Невозможность отпустить прошлое. Ей страшно забывать о войне, потому что если позволить себе забыть, она станет предательницей для тех, кто оставил свою жизнь там, чтобы сейчас она могла позволить себе жить, быть здесь… Почувствовать вкус первой любви… Проверить дружбу на прочность. Ей с каждым днем всё труднее смотреть на себя в зеркало, потому что, от взгляда побитой собаки уже никуда не деться. Больно…Джирайя в прошлый раз тоже был здесь….Правда, тогда они не были парой. Они вообще друг с другом не разговаривали, потому что снова поссорились из-за какой-то ерунды.
Они вечно что-то делили. Вечно выедали друг другу мозги… Кто же тогда мог знать, что причиной их вечных несостыковок было то, что им просто никогда не было достаточно просто дружбы. Какой же слепой она была… Они оба….
Делегация страны Облаков встретили её с Орочимару практически у порога дворца. Старейшины, несколько министров и стража, а самое главное, здесь была Юки Сама. Белокурая, миниатюрная, в традиционном кимоно нежно розового цвета. Зеленоглазая, с хитрым и таким чарующим взглядом, будто она лесная нимфа. С цветочными украшениями в волосах. Кто бы мог подумать, что за кукольной внешностью скрывается острый и холодный ум…
— Цунаде Сама… Орочимару сама…
— Наследственная принцесса.
Несколько формальных поклонов, что соответствуют этикету. Цунаде улыбнулась. И это был не оскал, не очередной приступ невроза или попытка вновь обмануть окружающих. Это было тепло, точно так же, как два года назад. Без тысячи шрамов на сердце. Просто сама мысль о том, что она далеко от Конохи, будто являлась освобождением.
— Рада видеть Вас снова в наших краях. С возвращением.
— Выражаю своё почтение, это взаимно.
Видеть перед собой близкого человека, просто друга равного себе, который не смотрит на тебя с жалостью. Не ждёт, когда ты сорвёшься. Не следит за тем, чтобы ты не решила сбежать или наложить на себя руки.
Юки была её подругой, наверное, единственной в полноценном смысле этого слова.
— Орочимару Сама, чувствуйте себя, как дома, — наследственная принцесса учтиво улыбается уголками губ, в то время, как Орочимару снова совершает поклон в знак уважения.
— Благодарю вас, Юки Сама, это очень любезно с вашей стороны.
После того, как все формальности были совершены, и все обменялись приветствиями, делегация медленно начала расходиться. Когда осталась только Юки и слуги, девушки непроизвольно пересеклись взглядами на несколько молчаливых секунд.
Наследственная принцесса снова обратилась к гостям:
— Я уже распорядилась, и слуги проводят вас до ваших покоев, чтобы вы смогли отдохнуть с дороги перед ужином и другими важными делами. Отец сейчас в зале переговоров в другой резиденции, поэтому, не смог поприветствовать вас, но пообещал, что будет обязательно присутствовать на ужине.
— Спасибо, — Сенджу вновь поклонилась, еле сдерживая улыбку. Всё это представление было необходимо для чужих глаз, но и в тоже время, чертовски забавляло её. Гордость за подругу переполняло грудную клетку… Казалось бы, ещё мгновение назад они были детьми, которые сбегали на деревенскую ярмарку при любой возможности, а теперь, от них зависело слишком многое… Судьбы двух государств. Какая ирония…
Первым откланялся Орочимару, последовав за слугой, что должен был проводить до его покоев. Цунаде поймала себя на мысли, что хочет, чтобы они находились как можно дальше от её покоев… Ей хотелось думать, что за пределами Конохи у неё есть шанс на перерождение. Шанс искупить грехи. Перестать поддаваться своим порокам….Имела ли она право на столь наивные надежды и желания?
Сенджу кивает и собирается последовать примеру напарника, но стоит ей сделать шаг вперед, её сразу же останавливает ласковый женский голос, заставляя обернуться:
— Цунаде Сама, выпьете со мной чая перед ужином? — она тактична, как никогда раньше.
— Конечно. И перестань говорить со мной так официально, а то у меня уже зубы начинает сводить от непривычки, — саннин ухмыляется, оглядывая подругу с ног до головы, в глазах играют черти.
Юки манит её к себе пальчиком, заставляя придвинуться, как можно ближе и говорит на тон ниже, так, чтобы их никто не мог услышать.
— Прости, сестричка, это всё из-за присутствия старейшин. Не хочу, чтобы они потом пытались обвинить меня или отца в том, что мы не объективны по отношению к союзу с Конохой.
— Ну, а ты объективна? — Сенджу хмыкает и иронично ведёт бровью, с интересом ожидая ответ.
Юки Сама смеется и прикрывает рот ладонью в очаровательном жесте, а затем её голос становится жестким и смелым:
— Цунаде, твой дедушка и мой, поклялись на крови, что Коноха и Страна Облаков всегда будут преданными союзниками, а я обещала тебе, что никогда не отвернусь от нашей дружбы. Можно мне позволить себе быть чуточку необъективной в этом вопросе?
— Можно… Я чертовски рада слышать твой голос.
Они обе, будто выдыхают после произнесённых друг другу слов. Так, словно сейчас обе избавились от бремени, что нависло у них на плечах. Стало легче дышать и хотелось улыбаться, хохотать, как в детстве. Не думать ни о чём плохом.
— Взаимно, а теперь, иди отдыхать. Я буду ждать тебя в шесть в малахитовой беседке, — наследная принцесса едва касается пальцами женского запястья, чуть сжимает в знак поддержки и подмигивает.
— Слушаюсь и повинуюсь, наследная принцесса. Скоро увидимся, — она гладит подругу по руке в ответ и кивает, прежде чем покинуть летнюю веранду.
Они пьют чай, но их обеих хватает лишь на две маленькие чарки. Хочется выпить чего-то покрепче, но вскоре их ожидают серьезные переговоры со старейшинами. Обе нервничают, но обговаривают все важные моменты, слабые места. Так, чтобы Цунаде была готова ответить на все провокационные вопросы министров, советников, а Сенджу же, не скрывает от Юки уязвленные точки Конохи, чтобы для неё тоже не возникло неприятных сюрпризов.
Это не первые дипломатические переговоры для Конохи и Страны Облаков, но первый опыт, где они принимают непосредственное участие. Играют ключевую роль, и хочется сделать всё правильно. Обезопасить свою родину с помощью скрепления союза двух стран. Вероятность возникновения очередной войны слишком велик, и они должны быть готовы… Должны сделать всё, чтобы предотвратить потери. Страх нового кровопролития горький на вкус и не даёт ночами спать спокойно. Они уже не дети и им придется отвечать за ошибки, за судьбы чужих людей, если вдруг, всё пойдет не так… Когда всё стало так сложно? Исчезнет когда-нибудь это всепоглощающее чувство подавленности внутри?
Они идут к озеру, там весной цветёт сакура, рядом с водой стоит большое, могучее дерево. И всегда приятно наблюдать, как на водную гладь падают розовые, душистые лепестки.
Цунаде хорошо помнит этот маленький мостик. С ним связаны самые тёплые воспоминания. Жаркий июнь и распитая на двоих бутылка саке вместе с Юки, звонкий смех и девичьи секреты.
Сенджу помнит всё… Как они строили планы и делились мечтами. Как сидели здесь до самого рассвета. Свободные, ещё не знающие войны. Ещё непонимающие насколько большим бывает страх, насколько ядовитым и разрушительным он может оказаться в своём существовании…. И она помнит конфеты до жути сладкие, от которых сводило зубы. От обилия сахара и ягод в начинке. Хрупкие и такие дорогие сердцу воспоминания…
— Тут всё ещё так чертовски красиво. Жаль, что мы больше уже не подростки…- горько усмехается Цунаде, устремляя свой взгляд на лазурную водную гладь и садится на край мостика, снимая обувь и опуская ноги в воду. Юки следует примеру подруги. На женской лодыжке блестит золотой браслет в лучах солнца.
— Безумно жаль.
Они молчат ещё где-то минуту от силы. Обе напряжены. Обе понимают, что им нужно поговорить, многое рассказать друг другу, но нет сил, мужества, чтобы начать. Цунаде кусает губы, думает, что сейчас, как никогда хочется напиться, разрыдаться на коленях лучшей подруги и просто сознаться во всём.
