— Приехать то приехал, а сам толком в сельском хозяйстве не разбираюсь, только теория в основном. — пенсионер развёл руки в стороны. — Коровники на ладан дышат, работа тяжёлая, остаётся только сеять да пахать землю. Да и сами деревенские жили бедно. Прикинул так и сяк, и по подсчётам вышло, что в самом колхозе работы было от силы на сто дней в году. Вот и начал думать, как ликвидировать сезонность труда и дать людям постоянную работу...

Степан пришёл к выводу, что нужен подсобный промысел. Лес рядом, привлёк женщин вязать метлы, а бывшие фронтовики-инвалиды, что остались в деревне, начали делать черенки к лопатам. Молодой председатель договорился с заводами, и эти черенки стали отправляться вагонами. В колхоз пошли деньги.

Вернувшиеся с заработков мужики узнали, что за время их отсутствия жёны заработали больше, чем они. Глядя на это, они больше никуда не уезжали.

Через три года колхоз полностью перешёл на денежную оплату труда. Построили огромный птичник, обновили дворы и коровьи фермы, приобрели технику. Увеличилось поголовье коров, как и надои молока. Куриные яйца пошли на продажу. Успели за это время построить кормоцех, новый свинарник.

Два плана за пятилетку. Колхоз рос и богател, поднималась и зарплата работников. Соорудили электростанцию, обеспечив себя электроэнергией. Глядя на такие изменения, вышестоящее начальство решило прикрыть «мелкобуржуазную подсобную лавочку». Против председателя возбудили уголовное дело. Садиться ни за что ни про что не хотелось, и Степан Петрович подался в бега. Прятался на речке с собакой и ружьём. Часть деревенских знала, где он скрывается, люди помогали продуктами, да и новости рассказывали.

Написал письмо Хрущёву. В нём он особый упор сделал на то, что колхоз денег не просит, а просит вернуть подсобное производство. Хрущёв отказал, с отпиской: «Разберитесь с этим умником». В колхоз приехали ревизоры и проверяющие.

Повезло, что в то время хватало добросовестных и грамотных людей, мыслящих по-государственному. Проверяющие застали крепкий колхоз и работящий коллектив. Давление на председателя ослабело. Но только в 64-ом Минин смог вздохнуть свободнее и в полной мере раскрыть предпринимательскую жилку. Все ближайшие деревни были вовлечены в работу колхоза.

Пилорама, циркулярная пила, первые токарные станки и другое оборудование было куплено и запущено за один год. К 72 году производство ещё расширилось, как и станочным парком, так и ассортиментом готовой продукции. Кроме черенков, еще и ручки к напильникам, топорища, штукатурную дрань и штакетник, а также оглобли, подрозетники, полозья к саням. Строительным управлениям поставляли оконные рамы, переплеты, двери, половую доску. В колхозе всё больше стала приходить молодёжь.

За следующую пятилетку освоили галантерейное направление, создав по сути мини-фабрику. Самым новаторским было создание на селе производства масленых красок.

— В то время все решали фонды, — у Минина загорелись глаза от воспоминаний о колхозе, лёгкая улыбка прорезалась в уголках губ, — Кто мог их выбить, тот начинал работать. Я нашёл другой путь. На Северном Кавказе заключали договора с совхозами на выращивание семечек на масло. Финансировали их. Осенью те отправляли урожай на жиркомбинат, и в итоге получали масло, которым с нами и рассчитывались. Это было выгодное для всех дело... — замолчал он.

— Дальше перестройка, и богатый колхоз вдруг стал банкротом? — Илья разливает из большого кофейника в маленькие чашки кофе.

— Так и было. — вздохнул пенсионер.

— Получается вы не только выращивали рожь там или пшеницу, ну мясо ещё с молоком и яйцами, как я думал, — задумчиво отпиваю из чашечки, — Вы помимо этого развили большое производство.

— Вы кофе попробуйте, — передвинул чашку Гриша к пенсионеру, — Хорошее, зерновое.

— Именно так, — кивнул Степан Петрович, — Да много что тогда развалили в Союзе. Как и саму страну. Только вот кофе давно не пью, хоть и люблю. Можно просто воды, если чая нет. Давление и так высокое.

— У вас уже всё гораздо лучше со здоровьем, чем было раньше. Не переживайте. — улыбаюсь я.

Не успели выпить кофе, как из портала показались Сергей с Нестеровым и Любой. Сергей сразу подошёл ко мне:

— Руслан, там Вероника с Вовой уже звонками замучили. Очень воду ждут.

— Блин, и правда. — поднимаюсь из-за стола. — Давайте пока сделаем так. Выделите бойца на сопровождение Степана Петровича с Любой и Павлом. Пусть они походят и посмотрят наш будущий посёлок. Можно и мой остров показать, как и остров Маукиши. Сергей ты на квартиру, сейчас воду принесу. Гриша с Ильёй, обсудите план с возможным силовым захватом преследователей Анны Михайловны.

— Что за захват? — сразу среагировал Павел Нестеров.

— Да там наблюдатели появились за ней. Надо понять, кто такие и что хотят именно от неё.

— Давай я помогу, — предложил Павел, — Я всё-таки бывший опер.

— Разумно. — кивнул Илья.

— Хорошо, — хлопаю в ладони, ставлю этим окончание разговоров, — Тогда пока ненадолго расстанемся. Как с водой закончу, вернусь сюда.

На то, чтобы набрать в канистры и перетащить 120 литров, ушло минут двадцать. Пришлось использовать как ускорение, так и увеличение силы. Сергей успел попросить разделить две партии в разные квартиры. Сорок литров для Вероники оказались на Северо-Чемском. Восемьдесят для Володи в Заельцовском районе. На этом задачу с водой в моём лице посчитал выполненной. Сергей взял с собой пару бойцов, и отправился вместе с ними развозить воду. Все денежные вопросы, как и отчёты, решать тоже ему.

Вернувшись в посёлок увидел, как Степан Петрович стоит вместе со Славкой возле ещё подросшего будущего завода, о чём-то с ним разговаривая. Строители прицепили очередной блок к стреле самогруза и поднимают его наверх конструкции.

Хакеры в лице Артёма и Славки и ещё тремя бойцами пробуют запускать «Каплю», не отрывая её от земли. При чём замечаю в кабине летательного аппарата молодого парня. Надеюсь прошедшая ночью накачка от злого прапора не подвигнет их на новую поломку, тем более с человеком на борту.

Баба Аня нашла себе занятие у стола с меновой торговлей, оживлённо разговаривая и жестикулируя с аборигенами. Чёрные ребята осмелели за прошедшее время, и уже сами с азартом спорят и жестикулируют с нашими продавцами за столом. У меня появился неприятный осадок от этого вида. Ведь мы действительно меняем бусы на золото, и это не совсем правильно. Первоначальная эйфория от вида презренного металла сошла на нет. Нужно будет чуть позже поговорить с мужиками на эту тему. Даже лучше это сделать, как закончим с эпопеей с соседкой.

Нашёл Илью с Павлом, решающих вопрос о силовой операции. Они стояли возле построенного забора, но Гришы с ними не было.

— Где прапор? — подошёл к ним.

— Раздаёт амуницию для бойцов, — ответил Илья. — Выбрали пятёрку рукопашников. Из оружия только пистолеты, каждому броник скрытого ношения из ксаровских пластин. На лица балаклавы.

— Решили делать захват и к нам? — спрашиваю их.

— Нет, этого не стоит делать. — ответил Нестеров. — Я уже объяснил мужикам, что лучше попугать их. По шеям надавать можно. Если я правильно понял, то это слежка за твоей знакомой, чтобы выйти на тебя. Скорее всего или выпускники конторы, или слабые оперативники.

— С чего такие выводы? — упираюсь рукой на забор.

— Если бы были кто из нормальных, то твоя знакомая слежку вряд ли заметила.

— Хм... — задумываюсь я, — А может это быть провокация?

— Это как? — удивился Илья.

— Проверить как раз мои действия на раздражительный фактор. У нас и так бывали инциденты, в которых косвенно можно притянуть и моё участие, — подключил я фантазию, почерпнутую из книг и сериалов, — Либо они сами играют так, изображая дилетантов, либо действительно неопытные, а за ними самими идёт наблюдение и запись всего происходящего.

— Ндааа... — протянул Нестеров, почесав в задумчивости затылок, — Действительно и так может быть. Плохо, что сам до этого не додумался.