Он крепко прижал руки к коленям в надежде ослабить в них дрожь. Догадки, пришедшие ему в голову, изрядно расшатали и без того испаряющееся самообладание. «Нет, нет! Я не мог так глупо попасться! Нет! Только не я! Здесь есть что-то другое, чувствую! Точно знаю!.. Если бы… Если всё так и меня похитили, то зачем оставлять телефон? И руки не связаны… И ноги тоже… Я же спал… Проснулся, и вот… Что вот? Что?! Дэйм, о чем ты вообще думал, когда решил привести ее к себе?! Ты идиот, Дэйм! Полный идиот! Похотливый придурок! Она же была там неспроста, и ты об этом знал! Конечно же! За ней следил не только ты, но и те, на кого она работает! Как? Как ты мог совершить настолько непростительную ошибку?! – всё больше злился на себя Дэйм. – Надо вспомнить абсолютно всё… до мелочей! Только так! Начну заново… Эта девушка… Я четко помню, как припарковал машину и поднялся с ней на лифте… Да-да, точно! Запах пряностей… Сладковатый, приторный… Карамель… Может, ваниль… или всё вместе. Зачем мне это? Что за глупости лезут в голову?! Как? Каким образом я попался – вот что главное! Это пытка… Точно! Да, пытка! О господи, меня бросили к змеям! Что мне теперь делать?! Они решили преподать мне самый жестокий урок! Это месть!.. Только так! Но как им удалось выследить меня, как?!» – роились в голове беспорядочно зарождавшиеся, наполненные ужасом мысли, сутью каждой из которых были вопросы, на которые он боялся ответить.

– Куда ты лезешь?! – ощутив очередное шевеление на шее, забывшись, пронзительным голосом нарушил свое молчание Дэйм. – Помогите! Боже, ты же знаешь, что единственное, чего я боюсь на свете, – это змеи! – прошептал он, будучи во власти смертельного страха.

Только Дэйм подался вперед, чтобы остановить леденящее кровь прикосновение, как яростное желание сорваться с места сразу же парализовалось тем самым чутьем, которое и вызвало его появление. Он не смог шевельнуться. Всепоглощающий ужас сковал его в своем царстве. «Тише, Дэйм, не двигайся! Не вздумай даже! Мы же договорились, вспомни… Эти твари должны поверить в то, что ты неживой. Только это может спасти тебя, не забывай!» – шептал ему он, пробиваясь через сводящее с ума непрерывное, бесконечное шипение. Страх вселился в него и начал управлять им. Он отвлек и направил того, потерявшегося внутри Дэйма, маленького, съежившегося, бросающегося из одного угла в другой, слепого человека к мыслям о минувшей ночи. «Думай о другом! Начни сначала! Да… Девушка… Она привела с собой парня, который дал мне тот пластиковый пакет с белым порошком… Я заплатил… Он ушел, а она согласилась пойти со мной… Смуглая красотка с волнистыми волосами и крупными серьгами в ушах… Мы пришли ко мне… Сначала она зашла в ванную… И?.. Что дальше? Дэйм, припомни! Нет… В голову ничего не приходит! Будто отшибло… Но должно быть что-то еще! Связь… Ну же, Дэйм, давай! Но я осторожен всегда, даже когда пьян. По-другому мне просто не выжить!.. Что там могло произойти?.. – мучительно старался вспомнить он. – Ах да! Она поднесла мне бокал с виски!.. Я… я выпил!..» – удалось наконец-то ему частично восстановить картину произошедшего в памяти.

Сознание, незаметно для него самого, покидало его на какие-то промежутки времени, заставляя забыться. Это было подобно провалам в памяти, кратковременным, схожим с поверхностной и в то же время мучительной дремотой, что находит на человека в моменты нервного перенапряжения.

Вдруг – короткий сигнал… вспышка красного цвета… Удивление, непонимание, ужас и то конечное состояние, в котором он остался после… Последняя эмоция… Она вынырнула из темноты, заставив Дэйма ощутить себя в полном, беззащитном одиночестве. Вспышка перед глазами начала бледнеть… Слабеющее восприятие настоящего… Он резко вздохнул, когда почувствовал липкое мертвенно-холодное ползание вокруг шеи, и застыл там же, на стадии заполнения легких воздухом. Шипящая слепота, проникнув в его разум, поглотила мысли… Беспросветный мрак постепенно превратился в густой белый клубящийся пар. Перестав что-либо осознавать, Дэйм провалился в его гущу и растворился…

Он облегченно выдохнул. Сладкая дремота постепенно покидала его, ускоряя процесс пробуждения. По привычке Дэйм потерся щекой о подушку (как он себе представлял), которая почему-то заскрипела и распалась на мельчайшие сухие крупинки. Это непредвиденное необычное ощущение побудило его открыть глаза, но как только он сделал это, яркий свет ворвался в них обжигающей волной, заставив его прикрыть лицо руками. Сердце Дэйма снова заколотилось в частом ритме. Он сразу же вспомнил состояние, в котором пребывал совершенно недавно, и замер, чтобы понять, продолжается ли оно. Нет, никакого шевеления на теле… Скорее жарко, чем холодно. Стараясь быть предельно медленным в движениях, он отвел руки от лица и приоткрыл глаза.

– Я… Я вижу! Песок… – тихо произнес Дэйм, уставившись на желто- золотистую поверхность земли. – Змеи… Их нет! – вскочив на ноги, удивленно вскричал он и начал осматривать руки, ноги, осторожно оглядываться по сторонам. – Но где я? Что происходит?! Господи, разве всё это было не сном?! – Дэйм помотал головой, словно пытаясь избавиться от реальности, в которой так внезапно оказался. – Я в пустыне?! – то ли констатировал факт, то ли обратился он с вопросом к той самой реальности. – Пустыня? Реально?! – с глубоким изумлением на лице снова воскликнул он. – Как?! Как я мог тут оказаться?! Что за дьявольская шутка?!

Вспомнив, он быстро засунул руки в карманы брюк и вытащил мобильный телефон.

– Давай же, давай, – трясясь от нетерпения, попытался Дэйм включить его. – Пусть повезет, пусть! Один раз в жизни! Хотя бы раз в жизни окажись в нужное время заряженным! – гневно закричал он.

Упорно держа указательный палец на небольшой продолговатой кнопке на корпусе справа, он словно пытался силой собственной энергии заставить устройство включиться. Так и не добившись своего, швырнул телефон на песок.

– Заряжай же его вовремя, идиот! Ты тупо попался! Придурок! Они выкинули тебя в пустыню, как собаку! Как?! Как ты не смог понять, что это ловушка?! Наркоманка, которая приняла дозу еще там, в баре, развела тебя как последнего лоха! – яростно выпалил он, обращаясь к себе же.

Кругом был лишь песок – и больше ничего. От отчаяния Дэйм упал на колени и схватился за голову. Но, вскоре поняв, что смысла в этом никакого нет, смиренно поднялся на ноги и зашагал в неизвестном направлении. Бугристый местами, песчаный ковер изматывал его, но он шел и шел… Солнце припекало, песок искрился… Упорное продвижение по пустыне не приводило ни к какому результату. Дэйму начало казаться, что он ходит по какому-то кругу, что вот-вот – и ему придется наткнуться на свои же следы, оставленные час или полтора назад.

Он остановился. Еще раз обвел взглядом тот круг, который мысленно начертил вокруг себя. Отчаяние снова переросло в паническую атаку. Дэйм побежал вперед. Застыл на месте, посмотрел наверх, снова по сторонам. Отбежал назад. Снова побежал, уже не понимая, вперед ли он бежит, вправо или влево… Кругом не было ни одного ориентира! Искрящийся золотыми крупинками внутри, нагревающийся песок – и больше ничего! Где они были, те границы, которыми человек обозначает себя внутри свободного от всего пространства? Те, которые нужны для того, чтобы четко следовать намеченному пути? Границы просто отсутствовали! Они исчезли, испарились, растворились… А возможно, что их и не было никогда…

Дэйм проделал достаточно большой путь. Он начал бежать, как сумасшедший, и бежал до тех пор, пока не упал от измождения и не забыл про паническую атаку. Но теперь его мысли зациклились на другом… Как только он ощущал на своей коже хоть малейшее количество пота, тот незамедлительно испарялся. Будто законы пустыни опровергали всё, что могло иметь в своем составе божественное сочетание двух атомов водорода и одного атома кислорода. Дэйм уже изнемогал от жажды больше, чем от накопленных за последние несколько часов эмоций. Удивление, страх, ужас, беспомощность, мимолетная радость, отчаяние, негодование, гнев – все эти переживания уступили место самой главной из потребностей абсолютно всех живых, полуживых и даже не совсем живых существ – желанию впитать в себя чудесный эликсир, который назывался водой, ведь жаркий воздух обжигал Дэйма как снаружи, так и изнутри. Каждый новый вдох причинял ему неимоверные страдания, высушивая горло так, что он не мог уже глотнуть.