– Света, ради бога! Ты меня хорошо знаешь. Если ты в этом плане Березкина, то я вообще Дубовкина. И не это им от нас надо. Они из себя строят светских львов и хотят, чтобы их окружали такие же дамы. Я для этой роли не гожусь!

Березкина некоторое время согласно кивала головой. Потом сказала:

– Ой, Лора, надо дергать отсюда, надо дергать.

– Куда дергать?

– На Камчатку, Лора. Я все-таки уеду со своим Валерой. Какой бы он ни был старый и лысый, а лучшего не найти. Лучшее дерьмо – это свое дерьмо.

– Смотри, тебе видней. Я по дерьму не такая специалистка.

– Ты тоже, Лора, выходи за своего Женечку. И кати с ним куда-нибудь подальше, где тебя никто не знает.

– Нет уж, я как-нибудь здесь перебьюсь.

– Не перебьешься, Лора! Здесь тебя перебьют. Думаешь, эта морда так и оставит тебя в покое? Или твой журналист тебя защитит?

Глаза Ларисы вспыхнули.

– Света, я сама в состоянии защитить себя!

Березкина в недоумении посмотрела на подругу. Потом сокрушенно покачала головой.

– Лора, у меня это уже было. Я тоже влюблялась. Но, слава богу, уже давно. Уже не стыдно вспомнить.

Последнее замечание задело Ларису.

– Света, – произнесла она отчетливо и уверенно, – мне никогда не будет стыдно того, что я сейчас переживаю с этим человеком! Никогда! И мне плевать на то, как это называется, любовь это или не любовь! Я хочу его видеть! Мне нужно его видеть! И никакие Мишеньки, никакие Женечки, никакие кулаки, никакие замужества меня сейчас не остановят! Мне от него ничего не надо. Ничего! Просто хочу его видеть. Видеть, чтобы почувствовать себя полноценным человеком, черт возьми! Я не хочу за него замуж! Я не думаю о том, сколько протянутся наши отношения. Я даже уверена, что они протянутся недолго. Почему-то уверена в этом, и все. Но мне его надо видеть. Сегодня. Ты это понимаешь?

Березкина с сочувствием кивала.

– Понимаю, понимаю…

В это время распахнулась дверь, и в комнату впорхнула сияющая Наташа.

– Ну как, девочки? – воскликнула она, представляя на обозрение новую прическу.

Березкина кинула на нее короткий взгляд и неожиданно просветлела.

– Прекрасно, Русина, прекрасно! Только демонстрировать прическу эту надо не здесь.

– А где же? – последовал естественный вопрос.

– Такую прическу надо демонстрировать в приличном ресторане и в солидной компании.

– Не знаю, как насчет ресторана, но с компанией у меня порядок…

– А я знаю, как насчет ресторана! Ты в него попадешь через два часа, если, конечно, до этого не уедешь на «Москвиче» в посадку.

– Ой, девочки, вы меня с собой берете?!

– Посмотрим еще на твое поведение, – значительно произнесла Березкина.

Наташа, зная всю несерьезность белокурой подруги, посмотрела на Ларису. Та поднялась и неожиданно сказала:

– Я пошла звонить.

И вышла.

– Она сегодня не может, – сказала Березкина. – Все шоколадки нам на двоих.

– Слушай, а что за мальчики будут? Я их знаю? – спросила Наташа.

– Нет. Но хорошие мальчики. Большие.

– Ой, слушай, а это удобно? Они меня не знают.

– Удобно, Русина, удобно. Это удобно, что они тебя не знают.

Наташа озадачилась.

– Ну а что же мне с этим делать?.. Он же приедет к семи…

– К семи? А эти на пять минут раньше. Так что не переживай.

– Нет, но…

– Он с женой еще не развелся?

– Не-ет…

– Ну вот и скажи ему, пусть лучше разводом займется. Больше толку будет. С ними надо пожестче, Наташенька. Пусть еще побегает – больше любить будет. А ты тем временем не упускай случая, глубже познавай их подлую сущность. Учись держать себя с ними, изучай их повадки. И тогда мужья от тебя не будут уходить.

– Ты права, Света. Ты права.

– Еще бы! – невесело улыбнулась Света.

Телефонный автомат находился прямо у здания парикмахерской. Лариса не стала пользоваться служебным аппаратом только из-за того, чтобы лишить дамский коллектив определенного удовольствия.

Она набрала номер и в неожиданно возникшем волнении слизнула с губ помаду.

– Да, слушаю, – прозвучал его голос.

– Привет! – сказала она. – Это я.

– Привет! Уже два дня, как я не вижу тебя.

– У меня же ребенок…

– Понятно. Как дела?

– Нормально. А у тебя? Чем занимаешься?

– Ничем. Жду.

– Кого?

– Не кого, а что! То, что можешь принести только ты и только в себе.

– Правда?

– Да, правда.

– А я вот как раз не знаю, чем заняться. И работы уже нет, и дома сегодня вроде бы особо делать нечего. Думаю, кого бы мне навестить.

– Я жду тебя.

– Хорошо… Пока.

Она повесила трубку. Потом закрыла глаза, сделала глубокий вдох и на секунду замерла. Его голос все еще звучал в ней, и от этого звучания сладкие мурашки перебирались из груди куда-то в низ живота.

Пока Лариса приходит в себя, потом придает себе соответствующий случаю вид, а затем почти через весь город едет к Соболеву, мы выкроим время и еще раз заглянем на «Башню», чтобы не упустить из виду нашего великолепного героя.

Корбут с Борей все еще сидели тут. Их затянувшаяся беседа уже охватила все возможные и невозможные пути увеличения первоначального капитала. Старая формула «деньги плывут к деньгам», которую Боря сейчас не уставал повторять, кружила голову Корбуту.

– Пойми, Сережа, – внушал практичный Боря, – деньги всегда плывут к деньгам, всегда! Даже Маркс с этим не спорил. Вспомни: деньги – товар – деньги! И вторые деньги – это уже большие деньги. Сейчас главное – сделать бабки! Кто их сделает, тот и будет наверху. У того будут и рестораны, и театры. А пока вся твоя благонамеренность – это только мечта идиота. Я тебе еще раз повторяю: ты свой кабак не вытянешь! Тебе твоего кредита не хватит! Тебя схавают, Сережа! Схавают еще до того, как ты заработаешь первый рубль!

Такие слова задевали честолюбие Корбута, и он упрямо твердил:

– Боря, не надо меня принимать за идиота. У меня все рассчитано профессионально. У меня работают профессионалы. Притом бесплатно.

– Сережа, бесплатно могут работать только дураки, но не профессионалы. К тому же я видел твоих профессионалов.

– Да я тебе не за них говорю. Ты же не знаешь, кто мне делал калькуляцию, считал смету!

– Мне это и знать неинтересно. Я вижу, как у тебя идут дела. А они идут так, что радоваться нечему, надо уже плакать.

– Боря, я не из тех, кто плачет. Ты меня плохо знаешь.

– Это неважно. Даже если бы я знал тебя лучше, чем самого себя, я все равно бы сказал: Сережа, ты занялся не тем делом! Я бы на твоем месте заштукатурил тот подвал, поставил скамейки, два телевизора и уже давно там показывал видеофильмы. Я пропускал бы по сто человек за сеанс. И в день имел бы две-три сотни чистыми! А чистые деньги на руках – это уже оборот! Надо крутиться, Сережа, крутиться! И притом очень быстро, чтобы тебя не опередили.

Но Сережа его не слушал.

– Боря, Боря!.. Эти мелкие замашки не для меня. Все это я уже прошел.

– Ну что ты прошел? Что ты прошел? Занимался подпольным бизнесом или городским снабжением? Ты же был комсоргом на заводе, Сережа! Я же знаю.

– А я этого и не скрываю, – нисколько не смутившись, сказал Корбут. – Я научился разбираться в людях так, как ни один подпольный бизнесмен никогда не научится.

– И за это тебе будут платить?

– Это поможет мне добиться цели. А тебя с твоим видаком через месяц прикроют. Ты уже полгода крутишь свои видаки, но что-то я не вижу у тебя даже «Запорожца»!

– Сереженька, здесь мне не нужен и «Мерседес»! Как раз через месяц я уже буду на своей исторической родине. И мне, честно говоря, будет глубоко плевать на все, что здесь происходит.

– Я это знаю, Боря. Поэтому я больше слушаю тех, кто остается здесь.

– И совершенно напрасно! Это глупо, чего я от тебя никак не ожидал! Умный слушает тех, кто уезжает, потому что у них в тебе нет никакой корысти. А все остающиеся остаются в одной банке, как пауки. Так что слушай меня. А я тебе говорю: Сережа, делай деньги, пока есть возможность. Потому что строить свой кабак по-настоящему ты сможешь не раньше как через год, когда у тебя на руках будет сто штук. Это первое. А второе то, что за это время ты познакомишься с людьми.