Я скрылся в дупле дерева, прижавшись спиной к коре и создав еще одну иллюзию себя, вынырнувшего с другой стороны. Лайонел последовал за ней, и я сосредоточился на магии, когда этот ублюдок пронесся ниже, его огромные челюсти раскрылись, готовые уничтожить меня. И на этот раз я должен был заставить его поверить, что он это сделал.

Моя магия уходила понемногу, и я сморгнул кровь из левого глаза, не сводя взгляда с этой иллюзии, от которой зависела моя жизнь. Из пасти Лайонела хлынул огонь, и я наложил иллюзию, настолько реальную, что у меня даже заболело нутро, когда я увидел, как горит мое тело, услышал ужасные крики, рвущиеся из его горла. Я задыхался, пытаясь удержать магию на месте, и тело упало на землю, обугленное и разрушенное, прежде чем пустить линию дыма с едким запахом смерти к Лайонелу и молить звезды заставить его проглотить ложь.

Я погрузился в гниющую кору дерева, пока он кружил с гортанным победным ревом, а затем поплыл обратно к поместью. Я попятился вперед, втягивая в себя глоток за глотком, когда облегчение прорвалось сквозь меня, и я заставил свои мысли вернуться в порядок.

Я наклонился вперед, чтобы выглянуть из полого ствола, и заметил мигающие огни машин ФБР за домом — прибывали новые подразделения. Я искал Розу и Роари на крыше, на лужайке, возле дома. Где-то. Но я не мог их увидеть.

Черт, пожалуйста, будьте в порядке.

Я достал свой Атлас, приглушил свет на нем на случай, если это привлечет внимание Лайонела, и откинулся назад в дупло. Было десять сообщений от Данте, все в панике по поводу случившегося, но ни одного от Розы или Роари.

Настоящий страх проникал в меня все глубже и глубже, и я вылез из своего укрытия, желая вернуться, найти их, убедиться, что они убрались отсюда.

Я снова скрылся в тени и поспешил сквозь деревья по тропинке, ведущей по краю участка к передней части поместья. Как только я увидел дорогу, мое сердце превратилось в камень.

Трое агентов ФБР повалили Роари на землю и надели на него магические наручники, чтобы лишить его силы. Передо мной разворачивался мой худший кошмар, и мое сердце сжалось, когда я смотрел на свою плоть и кровь в руках этих засранцев. Случилось самое худшее. В мире не существовало ни одного Найта, который когда-либо был арестован. Но Роари не собирался выкручиваться. У него был рюкзак, полный ценностей Лайонела. Его поймали с поличным, а я, блядь, ничего не мог сделать. Это было удушающе, ужасающе.

Я отчаянно искал Розу, но нигде ее не обнаружил. Что, если бы ее ранили, убили? Что, если Лайонел выследил ее и сжег ее маленькое тело дотла?

Лайонел был в своем праве защищать свою землю, он не будет наказан. Он был гребаным Верховным Советником, любой, кто вторгался сюда, брал свою жизнь в свои руки. Я знал это, но ни на секунду не сомневался в нас. Лайонел был законом. И если он захочет, то станет нашей смертью.

Вдруг слева от меня через территорию к деревьям метнулась фигура, и я вздрогнул. Я помчался в том направлении, адреналин бурлил в моей крови, и это было единственное, что заставляло меня идти вперед.

Я пронесся через лес, и Роза испуганно вскрикнула, оглянувшись через плечо, почувствовав, что ее кто-то преследует. Она выглядела так, словно собиралась сместиться, но потом поняла, кто это, быстро повернулась и бросилась ко мне в объятия. Я крепко обнял ее, пока она хныкала, отчаянно прижимаясь ко мне.

— Мы должны помочь ему, — полувсхлипывала она.

— Мы не можем, — задохнулся я, когда откуда-то с неба раздался еще один грохочущий рев.

Лайонел снова кружил, и нам нужно было убираться отсюда. Я ничего не мог сделать для своего брата, как бы больно мне от этого не было. Но я должен был вернуть Розу домой. Я должен был сдержать обещание Данте и обеспечить ее безопасность, как бы сильно мне ни хотелось вернуться и сразиться с каждым агентом ФБР, чтобы спасти Роари. Но было слишком поздно. Я ничего не мог сделать. Оставаться здесь означало только арест меня и Розы или еще хуже, если Лайонел найдет нас первым.

Я держал руку Розы в своей, пока мы бежали сквозь деревья так быстро, как только могли. Наше дыхание было единственным звуком между нами, когда мы добрались до ограждения, а затем рванули вдоль границы, охотясь за брешью, которую оставил Данте.

Где она, черт возьми, где она?

Наконец, мы нашли ее и проскочили через пролом в стене. Я достал звездную пыль из кармана, и мое сердце раскололось на мелкие кусочки из-за того, что я оставил брата позади. Моего единственного брата, мальчика, на которого я равнялся, восхищался, завидовал, ненавидел, любил. Он был моей семьей, независимо от того, какое глупое соперничество жило между нами, и оставить его здесь было сродни отрубанию конечности. Но какой у меня был выбор? Здесь было так много агентов ФБР, и если я попытаюсь помочь, то только приведу к тому, что нас всех поймают.

— Это моя вина, — всхлипнула Роза, и я покачал головой в знак отказа, притягивая ее к себе.

Не успел я бросить звездную пыль, как в периферийном пространстве мелькнуло движение, от которого у меня заколотилось сердце. Появилась Элис, держа на руках Данте, и опустила его рядом со мной со слезами на глазах.

— Мне так жаль, — Элис обняла меня, а Данте прижал руку к моему плечу.

— Нам нужно идти, брат, — серьезно сказал Данте, и я кивнул, подбрасывая над нами звездную пыль и всеми фибрами своего существа сосредоточившись на доме Данте.

Мы так облажались, и я не мог даже думать о том, что лежит за пределами этой звездной галактики, пока мы путешествовали по ней. Я должен был рассказать всем, что произошло, должен был сообщить эту ужасную новость. Мы потерпели неудачу. И мой брат расплатится за это. 

Звезды пронеслись над нами по небу, и мы рухнули обратно на землю, когда наши ноги коснулись твердой земли, и я свалилась на задницу, не в силах удержать равновесие на своих шпильках, так как шок от того, что только что произошло, сбил меня с ног.

— Merde, — выругался Данте, когда Розали рухнула на землю, обхватив голову руками и всхлипывая.

— Это моя вина! — рыдала она. — Он последовал за мной в бассейн и использовал свою магию воды, чтобы вытащить меня, когда нас окружили агенты ФБР. Я сказала ему бежать, оставить меня там, но вместо того, чтобы защищаться, он окутал меня водяным пузырем и запустил меня через всю территорию, чтобы увести от них, спрятав меня в тени, когда я приземлилась. К тому времени, как я поняла, где нахожусь, они уже одолели его и надели на него наручники. Он был пойман из-за меня. Что теперь с ним будет?

Я смотрела между Данте и Леоном, надеясь, что у кого-то из них есть ответ на этот вопрос, и мое сердце стучало в груди так сильно, что стало больно. Лицо Леона было бледным, и он с такой силой запустил руку в свои длинные волосы, что я видела, как он дергает их за корни.

— Найты не попадаются, — пробормотал он, словно пытаясь отрицать, что это вообще произошло. От его одежды исходил резкий запах дыма, и мой пульс затрепетал от паники за него, когда я поняла, как чертовски близко он подошел к тому, чтобы быть сожженным заживо там, на улице, этим придурком со скальпелем.

— Мы должны что-то сделать, — сказала я, поднимаясь на ноги и обхватывая Леона руками за талию, прижимая его к себе, чтобы уверить себя, что с ним все в порядке. — Что обычно делает твоя семья, чтобы уберечь тебя от тюрьмы? Есть ли кто-то, кому мы можем позвонить, или откупиться, или…

— Нас не ловят, — снова прорычал он, как будто думал, что я не услышала, когда он сказал это в первый раз. Но я предположила, что он имел в виду не то, что этого никогда не случалось.

— Никогда? — переспросила я, чтобы убедиться.

— Нет. Ни разу. Ни разу за всю историю нашей семьи, зарабатывающей на жизнь воровством. С тех пор как моя прапрабабушка сделала нас самыми известными ворами в Солярии, украв бесценные артефакты из Дворца Душ почти двести лет назад. Это не… это не может… отец просто взбесится, — он покачал головой в неверии, словно не мог принять то, что только что произошло, и мне тоже было трудно в это поверить.