Цунаде никогда не была трусихой, но в этот миг, страх держит её за горло….Плечи снова напрягаются, стоит только вспомнить обо всех своих скелетах в шкафу…

Она не поймёт. Она будет смотреть на меня с разочарованием, жалостью, как другие… Не хочу…

— Расскажи, что тебя гложет, Цунаде… Я пойму, всегда понимала, ты же знаешь, — подруга говорит тихо, заботливо гладит по плечу. Юки Сама — тёплая, как мягкое домашнее одеяло, и в тоже время, щит, готовый, закрыть от всех преград.

Так, ведь и должно быть в настоящей дружбе, ведь так? Спокойно, без ядовитого чувства, что разрывает на куски…

Но с Орочимару теперь никогда не бывает просто, а ведь он был её другом очень долгое время…. Когда они перешли эту грань, когда они позволили себя всё сломать? От этой параллели просто невыносимо. В жизни Цунаде больше нет ничего стабильного… Нет уверенности, даже в собственных убеждениях.

— Я расскажу, но не сейчас, ладно? Дай мне время, я ещё не готова… — она не врёт, говорит честно, зная, что Юки никогда не выдаст её секретов и будет ждать сколько нужно.

— Хорошо.

Они обмениваются улыбками. В глазах Юки искрящая тревога, а в глазах Цунаде полная обреченность. Её надлом не должны видеть окружающее, но, похоже, его невозможно скрыть даже с помощью дорогого кимоно.

Ей нужно быть сильной. Нужно держать себя в руках. Не ради себя, но хотя бы ради Конохи и тех, кого она поклялась защищать.

— Где твой брат? Почему мелкий засранец не пришёл повидаться со своей анэсан*? — Сенджу переводит тему, а наследственная принцесса смеётся.

— Он не от мира сего, ты же знаешь… Снова закрылся в своей лаборатории и что-то химичит. Слуги не смогли до него достучаться, чтобы сообщить, что вы прибыли.

— Я зайду к нему позже, у меня есть к нему дело, которое точно его заинтересует.

— Мне стоит начать беспокоится? — девушка задумчиво хмурит лоб, в то время, как губы Цунаде пронзает злорадная улыбка.

— Кто знает, Юки Сама… Кто знает…- Сенджу смеется, внезапно толкая подругу в воду, та не привыкшая оставаться в долгу, резко тянет Цунаде за лодыжку, и они обе оказываются в прохладной воде. Плевать на дорогие ткани, на то, что обе в чересчур официальных нарядах, и что потом снова придется переодеваться. Приводить себя в порядок.

Сейчас не хочется думать о последствиях… Цунаде впервые за долгое время отпускает себя, позволяет себе смеяться, брызгаться, как малый ребенок.

Жаль, что счастье слишком быстротечно… И эта иллюзия гармонии разрушается вместе со звуком мужского голоса.

— Мне стоит напоминать вам двоим, что до собрания, где будут все важные фигуры, осталось всего два часа? — Орочимару скрещивает руки на груди, он тоже уже переоделся в официальные одежды. Лазурно-серый был ему к лицу. Цунаде первый раз увидела как напарник собрал половину своей темной шевелюры в маленький хвостик сзади.

Их взгляды пересекаются, как две молнии во время штурма.

Орочимару не разделяет её запала, не ведётся на провокацию. Он делает несколько шагов вперёд, подходя к краю мостика. Его гримаса на лице непроницаема. В такие моменты, когда он смотрит так, у Цунаде неприятная дрожь по коже. Некоторые демоны внутри него настолько темные и кровожадные, что ей не под силу их обуздать.

— Нам нужно поговорить, — в интонации его голоса проскальзывает сталь. Она знает этот тон… Именно так он говорит, когда они остаются за закрытыми дверями, когда больше не нужно притворяться… Но сейчас другие обстоятельства. И Цунаде наблюдает за ним и просто не может понять, что происходит. Он злится, она чувствует это в каждом его движении.

Почему? Что не так?

— Обязательно сейчас? Мне нужно переодеться.

— Потом будет поздно.

— Подожди до рассвета.

— Нет. Мы поговорим прямо сейчас…- говорит он с нажимом. Орочимару не двигается с места, но создается ощущение, что ещё немного и он будет готов придушить кого угодно голыми руками.

Цунаде хорошо читает язык его тела, слишком чутко ощущает каждый исходящий импульс от юноши. Ей не нужны публичные сцены… Ей нужно быть в трезвом уме, чтобы всё, что она задумала, наконец, получилось.

Наследная принцесса не вмешивается, не встревает в разговор, но смотрит на Цунаде с очевидным вопросом в глазах. Сенджу спокойно кивает головой и обращается к подруге:

— Всё в порядке. Ты можешь идти, скоро увидимся.

— Хорошо, — Юки Сама не спорит, только напоследок одаривает Орочимару пронзительным взглядом, как у хищника, и он прекрасно понимает, что она хотела сказать ему этим жестом. Слишком проницательная для своих лет. Она никогда ему не нравилась, именно из-за этого назойливого умения читать других людей, как раскрытые книги.

— Чего ты хочешь? — Цунаде не спешит вылезать из воды, на бледной шее прозрачные бусы из капель, сверкающие на солнцепеке ярче любых бриллиантов.

Ткань пудрового цвета незаметным жестом спустилась с женского плеча. Цунаде красива в своей откровенности. В своей небрежности и искусанных губах.

Орочимару зависает на мгновение, но не подаёт виду. Молчит, дожидаясь, когда янтарные омуты снова посмотрят на него.

— Это ты мне скажи, — он достает из рукава черный свиток, перевязанный алой лентой.

Расслабленное выражение на женском лице сменяется неприятным изумлением, а во взгляде горит алая ярость.

— Ты не мог… Какого черта?

Мог…ещё как мог…сукин сын…

Комментарий к Рассвет

Анэсан* - обращение к старшей сестре. Так говорят о кровных родственниках, Цунаде не случайно говорит о себе так.

Титул Юки Сама — “наследственная принцесса”. Почему? Потому что она взойдет на трон после отца.

«Подожди до рассвета» — почему Цунаде говорит эту фразу? Думаю, многие поняли пасхалку, но я все же поясню. Рассвет — это стоп-слово Цунаде и так, завуалировано, она просит его не переходить черту, остановиться, потому что сейчас они не на сессии.

========== Закат ==========

Комментарий к Закат

ПБ включена, котики, жду ваших исправлений. Мы снова вернулись в настоящее время, в Закат, к нашему любимому Отшельнику в больничку:)

Наверное, это одна из моих любимых глав. Многое в чувствах персонажей встало на свои места…? Жду ваших размышлений, коментов, мнения. Приятного чтения, мур.

У неё улыбка дебильная и нет никакого ощущения времени и пространства, когда она идёт по коридору прямиком к кабинету Хокаге.

Позже она изведёт себя чувством вины и ощущением неизбежности, а сейчас ей просто легко дышать. В мыслях она всё ещё в его объятиях, стонет от того, что вытворяют с ней умелые длинные пальцы.

Ей нравится целовать родинку на его плече и кусать за шею. Нравится, как он реагирует на каждое её прикосновение, и смотрит так, будто в ней заключена вся его жизнь.

Никто и никогда не смотрел на неё так. Никто и никогда не целовал её так, будто следующее мгновение не наступит.

Между ними закат и магнитное притяжение, которое не перебить ничем. Это просто невозможно.

Страшно от мысли, что попробовав его снова, она просто не сможет больше остановиться.

Потому что эту близость не заменить ничем. Потому что для неё, это самое сокровенное, что есть в жизни. Самое важное, то без чего она уже просто воспринимать себя не может. Вот только… В этот раз они изначально обречены на провал.

Если быть рядом, если позволить ему снова проникнуть к себе под кожу. Пустить к себе в постель, обратно к себе в душу, то они оба окончательно сломаются.

Рано или поздно, он, ведь все равно узнает, чем она занималась с Орочимару. Узнает, как она прожигала свою жизнь всё это время. И он этого не примет. Он не простит. Не сможет понять.

Да, и кто бы смог…?

Она ведь обманщица и ни черта она не сильная. Она сломанная и грязная. Дефектная. Ей оправдаться нечем. Она и сама не помнит, не понимает кто первый это начал. Она не может винить во всём Орочимару, потому что это было бы ложью… Цунаде сама себя в эту западню засунула, сама была на всё согласна.