабо всхлипывала, каждый раз вызывая в Брайене сожаление о том, что он не может пристрелить её прямо сейчас.

Оборотень, ошибка эволюции, злейший враг человечества. Что важнее, злейший его, Брайена Уэйда, враг. Думая об этом, каждый раз он чувствовал, как его сердце наполняется ненавистью, ослабить которую могла только ещё одна волчья смерть от его рук. А вынужденное бездействие всегда раздражало его.

Когда они вернулись на поляну, там уже было полно народу. Марк выключил свой фонарик, потому что вокруг и так было светло, как днём, к тому же и небо уже серело, готовясь встретить рассвет.

Девушка из группы патрульных со скучающим видом болталась неподалёку вместе со своей собакой, видимо, отогнанная в сторону специалистами. Заметив возвращение своих товарищей, она лениво подошла ближе.

— Что тут у вас? — зевнув, полюбопытствовала она.

— Подозреваемая, будем проверять, — пожал плечами Марк, заразившийся зевотой.

— Жаль, — буркнула Эрсель.

— У тебя такой разочарованный вид, как будто тебе не терпелось пристрелить её прямо здесь, — фыркнул Брайен, мысленно признавая, что он целиком и полностью разделяет её желание. Пожалуй, только Марку действительно было всё равно, из них троих он всегда был самым хладнокровным и терпеливым.

Бродяжка же, услышав слова Брайена, странно дёрнулась, будто снова с трудом подавив желание броситься наутёк. С того момента, как они вышли на поляну, девушка заметно занервничала, едва не споткнулась на ровном месте, постоянно нервно оглядывалась, прижимала уши к голове и всё сильнее поджимала хвост, шерсть на котором стояла дыбом.

— Экспертизы, допросы, возня с бумажками… — перечисляя, Эрсель скользила пристальным взглядом по задержанной, и Брайену удалось поймать момент, когда глаза патрульной удивлённо округлились, а сама она невольно потянулась за оружием, отступая на шаг.

— Что у неё на голове? — прошипела она.

— Уши, — лаконично отозвался Марк. — А теперь, если вы не против, я предпочёл бы всё-таки доставить её в отделение, отчитаться перед Тортилой и пойти спать. От нас ничего не требуется?

Эрсель, к которой был обращён вопрос, всё ещё не могла отвести взгляда от странной девушки. Брайен чувствовал, что на языке у неё вертится множество вопросов и примерно столько же ругательств, но патрульная совладала с собой, всё-таки ответив товарищу:

— Я рассказала всё Бэю, но они, как обычно, нашли гораздо больше полезной информации рядом с трупом, пока я формулировала мысли. Потом Бэй высказал мне своё недовольство, мол, мы тут натоптали… тоже ничего необычного, в общем-то. Оперативники тут больше не нужны, мы с чистой совестью можем идти.

— Тогда вперёд, не будем им мешать, — отозвался Брайен, которого перспектива выбраться наконец из холодного сырого леса очень и очень воодушевляла, несмотря на перспективу сразу после этого отчитываться перед начальницей. По тропинке, ведущей к машине, мужчина пробирался с явным воодушевлением, чего нельзя было сказать о задержанной девушке. Прижимая к груди раненую руку, она едва переставляла ноги, спотыкаясь настолько часто, что в конце концов Эрсель прикрикнула на неё, пообещав снова спустить собаку для придания ускорения.

Впрочем, хорошо знавший девушку Брайен понимал, что вряд ли она исполнит свою угрозу. Тем не менее, они действительно стали двигаться быстрее, и, выйдя наконец к дороге, Брайен почувствовал странное облегчение.

Впрочем, расслабляться было рано. Всё явно ещё только начиналось.