Конечно, я не могла просто взять и рассказать всё это Саше. Не знаю, почему… Наверное, из-за того, что тогда пришлось бы рассказывать и про мою дурацкую влюблённость. А я так не могла.

Я не жалуюсь на недостаток мужского внимания. Извините меня, одноклассницы, но парни чаще выбирают меня, чем вас, и это вовсе не значит, что я хочу того же. Мне сложно знакомиться с новыми людьми, узнавать их, привыкать к их присутствию. Думаю, все с этим сталкиваются. Поэтому я всё ещё одна. Никого к себе не подпускаю. Хотя, должно быть, это и неправильно. А с Артёмом всё было так просто!.. Сначала – друзья, потом почти детская влюблённость, потом… Потом его "каминг-аут". Слёзы, слёзы, слёзы. И никаких шансов рассказать хоть кому-нибудь, почему я плачу по ночам. У меня ведь всё и всегда хорошо.

Ужасно разозлившись из-за этого кошмарного разговора, я решила во что бы то ни стало сорвать планы этого смазливого придурка. Плевать, что он мне всё ещё нравится, брат важнее.

Вечеринка, о которой мы говорили, должна была состояться скоро. Если быть точной, вчера. Вечеринка была посвящена восемнадцатилетию моей и Сашиной любимой лучшей подруги, Аринки.

Ни Саша, ни я не могли пропустить её по уважительным причинам, потому что с детства знали Арину и её семью, обожали их всех без исключения, и наш отказ придти к ним был бы мягко говоря принят в штыки всеми окружающими. Ощущая всю безвыходность сложившейся ситуации, я позвонила Арине. Пара гудков, и счастливая сногсшибательная брюнетка буквально излучает оптимизм через мой мобильник.

– Привет, Алёнка! Как брат, как химия? Не знаешь, как делать вторую задачу?

Да, моя подруга может заболтать до смерти кого угодно. В отличии от меня.

– Извини, что беспокою. Я на счёт вечеринки. Ты пригласила Артёма?

Девушка недолго озадаченно молчит.

– Конечно, Лён. Мы же вместе приглашения писали, ты разве не помнишь? Я почти всю школу пригласила.

– Потому и не помню, – немного резко ответила я.

– Да что с тобой такое? Поссорились опять?

Да. Да, не удивляйтесь. Даже моя лучшая подруга не в курсе моей привязанности. Вас это удивляет? Увы. Даже перед ней я не снимаю маску "счастливой стервочки". В общем-то, я её вообще не снимаю.

– Да нет, просто надеялась, что не буду видеть его наглую рожу хотя бы в такой важный и замечательный день. А ты точно не можешь от него избавиться?

– Ну знаешь… – Арина осуждающе молчала. – Это просто невежливо. Что обо мне подумают, если я вот так возьму, и не приглашу его одного?..

Тоненький мостик надежды рушился на моих глазах.

– Конечно. Понимаю. Ладно, забей. Потерплю.

– Не грусти, мы заставим его петь в караоке. Ты на нём ещё отыграешься!

– Не сомневаюсь! И ты же знаешь, что я просто не умею грустить.

– Конечно, о великая и ужасная Елена!

– Не смей меня так называть!

Смеясь, мы распрощались. Вы не можете себе представить, как тяжело мне было смеяться.

Я не видела выходов. Ни одного. Как только мы с Сашей переступим порог Арининой квартиры, я потеряю и любимого человека, и брата, ничуть не менее любимого. И ничто на свете не может помешать этому исполниться. В отчаянии я слонялась по квартире в гордом одиночестве. В поисках идей я наткнулась на папин коллекционный виски и не придумала ничего лучше, чем выпить "чуть-чуть". После пятого глотка я заперлась в комнате и на всякий случай отключила мобильник. Спустя ещё пару минут в голове мелькнула отличная мысль: "единственный способ оставить брата дома – сделать что-нибудь с ним или с собой", но я не придала ей особого значения. А дальше – темнота. И только в конце – ледяной ветер в лицо, осколки под ногами и сильные руки, уносящие меня прочь. Отличное завершение вечера!

Надежда на то, что теперь вечеринка пройдёт без нас, погибла. Папа, провожая нас с Романом к машине, с улыбкой сообщил, что Арина ни в коем случае не хотела проводить свой день рождения со всеми, кроме меня, а потому перенесла её на сегодняшний вечер. Что может быть чудеснее, верно?..

Заставив себя обрадоваться, я упала на переднее сидение. При мысли о том, что теперь мне придётся даже в собственной комнате натягивать маску вселенского счастья, я едва не застонала. Роман, оказавшийся за рулём, как-то сразу и пристально на меня посмотрел.

– Можете не претворяться, что всё хорошо, Елена Владимировна, – вкрадчиво и мягко произнёс он. Несмотря на официальное обращение, эта фраза звучала очень тепло. Сочувствующе. – Хватит с нас притворства вашей семьи. Нам придётся много времени проводить вместе, поэтому давайте называть вещи своими именами и улыбаться только тогда, когда не хочется перерезать всем глотки.

Я растерялась. Несколько секунд смотрела на него, как нашкодившая малявка. Потом поняла, что он предлагает мне быть с ним настоящей. Впервые в жизни мне предложили довериться кому-то.

– Хорошо, – я искренне улыбнулась. – Только, пожалуйста, не называйте меня Еленой Владимировной. Никогда. Меня зовут Алёна, или Лёнка, и я действительно мечтаю перерезать всем глотки.

– В таком случае, встречная просьба, – он тоже улыбнулся. – Зови меня Ромой.

Только спустя пару минут, когда мы уже выехали из двора, я поняла, что мы вот так перешли на "ты" и рассмеялась.

Мой город не выглядит большим. Это не наша громыхающая столица, в которой на каждом шагу физически ощущаешь незримое присутствие всех пятнадцати миллионов жителей. В моём городе их всего пять. Но даже это совершенно незаметно. Может быть, всему виной малоэтажная застройка в центре и огромное количество парков и площадей? А может быть это всё люди, которых я никогда не встречала и вряд ли уже встречу, но которые выглядят так, будто знают меня всю жизнь? И я тоже их знаю.

Пробка – отличное место для размышлений. Рома… Ох, как же непривычно звучит! Рома, не спрашивая разрешения, подключил мой телефон к аудиосистеме и поставил на случайную перемотку все песни. Спустя пару аккордов мы хором взвыли: мои опасения оправдались полностью. Вот только вместо кантри мои плейлисты ломились от диско. Что может быть хуже диско?!

– Ты действительно это слушаешь?! – возмущённо поинтересовался мой телохранитель.

– Боже мой, конечно нет! – Я поскорее выключила этот ужас. – Мама или папа добрались до моих аудиозаписей и явно сочли их чересчур депрессивными. Так и есть, всё подчистили!

– Безобразие, – сочувственно откликнулся парень. – Теперь заново скачивать?

– Видимо… – я была поглощена удалением ненавистных треков. – Да сколько же их!

– И все лицензионные?

– Да! Все, до одной! Это сколько же денег нужно было потратить на такую ерунду?! Узнаю своих родителей…

– Не расстраивайся. Они ведь хотели как лучше.

Я тяжело вздохнула, на секунду остановившись.

– Ты прав. Я не могу их осуждать. Это ведь всё ради меня…

Я отвернулась к окну, чувствуя щекой пристальный взгляд. Без маски было неуютно, заготовленные оптимистичные фразы застревали в горле, а другие, способные передать моё состояние, никак не приходили в голову. Повисла неловкая тишина, и у нас даже не было музыки, чтобы её развеять.

– Может быть, включишь что-нибудь? – как-то слишком коряво спросила я. Парень перестал сверлить меня взглядом и потянулся за своим мобильником.

– Не обижайся, если такая музыка тебе не понравится, – улыбнулся он. Приятный женский голос, раздавшийся из динамиков, заставил меня вздрогнуть. Никогда в жизни не слышала ничего подобного.

– Это… Восхитительно! – выдавила я, жадно вслушиваясь. – Скинешь потом? Пожалуйста!

– Хорошо, конечно, – рассмеялся Рома. – Только прими мою заявку в друзья, ладно?

– Ой…

Я быстро проверила контакт. Действительно, Рома хотел добавить меня в друзья. Вот только фамилии его я не увидела. Надо будет потом разобраться.

– Готово, – сообщила я, повернувшись к нему. Он кивнул, о чём-то задумавшись. Девушка пела последний куплет, и весь утренний город за окном показался мне незнакомым.