Каждый раз, находясь посреди водоема, убеждаешь себя, что нет причин для тревог. Думаешь, ну вот, сейчас все будет хорошо, как всесильный страх с легкостью сметает все барьеры силы воли. Сознание затягивает в зловещий омут, и сопротивление бесполезно.

Нужно срочно унять дрожь, иначе заметит Гай: он двигается позади и все может видеть. А если обернется Лияна? Какой ужас!

Впереди мрачной стеной показался тростник, стала вырисовываться береговая линия. Дно резко пошло вверх, и плечи словно освободились от тисков.

Дива обнаружила просвет в плотном тростнике, и вскоре копыта Борга ступили на сушу. Дрожь еще не унималась некоторое время. Вскоре она осталась лишь в кончиках пальцев, как напоминание о только что пережитом кошмаре. Нужно аккуратно намекнуть Лияне, что не стоит дальше углубляться в эту территорию. А, может, не следует намеков? Возможно, мы уже возвращаемся.

Туман мешал ориентироваться. Как тут определишь стороны горизонта, когда все такое однообразное!..

Вскоре показалось светило и начало быстро подниматься по небосводу. Оно вышло позади справа по ходу нашего движения. Это свидетельствовало о том, что мы уже направляемся на северо-запад к границе водного края со степью. Туман постепенно рассеивался. Поднявшийся ветерок разорвал остатки пелены. Веселое щебетание птиц окончательно развеяло мрачные мысли.

Вскоре встретилось первое знакомое место – небольшая поляна с тремя пышными кустами, окруженная со всех сторон водой и соединенная с другой частью твердой поверхности лишь узкой полоской суши. Год назад, блуждая в поисках выхода из этой болотистой местности, меня здесь угораздило попасть в тупик. Тогда пришлось повернуть обратно. Сейчас же эта поляна стала точным ориентиром к цели нашего пути.

Лошадей решили оставить поодаль от места ожидаемого появления человека. Тростник хорошо их скрывал со всех сторон – за животных можно было не беспокоиться. Сами они несколько приободрились, радуясь, что хотя бы какое-то время не придется пробираться по мокроте.

Суши здесь уже было гораздо больше, чем воды, и проблем с передвижением на своих двоих от одной полянки к другой не возникало.

Место моего появления в этом мире удалось опознать быстро, несмотря на сменившуюся за год растительность. К этой площадке с одной стороны подходила стоячая вода, с других, по мере снижения уровня почвы, сушу плотно обступал тростник.

– Это точно то самое место? – поинтересовался Гай, когда мы пробрались сквозь густые заросли, проделав в них небольшой просвет.

– Да, здесь я пришел в себя год назад, – подтвердил я, указав на ровный ковер невысокой травы рядом с маленьким бугорком.

На этой кочке пестрели россыпи мелких камней, отчасти покрытые зеленым мхом – первое, что открылось моему взору в этом мире, когда сознание вернулось.

Мы отошли от примечательного возвышения на три десятка шагов.

– Ближе подходить не стоит, – прокомментировала Лияна.

В Иллаите, главном поселении дивьих лесов, откуда мы вышли в поход, нас хорошо проинструктировали. Появление в этом мире человека происходит ближе к полудню, либо немногим позже. Мне трудно оценить, в какой момент сам переместился сюда относительно местного времени, и как долго пришлось тут проваляться без сознания. Сейчас до середины дня еще следовало подождать.

Если человек действительно здесь появится, то ему можно только позавидовать. Его встретят, расскажут, куда попал, накормят и будут охранять, о чем я в свою бытность даже и не мечтал.

По рассказам Лияны и других знакомых мне еще повезло остаться в живых. Многие перемещенные в этот мир люди вскоре погибали от хищников или ядовитых растений. Это сейчас нам не докучают местные животные. От дивы исходят определенные эманации нишати, и в небольшом радиусе мелкие любители сырого мяса и кровососы нам не страшны. Тогда же, год назад, лишь нахождение в постоянном движении спасало меня от смерти.

Если прибывшему все же удавалось избежать такой гибели, ему грозила другая опасность. Вагры последние годы целенаправленно истребляли людей. Эти полудикие создания не гнушались убийствами и других разумных, но к представителям иного мира у них почему-то сложилось особое отношение.

И почему эти степняки так рассвирепели именно сейчас, ближе ко дню появления человека с особыми способностями? За год, проведенный в этом мире, ничего такого, что могло указывать на признаки опасности, упоминаемой в древнем предании, заметить не удалось. Но должны же быть причины такому поведению вагров.

– Что за напасть надвигается на мир, Гай? – начал я, пользуясь выпавшей свободной минуткой.

О существовании секретного манускрипта мне поведали лишь перед самым походом. Сборы проходили сумбурно – много времени ушло на переделку пистолета под некую разновидность пугача. На привалах и вынужденных остановках я не решался отвлекать своих спутников излишними расспросами. В результате так и не получилось вникнуть в детали предания.

– Ты про предсказание? – прокряхтел Гай.

Он нехотя отложил в сторону топор и меч, остроту которых успел проверить уже не один раз, и заметил:

– Об этом лучше спросить нашу лесную жительницу. Это же их предание.

– Я мало чем могу прояснить ситуацию, – отозвалась Лияна. – Мы, дивы, тоже не понимаем, что нас ждет впереди. В манускрипте написано, что человек должен помочь преодолеть угрозу наступления тьмы.

– Нас накроет темнота? – предположил я.

– Не совсем так, – наша спутница нахмурила лоб в раздумьях. – Мы не смогли подобрать более подходящий термин при переводе. Тьма, а точнее то дивье слово, что используется в предании, может означать нечто большое и опасное, близкое к понятию «несметные полчища». Общий язык беден в сравнении с нашим дивьим. Трудно бывает правильно перевести наш обычный разговор, а древние письмена – и подавно.

В этом мире, если собеседники являются представителями разных видов разумных, то обычно используют так называемый общий язык. В походе мы общаемся именно на нем.

Различие между языками здесь куда значительнее, чем на Земле. Обусловлено это не только культурными особенностями и обособленностью проживания, но и, что немаловажно, строением голосового аппарата. Многие звуки и их сочетания у одних разумных попросту недоступны другим. В такой ситуации учить язык другого народа подчас вообще невозможно.

Я, например, хоть и прожил в дивьем лесу почти год, но даже не пытался разговаривать на их языке, таком певучем и обладающем притягательной красотой. Знаю лишь несколько слов, которые не в состоянии правильно выговорить.

Лесной народ никогда не согласится даже незначительно упростить свою речь в угоду возможности ее использования остальными. Другие разумные также бережно относятся к своим языкам.

В результате долгого сосуществования разных видов разумных образовался общий язык, доступный всем. Он не отличается богатством и разнообразием слов, но свою функцию межвидового общения выполняет хорошо.

– А что именно произошло три тысячи лет назад? – продолжил я расспросы, заметив, что мои собеседники охотно поддерживают разговор.

– Не три тысячи. Фактически все произошло еще на две – три сотни лет раньше, – уточнил Гай. – Что именно случилось в те далекие годы доподлинно неизвестно. Тогда разумных в нашем мире стало очень мало. Мы, чуди, превратились почти в дикарей и несколько сотен лет даже не знали о том, что дивы выжили. Первых степных жителей увидели еще позже, где-то через тысячу лет – их остатки проживали далеко на севере и долгое время не показывались в других землях.

– Что же все-таки нам всем угрожает? – не унимался я.

– Если под тьмой подразумеваются несметные полчища, то это очень похоже на нашествие степняков. Когда начнется война, и их орды пройдутся по нашим землям, выживут лишь немногие чýди и дивы, если, конечно, нам не поможет человек с особыми способностями, – подытожил горец.

Светило все ближе подбиралось к своей наивысшей точки на небосводе и палило нещадно. Воздух наполнился влагой, дышать стало заметно труднее. Клонило ко сну.