— Даю слово… — он протягивает Цунаде руку и она без долгих раздумий, сжимает его ладонь. Они переплетают пальцы и вместе идут к озеру. И этот вечер только их, как и закат, что заставил их двоих снять маски, хотя бы на крошечный промежуток времени… На один хрупкий миг.
Плевать, что завтра всё снова будет как прежде. Они снова будут ругаться, как кошка с собакой… Главное сейчас, что ближе Цунаде у Джирайи никого нет…
========== Рассвет ==========
Комментарий к Рассвет
О боже, оно само. Оно само себя пишет! Котики, по моим наблюдениям, вам легче читается моё стеклышко в небольших размерах, поэтому, я решила поделить эту главу на части. Надеюсь, что вы не против. Меня несёт, но вы не пугайтесь, автор в своём уме, он подводит, куда нам надо :) Жду ваших отзывов, что вы думаете и всё такое, и всё такое.
Ещё раз уточняю, что эти события были до того, как Джирайя оказался жив, для тех кто в танке)
Всех целую. ПБ к вашим услугам. прячется от тапков
” Прервать затворническую жизнь в загородной резиденции Первого Хокаге было нетрудно, но заставить себя жить по-настоящему, а не существовать было что-то из ряда фантастики. Цунаде переломанная, с дефектом, будто бы и ждёт, когда уже откажут последние шестерёнки. Слабый механизм, который уже никогда не сможет функционировать нормально. Но ей нужно, хоть как-то двигаться дальше. Плевать, что с помощью алкоголя. С бессонницей и бесконечными тревожными мыслями. Такие дыры в груди не зарастают, а время не лечит, кто бы и что не говорил. Слишком больно.
Её жизнь теперь, как бесконечные качели. Нет стабильности, нет нормального будущего. Один день кажется, что всё нормально, она заставляет себя улыбаться, учит Шизуне и работает в госпитале. Раздаёт подзатыльники Минато, часами сидит за медицинскими трактами, ходит на задания… И хочется надеется, что привычная повседневность снова складывается по кирпичику, так, будто ничего и не было… Но это всё чёртов самообман. Достаточно разбитого стакана или найти в своём доме одну из вещей, вдохнуть его запах, чтобы начался ад. Паническая атака.
В первый раз её накрывает внезапно, прямо на рабочем месте, когда она видит в приёмной мальчишку без сознания в окровавленной одежде. Он такого же возраста, как и был её брат… И она больше не видит в нём незнакомца, перед глазами рисуются картины той роковой ночи…
«Наваки….Нет… Я не могу. Я не хочу тебя терять.»
Её трясёт, переламывает… Сенджу роняет поднос с медицинскими инструментами, а в глазах безумие играет. Животный страх перекрывает кислород… Он бьёт кувалдой по голове.
Она и сама не замечает, как пространство вокруг неё теряет очертания, как она практически падает на пол, теряет сознание, но её вовремя придерживают чужие руки.
Позже она открывает глаза на больничной койке в пустой палате, Орочимару сидит рядом. Протягивает стакан воды, объясняет то, что сказал другой медперсонал о произошедшем.
Цунаде не в состоянии понять эмоций на лице напарника. Она пытается встать, но он просит её не спешить. Говорит о том, что ей достаточно на сегодня. Сегодня нет войны и можно позволить себе пойти домой. Перестать истязать свой организм алкоголем, вечными переработками и просто лечь спать. Орочимару не из тех, кто любит читать нотации, но в этот раз, он ведёт себя странно. Не язвит, не делает резких движений. Просто сидит рядом и смотрит, будто находясь в растерянных чувствах.
— Пойдем, я доведу тебя до дома. Прослежу, чтобы ты не завернула в очередное увеселительное заведение, — он закатывает глаза с ноткой раздражения, уже собираясь встать со своего места. Догадываясь, какая реакция последует на его слова, готовясь к очередной словесной перепалке о том, как лучшего всего поступить в данный момент. Цунаде, ведь не нужна чужая помощь. Она упряма в своём самоуничтожении как никто другой. И каждый раз говорить с ней, это как биться головой об закрытую дверь. Можно просто раскрошить себе череп в неудачных попытках.
Но Цунаде не спорит, её пальцы резко сжимают мужское запястье и она не даёт ему сдвинуться с места. Она применяет чакру, ходя по тонкой грани, где крепкий захват может перетечь в сломанное запястье. Цунаде смотрит ему прямо в глаза, когда он оборачивается, и этот взгляд ему совершенно не нравится. Холодный и обречённый. Безжизненный, как в лихорадку.
— Я как побитая собака. Толку от меня уже никакого, а добить жалко. Орочимару, пообещай мне, что если я окончательно слечу с катушек… Ты сделаешь это для меня, — у неё голос сорванный, но её слова звучат далеко не как просьба, а скорее приказ.
Он знает, о чём она говорит и его от этих слов конкретно переёбывает. Он и сам ещё недавно угрожал ей именно этим, но одно дело, написать слова на бумаге, а другое — дать осознанное обещание ниндзя…
Он не сможет отказаться от этой клятвы в будущем, если сейчас скажет ей «да».
Орочимару — подлец, но даже у него есть своя мораль и принципы.
— Нет, — Орочимару практически зашипеть готов. С раздражением вырывает руку из её захвата. Он злится. Он уже готов послать всё к черту и просто уйти. Пусть сама добирается, как хочет. Пусть валит на все четыре стороны. Напьётся где-нибудь, а затем сдохнет в канаве, если родилась такой слабачкой.
— Пообещай мне, — Цунаде вторит это, как одержимая… Царапает ногтями его руку. Цепляется пальцами за ворот мужской одежды. Не позволяя от себя отстраниться.
— Цунаде…- он готов сейчас схватить её за волосы и хорошенько огреть об стенку от ощущения собственной безысходности в этот момент. Он скалит зубы, он не хочет поддаваться на эти долбанные провокации.
Они оба, будто душевнобольные… Невыносимо противно видеть, как давно знакомый тебе человек уничтожает себя изнутри.
Он просто хочет остановить это, но ничего сделать не может…
— Я столько раз вытаскивала тебя из лап смерти и никогда ничего не требовала взамен. И это единственное, что я прошу тебя для меня сделать. Разве тяжело дать мне лишь одно обещание? — она бьёт по болезненным точкам, потому что знает куда бить.
Его перетряхивает от гнева, он еле сдерживается, чтобы не дать ей по морде, так, чтобы в глазах засияло.
Чего она добивается? Это, блять, какая-то шутка для неё? Что ещё нужно, чтобы окончательно достигнуть дна?
— Тяжело. Потому что это единственное чего я не хочу для тебя и себя, — единственная откровенность, которую он позволяет себе прямо сейчас, но Цунаде не хочет слышать, не хочет понять того, что скрыто под будничном маской человека, который не умеет выражать свои эмоции. Она его доламывает.
— Поклянись, поклянись… — она просит, практически умоляет. Это тихая истерика без слёз, она трясёт его за плечи, пока он не скручивает ей руки в попытке подавить накатывающую бурю.
— Я клянусь, что убью тебя, если ты окончательно потеряешь себя, но знай, что после этого ты станешь для меня пустым местом, — выдыхает он, сжимая губы в тонкую полоску.
Это эгоистично, но кажется единственным для неё спасением.
«Я, кажется, уже тебя ненавижу, Сенджу»
Они оказались в стране Облаков ближе к вечеру. Лунный дворец был точно таким же, как запечатлела его в своих воспоминаниях Цунаде. Ей всегда здесь нравилось… Гулять в, казалось бы, безграничном саду во время цветения сакуры, любоваться водной гладью, наслаждаться отражением звёзд в местных озёрах, что были здесь в изобилии. Ощущалось так, будто после её последнего визита прошла целая вечность, но на самом деле, всего четыре года… Долгих года, граничащих с бесконечностью, застывших между жизнью и смертью. После войны вся жизнь была с кислым привкусом, с постоянным ожиданием грозы и крови… На поле боя было столько крови, что невозможно было дышать… Красный цвет стало уже невозможно воспринимать нормально.
Просто коснуться пальцами холодной поверхности стен Лунного дворца и горько вздохнуть от осознания, что они изменились, а от прежней Цунаде осталось лишь блеклое отражение. Она, похоже, была проклята Богами за грехи своего отца и деда, обречённая постоянно оборачиваться в глубины прошлого…
